§ 4. Общественные отношения и организация общества

Известные этнографии общества присваивающего хозяйства очень сильно различаются между собой. Однако многие исследователи находят в них немало общего, отмечают, что на сходный вызов нередким был и сходный ответ.

Коллектив в целом хотя и не без конфликтов, но достаточно эффек­тивно через традиции, обычаи и прямое влияние подчиняет и примиряет требования и желания отдельных людей и групп. В известном смысле тип отчуждения можно назвать также и равнообеспечивающим, но нерав­ным, поскольку различия были достаточно заметными. Фактически рас­пределение благ не было и не могло быть равным, но, по крайней мере, в идеале, пищи должно быть достаточно, чтобы накормить всех²⁰³. Для этого существовали специальные правила дележа добычи. Они в каждом племени могли быть особыми и зависели от разных причин (в т. ч. от типа хозяйствования и методов охоты, рыбной ловли). Где-то охотник полу­чал лучшую долю, где-то даже худшую. Нередко главарь, старейшина, вождь и т. д. первый делил добычу и брал себе самый лучший кусок (печень, сердце и т. п.). Такие обычаи уменьшали конфликты по поводу раздела, выполняли роль социальных гарантий для слабых, но, конечно, вели к определенной хитрости со стороны добытчиков, чтобы соблюсти свой интерес²⁰⁴. Очень важными для ряда народов и характерными чуть не для всех были обычаи дележа с гостем, правила пользования чужим и т. п. Во многом эти и другие порядки казались предопределенными, альтернативы им не мыслилось. Стало быть, наиболее сильные, энер­гичные и удачливые люди не имели равноценной своему вкладу доли, подобно тому как это постоянно бывает в семьях или в коллективах, где все получают более-менее одинаково. Итак, доэкономический тип отчуждения характерен тем, что от производителя отчуждается весь или часть добытого им продукта, который потом делится так, чтобы, с одной стороны, поддержать весь коллектив, а с другой — воспроизводить те элементы неравенства, что утвердились в каждом обществе. Такими были различия по полу и возрасту, когда, например, мужчины средних лет могли работать меньше, а получать больше, чем молодежь. В лучшем положении нередко находились колдуны, которые пользовались внушаемым ими страхом. Некоторая часть доставалась в виде подарков администраторам. Но в целом неравенство не носило чрез­мерного характера.

Хозяйственные и семейные единицы порой совпадали, чаще нет. На какой-то сезон несколько семей объединялись в особую группу, затем со­став ее участников менялся. Но бывали и более жесткие правила подоб­ных объединений. Собрание (глав родов, семей, выборных и т. п.) неред­ко распределяло охотничьи (по сбору растений, рыболовные) угодья на сезон, чтобы не возникало конфликтов и соперничества. Другим без не­обходимости не следовало туда ходить, и были даже особые правила пре­дупреждения о нарушении границ. Строже карались такие проступки со стороны отдаленных родственных групп и тем более чужаков. Но многое зависело от способа хозяйствования.

Положение человека в обществе характеризовалось тремя основны­ми моментами: местом в половозрастной лестнице, разнообразными ро­лями родственника и его общественным статусом, основанным на лич­ных заслугах и качествах характера (авторитет и общественная дол­жность).

Эти моменты очень существенны для любого первобытного обще­ства, но их значение могло быть различным. В некоторых обществах до­ходило до сильного антагонизма между мужчинами и женщинами, меж­ду молодежью и «стариками» (т. е. людьми определенного возраста).

Сложность вступления в брак для молодежи ряда австралийских племен соседствует с тем, что старики имеют нередко несколько жен. Это порой вызывает конфликты или супружеские измены. Возрастное и половое неравенство часто выражается в том, что женщинам и моло­дежи запрещено употреблять некоторую (наиболее ценную, редкую или вкусную) пищу, участвовать в общественных и религиозных делах. Инициации (особые испытания юношей, реже девушек), иногда иск­лючительно жестокие, — это метод и отсекания слабых (порой не­довольных), и воспитания в нужном духе, даже устрашения. Во всяком случае, это довольно эффективный способ ослабления конфликта поко­лений.

Тиранию родственных обязанностей, которой человек повязывался еще до рождения (и, соответственно, привилегию эксплуатировать роди­чей), трудно себе представить²⁰⁵. Родственников нужно было не только поддерживать материально, но и брать их сторону в ссорах и конфлик­тах²⁰⁶. Счет родства был весьма сложен и для неспециалиста сегодня ма­лопонятен. Крайне важными являлись брачные правила и запреты всту­пать в брак с людьми из определенных родов и групп (т. н. брачные клас­сы). Сами браки могли превращаться в важнейший канал установления хороших отношений и экономических контактов между общинами, рода­ми и племенами. Где-то главными могли быть симпатии мужчин и жен­щин, где-то их не принимали во внимание и вопросы о браке решали старшие.

Общественное положение, престиж поднимали человека в глазах соплеменников, могли давать ему больше прав или привилегий в матери­альном положении. Но нередко это сопровождалось и усилением обязан­ностей, требований щедрости. Такая двойственность, вообще свойствен­ная в чем-то выделяющимся людям, была весьма характерна для древне­го общества. Нередко общественная должность становилась тяжким грузом, и не все ее домогались или могли выдержать²⁰⁷. Конечно, за пре­стиж всегда есть определенное соперничество, но оно, очевидно, редко перерастало в острые формы. Ведь в обычных условиях власть не была тиранической, а привилегии — слишком значительными. Просто не было материальной основы для такой власти. Дело меняется, когда появляются большие запасы и излишки, требуется постоянная должность для реше­ния хозяйственных дел и споров, рождается возможность существенно выгадывать для себя и для более близких себе людей. Иными словами, злоупотребления могли быть, но для них было мало экономических и об­щественных условий, а следовательно, люди и меньше к ним стремились.

Личные особенности, заслуги, склонности играли большую роль в этом обществе, в чем-то даже более важную, чем в остальные эпохи. Ведь коллективы были небольшие, а общественные права от рождения — рав­ные. Кого-то боялись из-за его вспыльчивого, бешеного характера, ко­го-то любили, о ком-то молва ходила во многих племенах. В целом типы характеров не очень сильно отличаются от любых других, включая и ны­нешнюю, эпох²⁰⁸.

Особенно выделялись колдуны и знахари, которые были загадоч­ными, таинственными, знали больше других и могли легко, согласно поверьям, погубить человека. Но также и вылечить, поэтому к ним обращались за помощью. Колдуны обладали большой психологической и моральной властью, некоторые из них пользовались ею во благо, другие — во зло или своекорыстно²⁰⁹. Но чтобы стать колдуном или знахарем, нужны были особые данные характера и знания, которые в не­которых племенах приобретались долгими годами учебы и испытаний, специальных инициаций колдунов.

Конечно, сильные характеры, выдающиеся личности могли себя в каких-то вопросах противопоставлять обществу, общественному мне­нию²¹⁰. Но в целом господство коллектива было достаточным. Оно вы­глядело, по выражению Ж. Бюрдо, как анонимная власть, проявляющая­ся в господстве определенных верований, представлений, обычаев. Все это в главном и определяло поведение индивида, и слишком частого вме­шательства персональных авторитетов не требовалось, хотя без них, ко­нечно, не обходилось.

Но было бы совершенно неправильно представлять первобытное об­щество как тоталитарное, с казарменной дисциплиной и всесторонним контролем за личностью²¹¹. Надо учитывать, что особого аппарата при­нуждения не было. Но зато его успешно заменяли внимательность, лю­бопытство и сплетни сородичей. Огромную роль играло общественное мнение. Насмешки, оскорбления, возможно, бойкот и т. п. — все это в ма­леньких коллективах — грозное оружие²¹². Жесткого регламента жизни также не было, люди в основном сами распределяли свое время, кроме того, что подпадало под запреты, церемонии, обязательные дела. Многое, разумеется, зависело от размеров коллективов и формы хозяйствования. Там, где общины были большими, а охота, скажем, коллективная, неиз­бежны иерархия и более сильная власть (в виде совета старейшин, малого совета и т. п.), которая обладала даже зачатками аппарата принужде­ния²¹³. В отношении провинившихся наказания подчас были строгими: изгнание, а иногда и убийство или особое колдовство, которое должно было, по мнению туземцев, умертвить приговоренного (у австралийцев это называлось «отпеть»). Требовалась власть и при разборе жалоб, спо­ров, конфликтов, ссор.

Но поскольку иных, чем общепринятые, примеров было немного (к тому же они осуждались), это само по себе уменьшало отклонения. Тем более, что разорвать отношения с общиной могли лишь очень твердые и уверенные в себе люди, а уходить всегда было страшно. Но решительных или неуживчивых это могло не пугать²¹⁴. Без сомнения, расколы, отделе­ния больших семей или групп и уход их в другие места, кровавые разби­рательства не были исключением, но и не являлись правилом. Словом, в этих обществах не было «жестокой обусловленности, всегда одинако­вой реакции личности или коллектива в целом на те или иные поступки индивидов или общественные события» [5; 171]. Но, поскольку многие племена существовали очень долго без заметных изменений, можно сде­лать вывод, что в основном они выработали механизмы согласования ин­тересов коллектива и личности.

У дикарей были нередки ссоры и драки как внутри племени, так и с представителями других групп и племен по различным поводам. Но были и определенные способы избегания и предупреждения их²¹⁵.

Первобытные коллективы — общества обычно эгалитарные, т. е. это объединения равных в социальном положении людей, у которых нет раз­личий в зависимости от того, в какой семье они родились или каким иму­ществом владеют. Частная собственность развита слабо, даже личная могла быть весьма условной²¹⁶. Лишь с увеличением излишка и обмена она начинает делать весьма робкие шаги, но в целом можно сказать, что вся история человечества до капитализма — это история утверждения ча­стной собственности.

При переходе на высшие этапы равенство могло существенно нару­шаться. Как в отношении того, что власть вождей и старейшин усилива­лась и эти должности могли уже наследоваться, так и в том плане, что на­чинают выделяться более значимые, знатные роды, которые постепенно оттесняют других от принятия решений. Кроме того, увеличивается и имущественное неравенство. А при частых войнах возникает рабство во­еннопленных. Но и в этих обществах уравнительность чувствуется очень сильно.