319 Исповедь 320

Разновидностью «И.д.и.» является, в сущности, и современная натуралистическая продукция. Соци- альная острота, присущая, в частности, лучшим произве- дениям братьев Гонкур или Г.Флобера, растворяется у эпигонов в самоцельном копировании явлений, причем искусство подчас прямо объявляется исключительным средством наслаждения (в романах Ж.К.Гюисманса). Оплотом «И.д.и.» в отрицательном значении этого по- нятия становятся и разные формы «академизма» в изоб- разительном искусстве; выступая в защиту вечных норм красоты, они нередко активно противоборствуют вос- произведению современной реальности как «грубой» (борьба «академизма» с «передвижничеством» в Рос- сии). Формалистические тенденции, встречавшиеся у некоторых представителей раннего символизма (С.Малларме), разрастаются в программы и школы, вроде футуризма и многочисленных последующих форм эстетического экстремизма. Так, некогда прогрес- сивная концепция самозащиты искусства вырождает- ся в практическую пропаганду его самоликвидации. Становясь все более непопулярными, идеи «И.д.и.» в близкую нам эпоху чаще входят лишь составной час- тью в эстетические построения, выступающие против крайностей социологизма. Идея «И.д.и.» неожиданно обнаруживается под покровом борьбы с «интуитивиз- мом» традиционного искусствознания. Так, формали- сты в поэтическом произведении видели лишь «текст», подлежащий разложению на приемы.

В русском искусстве лозунги «И.д.и.» стали по- настоящему воинствующими с 40-50-х 19 в., когда их полемически противопоставили натуральной школе или «гоголевскому направлению». Белинский в статье «Стихотворения М.Лермонтова» (1841) уве- рял: «Поэзия не имеет никакой цели вне себя, но сама себе есть цель» (Поли. собр. соч. М., 1954. Т. 4. С. 496). Позже в статье «Взгляд на русскую литературу 1847» под влиянием либерального окружения он изменил свой взгляд: «Мы тем не менее думаем, что мысль о ка- ком-то чистом, отрешенном искусстве, живущем в сво- ей собственной сфере... есть мысль отвлеченная, мечта- тельная. Такого искусства никогда и нигде не бывало» (Там же. Т. 10. С.304). Со второй половины 19 в. наи- более острым предметом спора явились суждения Пушкина о свободе художника, высказанные в сти- хотворениях «Поэт» (1827), «Поэт и толпа» (1828), «Поэту» (1830) и др. Противники «гоголевского на- правления» (А.В.Дружинин, С.С.Дудышкин, П.В.Ан- ненков, отчасти «молодые» славянофилы) абсолюти- зировали отдельные лирические формулы поэта («Не для житейского волненья...» и т.д.), выдавая их за ос- новной мотив пушкинской эстетики и обходя их кон- кретно-исторический смысл. Решительно отвергая «И.д.и.», Н.Г.Чернышевский и Н.А.Добролюбов в силу известной своей ограниченности, метафизичности и по- лемической предвзятости не опровергли трактовки произведений Пушкина сторонниками теории «ар- тистизма» и обратили свою критику против самого поэта, признавая его лишь великим мастером фор- мы. Д.И.Писарев довершил низвержение Пушкина и закрепил недоразумение: отождествление собствен- но программы «И.д.и.», эстетской ее сути с требовани- ем свободы вдохновения, внутренней независимости ху- дожника, а только это и отстаивал Пушкин. К школе «чистого искусства» в русской поэзии 19 в. привыч-

но относили ряд поэтов (А.А.Фет, А.Н.Майков отчасти Н.Ф.Щербина в «антологических» стихах), потому что в своей поэзии они иногда демонстративно сторони- лись политической и гражданской проблематики. Тен- денции этой школы в пору общественной реакции 1880-х сказались в поэзии А.Н.Апухтина, А.А.Голе- нищева-Кутузова, К.М.Фофанова. Но, в отличие от прежней эпохи, подобная поэзия не столько избега- ла гражданственности, сколько выражала разочаро- вание в иллюзиях «всеобщего блаженства» (говоря словами А.К.Толстого), свойственных умонастрое- нию определенных слоев либеральной интеллиген- ции; очевидно, она не укладывается в рамки «И.д.и.». В литературных школах, возникших вслед за симво- лизмом (эгофутуризм, имажинизм, отчасти акмеизм), идея «И.д.и.» себя в сущности исчерпала на русской почве. В.Я.Брюсов, А.Белый и, особенно, А.А.Блок с течением времени все настойчивее утверждали связь поэзии с жизнью общества, хотя и ставили ис- кусство выше любой духовной деятельности.

В.Д.Сквюников

ИСПОВЕДЬ в литературе — произведение, в ко- тором повествование ведется от первого лица, при чем рассказчик (сам автор или его герой) впускает читате- ля в самые сокровенные глубины собственной духов- ной жизни, стремясь понять «конечные истины» о себе, своем поколении. Некоторые авторы прямо называли свои произведения: «Исповедь», определяя этим пре- дельную откровенность — собственную: «Исповедь» (ок. 400) Блаженного Августина, «Исповедь» (1766-69) Ж.Ж.Руссо, «De profundis» (опубл. 1905) О.Уайлда, «Ав- торская исповедь» (1847) Н.В.Гоголя, «Исповедь» (1879—82) Л.Н.Толстого — или своего героя-рассказ- чика, в поэзии — лирического героя: «Исповедь сына века» (1836) А.Мюссе, «Исповедь молодой девушки» (1864) Ж.Санд, «Гусарская исповедь» (1832) Д.В.Да- выдова, «Исповедь» (1908) М.Горького, «Исповедь ху- лигана» (1921) С.А.Есенина.

К жанру И. примыкают дневник, записки, автоби- ография, роман в письмах, которые могут принадле- жать как художественной, так и художественно-доку- ментальной прозе — «Житие» протопопа Аввакума (1672-75), «Записки и приключения знатного чело- века, удалившегося от света» (1728-31) А.Ф.Прево, эпистолярный роман Ж.де Сталь «Дельфина» (1802), «Замогильные записки» (1848-50) Ф.Р.де Шатобриа- на, «Дневник» (опубл. 1956-58) братьев Гонкур, «Выбранные места из переписки с друзьями» (1847), «Записки сумасшедшего» (1835) Гоголя, «Дневник пи- сателя» (1873-81), «Записки из Мертвого дома» (1860- 62), «Записки из подполья» (1864) Ф.М.Достоевского. Иногда И. выступает в совершенно чуждом ей проявле- нии — как сатирический, пародийный жанр — «Граж- данин мира, или Письма китайского философа» (1762) О.Голдсмита.

Русские писатели 19 в. внесли свой вклад в раз- витие литературной И. В покаянном порыве Гоголь и Толстой готовы отказаться от самого существен- ного для художника — творчества, увидев в нем про- тиворечие высшим религиозным законам совести. Гоголь осудил сатиру как язвительную клевету на ближнего, Толстой, в «Исповеди» которого В.Зень- ковский находил «этический максимализм, некое са-

321

ИСТОРИЗМ

322

мораспятие» (Зеньковский В.В. История русской фи- лософии. Париж, 1948. Т.1. Ч. 2. С. 201), обратил внимание на растлевающую, косную по отношению к душам народным и к народной культуре сущность искусства. Наиболее приближены к жанру И., по об- щему признанию, произведения Ф.М.Достоевского. Не случайно они заслужили определение «романов- И.» (сначала в оценке Д.С.Мережковского в книге «Лев Толстой и Достоевский», 1901-02, затем и М.М.Бах- тина — «Проблемы поэтики Достоевского», 1963). Ис- поведальность у Достоевского — в неразрывной связи с отмеченной Бахтиным полифонией: через нее осуще- ствляется и на нее, в свою очередь, влияет. В философс- ко-лирической прозе 20 в. (М.Пришвин «Фацелия», 1940; О.Берггольц «Дневные звезды», 1959) исповедальность выражается в возвышающихся над бренной обыденнос- тью «социального заказа» философских размышлениях о сокровенных проблемах творчества, о роли личности художника.

Со стремлением разрушить несопоставимое с актом творчества понятие идеологической нормы, догмата официальных идей времен «застоя» связана наме- тившаяся в И. последних десятилетий 20 в. тенден- ция к самообнажению героя при отсутствии мотива раскаяния. Более того, «исповедующемуся» присуще самолюбование, углубленное смакование низменных сторон человеческой души («Это я — Эдичка», 1976, Э.Лимонова; «Мама, я жулика люблю!», 1989, Н.Мед- ведевой).

Лит.: Власенко Т.Л. Литература как форма авторского сознания. М., 1995; Hepworth M. Confession.L., 1982. А.М.Ваховская

ИСТОРИЗМ в литературе — художественное ос- воение конкретно-исторического содержания той или иной эпохи, а также ее неповторимого облика и ко- лорита. Проблема И. приобретает особый характер, когда речь идет об историческом жанре, т.е. о рома- не, поэме, драме, в которых ставится цель воссоз- дать человеческую жизнь прошедших времен. В этом случае писатель неизбежно сталкивается с требова- ниями И. и сознательно стремится их осуществить. Но в более скрытом и часто неосознанном виде И. выступает как неотъемлемое свойство любого под- линно художественного произведения, ибо И. есть прежде всего способность схватить ведущие тенден- ции общественного развития, проявляющиеся в обще- народных событиях и индивидуальных судьбах. Под- линно художественное произведение всегда глубоко современно; оно воссоздает существеннейшие чер- ты своего времени вне зависимости от того, какой теме посвящено — большим историческим событи- ям своей эпохи, интимной жизни личности или даже бытию человека среди природы. Но органичная со- временность истинного искусства есть не что иное, как выражение И. художественного освоения жизни, способности художника охватить жизнь в ее движе- нии и развитии, изобразить ее как превращение про- шлого в будущее, — иначе и нельзя воплотить на- стоящее.

Художественный И. качественно отличается от И. в науке. Задача художника состоит не в том, чтобы сформулировать закономерности исторического раз- вития, а в том, чтобы запечатлеть тончайшие отраже- ния общего хода истории в поведении и сознании

людей. Показать внешнее воздействие исторических событий на человеческие судьбы можно в простом документальном очерке; роман, ограничивающийся этой задачей, не будет подлинно художественным, ибо искусство призвано воплотить конкретно-историчес- кое содержание в целостном образе человека. Для этого вовсе не обязательно изображение больших со- бытий эпохи. Даже интимная лирика А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Ф.И.Тютчева, Н.А.Некрасова, И.Ф.Анненского, А.А.Блока подлинно исторична; в ли- рических образах, созданных этими поэтами, отчетливо выразился конкретный смысл той или иной эпохи рус- ской истории.

Подлинно художественные произведения, начиная с древнейших эпопей, всегда передает исторический смысл своего времени. Даже мифологические обра- зы гомеровского эпоса, в которых отношение челове- ка к природе и обществу отразилось в иллюзорной форме, вовсе не исключают художественного освое- ния исторического содержания эпохи. Вместе с тем, почти вся литература — за исключением комических и «низких» жанров (комедия, фарс, сатира, менип- пея, фацеция, шванк и др.) — вплоть до 18 в. обраще- на преимущественно в прошлое, основывается на преданиях предшествующих эпох. Античная трагедия, средневековый эпос, поэма и драматургия Возрож- дения и классицизма немыслимы без эстетического требования «эпической (или трагической) дистанции» и, как правило, воссоздают события давно прошед- ших времен. Но это вовсе не значит, что они могут быть поняты как исторические жанры в современном смысле этого слова. Вплоть до Нового времени чело- вечество не обладало подлинно историческим мыш- лением и знанием. Даже гений У.Шекспира не мог воссоздать в трагедиях, написанных на материале «Сравнительных жизнеописаний» Плутарха и средне- вековых хроник, подлинные конкретно-исторические коллизии рабовладельческого и феодально-родового общества; точно так же не следует искать в этих траге- диях изображения реального облика далеких времен, хотя многие отдельные черты и сам ход событий они воспроизводили верно.

Обращение литературы к прошлому было обус- ловлено прежде всего принципиально возвышенным и «поэтическим» характером искусства слова в до- буржуазную эпоху: создание высокой поэзии начи- налось с выбора «высокого», освященного временем и преданием, предмета. Н.Буало, напр., так мотиви- ровал необходимость изображения старины: «Пре- данья древности исполнены красот. Сама поэзия там в именах живет Энея, Гектора, Елены и Париса...» (Поэтическое искусство. М., 1957. С. 87). Обраще- ние к прошлому не имело целью верно изобразить это прошлое; теоретики и поэты спорили лишь о том, в какой степени можно изменять известный (неред- ко из легенды) ход события (суждения по этому по- воду есть у Аристотеля, Горация, П.Корнеля).

Вместе с тем поверхностна вульгарно-социологи- ческая формула, согласно которой классицисты, напр., попросту «переодевали» современников в древние ко- стюмы. Конечно, Корнель и Ж.Расин осваивали в сво- их «исторических» трагедиях коллизии современности. Но обращение к прошлому было не простым «переоде- ванием». Оно давало определенную перспективу, no-

il А. Н. Николкжин

з ш^шятт^ш^ш^^шшшш^шштш^шштш.т^штш^