§ 2. Географическая среда и производительные силы

Первое, что нужно понять, — в древности природа была намного щедрее нынешней, уже истощенной. Даже в новое время, когда европей­цы столкнулись с первобытными народами, большинство из них жило в условиях, где не требовалось чрезмерных усилий изо дня в день, чтобы обеспечить себя пищей¹⁸⁴. И хотя некоторые племена обитали на скудных территориях, скорее всего лишь особые условия (враги, непреодолимые преграды и т. п.) загнали их туда, хотя прежде они знали лучшие времена. Культуру, которую они имели, в этих местах создать было невозможно, едва сохранить. Но ведь многие тысячи лет назад планета была населена в десятки раз реже. Так кто бы выбирал плохие места, когда были хоро­шие? Конечно, голод и другие бедствия время от времени случались вез­де. И не следует также думать, что люди жили только в райском климате. В холодных районах жизнь, понятно, была непростой. Но главное, там водилось великое множество дичи и рыбы.

Второй важнейший момент: размеры коллективов, орудия труда, способы хозяйствования, образ жизни и прочее — словом, почти все ис­ключительно, целиком зависело от окружающих природных условий. Ясно, что с их переменой жизнь могла меняться резко, либо нужно было переселяться, чтобы на новых местах приспособляться, изобретать, пере­нимать. Это и было той силой, которая постепенно меняла лицо Земли, двигала развитие.

Ряд ученых полагает, что уже многие неандертальские коллективы жили оседло. То же касается и орд кроманьонцев. На некоторых поселе­ниях археологи находят остатки костей десятков тысяч (!) убитых живот­ных (лошадей и др.). Значит, здесь люди жили долго и большими кол­лективами. Это объяснялось не только тем, что добычи было много, но и тем, что часто для охоты требовались коллективные усилия. И предпо­ложение о том, что древние люди, будучи не в состоянии прокормиться на одном месте, постоянно кочевали, подобно некоторым, известным этнографам первобытным народам, неверно. Да и вдумайтесь. Могли ли язык, общественное сознание, социальные нормы и многое другое по­явиться, если бы люди не жили длительное время относительно стабиль­но (имея лишь сезонные перекочевки) и достаточно большими (хотя бы в сотню-другую человек) коллективами? А ведь выработка этого соци­ального и есть главное на первых этапах первобытности. И именно тог­да, в условиях создания достаточно сложной системы управления и влас­ти, мог начаться процесс этногенеза, т. е. формирование примитивных эт­носов.

Скудость данных не позволяет говорить не то что о какой-то хроноло­гии в стадиях присваивающего принципа производства, но вызывает и серьезные колебания относительно числа этих стадий. Дело в том, что уро­вень развития таких народов в огромной степени зависит от того, на­сколько щедра природа и насколько большие коллективы объединились¹⁸⁵. Ведь чем больше орда, тем сложнее управление ею и соответственно нера­венство. Без сомнения, в течение долгих тысячелетий множество обществ расцветало, может быть, даже достигало раннеклассового уровня, чтобы потом остановиться в развитии, или быть уничтоженными, или полностью изменить свой образ жизни: например, в результате неоднократного на­ступления и отступления ледников. Кто скажет, сколько раз заново откры­вали одно и то же, сколько достижений сгинули вовсе? Но из бесконечных эпизодов подъема и упадка, бесчисленных переселений, рождений и смер­тей народцев, изменений образа жизни тысяч и тысяч первобытных пле­мен и орд на протяжении десятков тысяч лет медленно заселялась Земля, накапливались достижения, делались новые открытия, пока не произошел коренной переворот в отдельных точках, откуда новый принцип производ­ства начал свое триумфальное шествие. Ведь даже и для следующей фор­мации все это весьма характерно, хотя и в меньшей степени. Все же, ду­маю, целесообразно считать и в присваивающем принципе производства те же шесть этапов.

Гадая о том, что точно знать невозможно, рискну предположить, что многие общества могли относительно быстро пройти первые два этапа (переходный и молодости), но потом застревали на этапе расцвета или зрелости, пока изменившиеся условия не уничтожали или не деформиро­вали их. Ведь чтобы прийти к более высоким этапам, нужно много усло­вий: определенная плотность населения и достаточно тесные контакты с соседями, уменьшение свободных изобильных территорий, накопление технических и иных знаний и умений и др. Все это в отдельных районах могло быть только в уже достаточно близких к нам периодах.

Рассмотрим этапы. I и II, переходный (от животного мира) и этап «молодости», «роста», характерны тем, что орудия труда еще весьма не­совершенны¹⁸⁶. Но изобилие природы давало людям возможность специ­ализироваться на каких-то занятиях, хотя специализация могла быть еще слабой или очень расточительной. Например, загонная охота (на копыт­ных), когда за одну охоту гибли десятки животных. Нередко для этого устраивали поджоги степей и саванн. III этап — «расцвета». И на пер­вых двух, но, вероятно, еще более интенсивно на этом этапе происходит расселение людей, нередко в более суровые, но обильные дичью места. Одновременно идет приспособление к ним и изобретение новых орудий труда: лодок, гарпунов, острог. А также множество иных новшеств и усо­вершенствований: использование освещения, одежда из шкур (до сих пор удивляющая удобством и сохранением тепла), примитивные, но теплые жилища и т. д. Совершенствуются и приемы охоты¹⁸⁷, а с этим растет спе­циализация¹⁸⁸, умение полностью использовать природные дары. На этой стадии люди вполне способны защитить себя от хищников, охотиться на крупных зверей, обеспечить достаточное, а то и обильное питание.

Переход к стадии зрелости был, очевидно, небыстрым. В одних мес­тах люди так и жили более-менее оседло, в других приходилось в связи с оскудением природы менять образ жизни¹⁸⁹. А с этим усовершенствова­лись орудия труда. Появляются копьеметалки¹⁹⁰. Еще более важным стал лук. Он был незаменим в лесу и для мелкой дичи¹⁹¹. С ним успешно со­перничали у других народов духовые трубки (особенно с ядовитыми стрелками), метательные палки типа бумерангов и др. Распространено применение растительных ядов, в т. ч. и для рыбной ловли. Изобретение таких орудий было огромным шагом вперед. Теперь люди могли заселять места, где прежде прокормиться или жить большими коллективами было сложно. Гибкая общественная организация позволяла племени распа­даться на мелкие группы или семьи, чтобы в определенные периоды сходиться вновь. Охотники использовали весьма изощренные способы, например, австралийцы поджигали степь, чтобы на этом месте выросла трава и пришли кенгуру. К стадии зрелости относятся также многочис­ленные специализированные собиратели, которые удивляли позже свои­ми поразительными знаниями о свойствах многих растений и трав.

Но нередко сохранялась возможность жить относительно стабильно, с сезонными перекочевками, а то и вовсе оседло. И если климат был подходящим, то изобретались или усовершенствовались способы заго­товки пищи впрок: соление, копчение, вяление, заморозка, консервирова­ние и т. п.

На этой стадии, как сказано, общество могло застрять надолго или навсегда: слишком все было отлажено, чтобы легко перестроиться¹⁹². На стадии зрелости окончательно формируются все институты и отношения первобытности, а главное противоречие обозначается вполне отчетливо. Но оно еще не кризисно, постоянно разрешается в ходе жизни или ото­двигается за счет расширения (или регулирования численности населе­ния например).

По мере увеличения плотности населения и накопления различных достижений во всех сферах люди некоторых мест стали переходить к ста­дии высокой зрелости. Возможность такого перехода напрямую зависит от того, насколько климат позволял накапливать и запасать пищу и сим­волы богатства (например шкуры, особые раковины, кости и т. п.), сколь­ко времени и как удобно это можно было хранить, отчуждать и т. п. На­пример, в жарком поясе делать это сложнее, а если дичь или рыба под ру­ками круглый год, то чего же ее запасать? Однако там, где такие условия имелись и когда подобных развитых коллективов становилось больше, основное противоречие становилось острее, а расслоение общества выше, также росли контакты между племенами и случались войны.

Этой стадии соответствуют народы — собиратели урожая и ряд охотничьих и рыболовных племен, особенно Севера. В последнем слу­чае перекочевки были главным образом сезонные (несколько раз в год), а природа позволяла запасать впрок как пищу, так и шкуры и кое-что дру­гое. Тут появляются и первые транспортные животные — ездовые собаки и соответственно сам транспорт — сани. Собиратели урожая использова­ли самые разные растения; водяной рис, дикие злаки, саго, тропические плоды, корнеплоды и т. п. За такие угодья могли быть и кровопролитные сражения. Важно отметить, что эти народы изобрели много орудий труда и приемов, которые позже перешли к земледельцам: серпы и жатки, зер­нотерки, выпечку муки, емкости для хранения, печи и др. Возможно, что именно у таких народов позже началось приручение животных. Но охота и другие виды деятельности сохранялись. Надо отметить, что в любом случае количество населения там было ограничено возможностью про­кормиться.

На этой стадии уже начинают зарождаться частная собственность, имущественное расслоение, социальное неравенство, накопление средств и богатств в руках руководителей и удачливых людей. Благоприятные природа и обстоятельства у отдельных народов позволяли этим процес­сам заходить весьма далеко.

Народы — собиратели урожая кое в чем начинают помогать растени­ям¹⁹³. Эти приемы известны даже охотникам. Когда же возникают случаи истощения угодий, или быстрого роста населения, или каких-то других изменений, эти навыки начинают совершенствоваться. Тогда народы пе­реходят к шестой, подготовительной стадии, где они уже на полдороге к тому, чтобы стать земледельцами и животноводами. Но это все еще очень зыбко, неустойчиво, не играет решающей роли и, если отпадает необхо­димость, может исчезнуть. Однако при создании определенных благо­приятных возможностей перерастает в самое примитивное сельское хо­зяйство.