Глава 3. О движущих силах исторического развития и о роли личности в истории

Поступательное движение мира происхо­дит только благодаря деятельности огромных масс и становится заметным только при весьма значительной сумме созданного.

Гегель

§ 1. Подходы к проблеме

Можно сказать, что взгляды на движущие силы истории (то есть на главные причины исторического развития) в основном вытекают из ре­шения вопроса о ее законах. Те, кто считает, что история — игра случай­ностей и воль, склонны преувеличивать их значение. Среди них много тех, кто полагает, что «мнения правят миром», хотя есть такие и среди сторонников законов. Последние же либо видят позади истории некую могущественную силу, либо усматривают в ней реализацию неумолимо­го закона, либо полагают, что она предопределена некоей заданностью: географическим положением общества, национальным характером наро­да и т. п.³⁸

С одной стороны, преувеличение роли какого-то одного элемента делало теории ущербными, с другой — без них нельзя было обойтись, так как попытки исследовать конкретные причины исторических собы­тий без опоры на общие теории приводили к хаосу: причин оказывалось бесчисленное множество, и как было выбрать среди них главные? По сло­вам П. Сорокина, «число теорий факторов (т. е. движущих сил исто­рии. — Л. Г.) чрезвычайно велико, и одного уж этого факта достаточно, чтобы заключить, что каждый из социологов односторонен и не вполне

прав. Но вместе с тем теория каждого из них разработана автором на­столько основательно, что едва ли есть возможность отрицать частичную правоту каждой теории» [38; 522].

Из различных подходов к решению этой проблемы выделю два. Мар­ксизм считал «последней и самой общей причиной исторического движе­ния человечества» развитие производительных сил (Плеханов). Согласно главному закону исторического материализма, они опережают в разви­тии производственные отношения. Последние в конце концов изменяют­ся, а вместе с ними меняются и отношения собственности, политическая надстройка и т. д. Но поскольку Маркс и Энгельс были увлечены идеей классовой борьбы за передел собственности (как общественного прояв­ления смены устаревших производственных отношений), то и ее возвели в ранг главной движущей силы истории. В целом же, если внимательно читать классиков марксизма, то увидишь, что они отдавали предпочтение внутренним историческим силам: классовой борьбе, развитию нового способа производства в недрах старого и т. п. Роль же заимствований, внешних контактов, завоеваний они занижали.

Другой подход, на мой взгляд, напротив, внешнему влиянию среды придавал очень большое значение. Я говорю о теории общественной эво­люции, в развитии которой большую роль сыграл Г. Спенсер. Во второй половине XIX в. вместо всегда неизменной природы ученые ясно увиде­ли картину ее развития (в геологии, биологии), «процессы, порождающие новые видовые формы в природе» [25; 307]. Развитие это обычно воспри­нималось как прогрессивное: от низшего к высшему, от простого к слож­ному, по Спенсеру, от однородного к разнородному. Он же перенес идею эволюции на историю, поясняя, что под воздействием внешней среды и борьбы за существование происходят изменения и естественный отбор обществ, отдельных его учреждений, отношений (подобно тому, какой открыл в биологии Ч. Дарвин).

Это были сильные идеи. Они объясняли многие факты, которые иначе понять было трудно. Так же, как в природе, исследователей и во многих обществах восхищали целесообразность данной конкретной об­становки производства, быта, форм политического устройства, культуры и т. п. Плеханов писал по этому поводу: «Тут повторяется явление, кото­рое еще греческие философы замечали в природе: целесообразность тор­жествует по той простой причине, что нецелесообразие самим характе­ром своим осуждено на гибель».

Такой подход был еще весьма популярен в XX веке. Однако явствен­но появились и перекосы: во-первых, увлечение аналогиями с животным миром и недоучет внутренних источников развития и системности обще­ства; во-вторых, недопонимание того, что эволюционные законы посте­пенно теряют свое значение; в-третьих, восприятие законов как вечных, нерушимых (а не меняющихся вместе с историческим процессом). Отсю­да и некоторая внеисторичность в анализе. В-четвертых, слабое различе­ние среди общего эволюционного движения более и менее прогрессив­ных линий.

Мы же с вами рассматриваем все законы, в том числе и эволюцион­ные, как наши обобщенные представления о реальном ходе вещей. Поэ­тому, отнеся все то, что говорилось о законах, к данному вопросу, сфор­мулируем несколько правил:

1. Бесполезно искать постоянные и на протяжении всей истории с одинаковой силой действующие движущие силы.

2. Нельзя также говорить о главной движущей силе применительно одновременно ко всей истории и каждому ее моменту.

3. Следует различать уровни обобщения, в зависимости от чего боль­шее или меньшее значение мы будем придавать той или иной движущей силе.

4. Поскольку историческая реальность — сложнейший сплав причин и следствий, взаимодействия различных сил, то применять общие поло­жения о движущих силах к конкретному обществу или моменту можно только через «правила соответствия». Надо также иметь в виду все ска­занное о случайностях и вероятностях, о том, что новое может быть толь­ко в моменте и месте наиболее удачного сочетания условий.

5. Необходимо учитывать как общий исторический контекст собы­тий, так и различные состояния общества: сплоченные, твердые или мяг­кие (революция, смута, война и т. п.).

6. Действия разных движущих сил наглядно проявляются при раз­ных условиях.