§ 2. Географическая среда и производительные силы

Итак, мы ввели понятие природно-производственной основы об­щества для того, чтобы объединить в непротиворечивой концепции два момента: то, что базисом общества очень часто являются производитель­ные силы, и факт определяющего влияния на него во многих случаях гео­графической среды. Однако в развитие этой идеи нужно более ясно пока­зать каналы связи и взаимодействия природьг и производства. Это умень­шит опасность сбиться на географический детерминизм или умалить роль влияния природы на общество. Решить эту сложную задачу, на мой взгляд, удобно и правильно, если считать окультуренную часть географической среды непосредственно входящей в состав произво­дительных сил и через них во всю общественную систему.

Сделаем рассуждение, чтобы яснее была практическая важность та­кого подхода. Фернан Бродель утверждает: «Стремящаяся к тотальному описанию, к глобальному охвату история может оказаться возможной, если в область изучения экономики прошлого мы сумеем внести совре­менные методы, учитывающие определенную совместимость националь­ных экономик и строящие некоторую макроэкономику» [11; 23]. И это именно так! Под влиянием огромных современных успехов мы склонны преуменьшать мощь экономик прошлого. И важнейшая причина этого искажения в том, что в суммарную мощность производительных сил не включаются природные процессы и силы. А кто посчитал, сколько мил­лионов тонн удобрений заменял египтянам ил великого Нила? Ведь что­бы собирать такие урожаи сегодня в Европе, нужны колоссальные затра­ты. А кто считал «лошадиные силы» индийских слонов? Сегодня в океане вылавливается много миллионов тонн рыбы. Сколько энергии и затрат потребуется в будущем, чтобы выращивать это количество рыбы искус­ственно? Говорят, что в американских степях еще в прошлом веке води­лись десятки миллионов бизонов. Много ли государств могут похвастать таким поголовьем мясного скота?

Выращено ли растение в теплице при искусственном освещении или в обычных условиях, принципиальной разницы в потребленной энергии нет. Есть огромное различие в структуре и развитости производительных сил, их большей социализации. Однако, пока естественных мощностей хватает, нет смысла искусственно воспроизводить эти процессы. Поэто­му, не отрицая природного происхождения этой энергии и других вещей, целесообразно включать их в суммарную мощность производительных сил. Тогда соотношение между нынешними и прежними экономиками в определенных моментах станет намного реальнее, чем кажется сей­час⁸¹. Любое же искажение пропорций как в одну, так и в другую сторону лишает нас правильной перспективы и, говоря словами Шпенглера, огра­ничивает «объем истории, но гораздо хуже то, что это сужает ее арену» [45; 145].

Следует учитывать также громадную разницу в количестве и плот­ности населения разных периодов⁸². И в целом, может быть, с учетом природных мощностей на душу населения в прошлые эпохи кое-где при­ходилось и больше «национального продукта». У некоторых племен ин­дейцев Аляски каждая семья заготавливала на зиму до тысячи лососевых рыб. Переведите-ка на современные цены!

Однако вернемся к теории. Как уже сказано, хотя в истмате были и верные положения, в целом роль географической среды занижалась, а тем самым преувеличивалось значение орудий труда для древности. Но главная ошибка, на мой взгляд, состояла в том, что природу считали толь­ко внешней силой. Некоторые ученые предлагали исключить из состава производительных сил даже предмет труда, т. е. землю, месторождения полезных ископаемых и т. п. — по сути, часть географической среды. С точки зрения истматовского подхода это было логично. С фактической же стороны — тем более ошибочно. Поэтому большинство ученых не поддержало такое изменение. Но тем самым в теории производительных сил оставалось внутреннее противоречие: с одной стороны, частично гео­графическая среда как бы входила в их состав, с другой — это не призна­валось.

Между тем включение части этой среды в структуру производитель­ных сил в теории снимало много противоречий: фактическую ее базис- ность во многих случаях, формообразующее влияние природных усло­вий на общество в одних ситуациях и отсутствие такого влияния в других и т. п.; делало идею о том, что именно переворот в производительных си­лах вел к смене формаций, гораздо более обоснованной.

Когда я уже пришел к этим выводам и в целом разработал опре­деленную концепцию, я встретил несколько работ, которые можно ис­толковывать так, что авторы считали необходимым включить часть гео­графической среды в состав производительных сил, в результате чего она «превращается в фактор внутреннего содержания общественной жизни» (М. П. Ким, Л. В. Данилова)⁸³. К сожалению, эти идеи остава­лись лишь на уровне отдельных замечаний и предложений, не находя концептуальной проработки. Но, во всяком случае, они подтвердили, что я избрал верное направление. Немало интересных и основательных рассуждений о географической среде встретилось и у западных ав­торов⁸⁴, но и там мне не удалось обнаружить отвечающей на все вопро­сы теории.

Итак, окультуренная часть географической среды, включаясь в со­став производительных сил, составляет как бы, фигурально выражаясь, нижнюю их часть, своего рода природные производительные силы, их природный уровень (см. § 4). Она выполняет роль своего рода буферной зоны между обществом и окружающей средой и может как уменьшаться (зарастают пашни, забрасываются земли и т. п.), так и увеличиваться за счет резерва. И этот резерв является вторым буфером. Во многом благо­даря ему географическая среда нередко выглядит как форма, в которой крепнет и развивается общество, пока производительные силы не пере­растут ее. Когда они полностью заполнят форму, исчерпают резерв, тогда есть вероятность, что от «тесноты» начнут развиваться качественно по-иному и перейдут на новую ступень⁸⁵. Коренная смена хозяйственной деятельности, естественно, ведет к тому, что в структуре производства ведущую роль начинают играть иные его компоненты. Это может быть

передвижка в рамках одного способа производства: например земледе­лие — ремесло (торговля), а может быть в перемещении на новую сту­пень: сельское хозяйство — промышленность.

При этом уже давно замечена тенденция к усложнению, удлине­нию производственных процессов. По мнению австрийского эконо­миста XIX века Бем-Баверка, вся история развития общественного производства есть история введения все новых окольных методов, удлиняющих путь добычи первичного сырья до выпуска потреби­тельских благ. Одновременно достигается и рост производитель­ности труда. Конечно, само по себе усложнение не есть бесспорный признак прогресса, который как раз может заключаться в упрощении, но в большинстве случаев это так. Такое удлинение можно назвать технологическими цепочками. И чем дальше от ее конца отстоит природный естественный момент, тем более развиты производитель­ные силы. Некоторые технологические цепочки, особенно в производ­стве информации или знаний, гуманитарных услуг, почти не имеют природной основы.

Нас прежде всего интересует именно окультуренная часть географи­ческой среды. Посмотрим на ее структуру. Земля, дичь, леса, полезные ископаемые и т. п. выступают как предмет труда. Многие природные факторы, которые используются в производстве, можно назвать природ­но-производственными процессами. Часть из них будет являться энер­гоносителями или энергосистемами: водная и ветровая энергия, сол­нечный свет, превращающий углекислоту и воду в зеленую массу, и т. п. Другие будут выполнять роль орудий труда: например, вода и воздух для обработки сырых материалов (чистка, отбеливание и др.). Многие про­цессы имеют комплексный характер, и их затруднительно определить од­нозначно: вода для полива, ил как удобрение, например, выступают и как предмет, и как орудие труда, и в других ролях одновременно. Овладение всеми этими силами, умение использовать их — большая победа челове­ческого ума.

Очень важна роль природных коммуникаций. Наличие или отсутст­вие удобных водных и сухопутных путей сообщения — один из самых важных факторов мировой истории. Так, знаменитый путь из варяг в гре­ки способствовал созданию общерусского государства. В настоящее вре­мя природная среда используется и как возможность для средств связи (различные частоты электромагнитных волн и др.).

Очевидно, что в разные эпохи и в разных обществах важнейшую роль могли играть разные компоненты природных производительных сил. Для охотников, понятно, ценнее всего было изобилие дичи, для зем­ледельцев — плодородие почвы (разлив рек в ирригационном, выпавшие вовремя осадки — при неполивном), для скотоводов — травяной покров и т. п. Общество торговцев или воинов прежде всего нуждалось в хоро­ших коммуникациях или наличии железной (медной и др.) руды. Отме­тим, что без различий в географической среде вообще не могло бы воз­никнуть торговли.

Итак, географическая среда в зависимости от характера и уров­ня хозяйствования той или иной частью входит в состав производи­тельных сил, тем самым выполняя вместе с ними базисную роль. Следовательно, роль географической среды всегда очень важна, но тем больше, чем большее место занимает она в составе производи­тельных сил⁸⁶.