Глава III о духе крайнего равенства

Как небо от земли, дух истинного равенства дал„к от духа крайнего

равенства. Первый состоит не в том. чтобы повелевали все или не повелевал бы

никто, а в том, чтобы люди повиновались равным себе и управляли равными

себе. Он стремится не к тому, чтобы над нами не было высших, но чтобы наши

высшие были нам равны.

В природном состоянии люди рождаются равными, но они не могут сохранить

этого равенства; общество отнимает его у них, и они вновь становятся равными

лишь благодаря законам.

Различие между демократией правильной и неправильной заключается в том,

что в первой люди равны только как граждане, между тем как во второй они

равны еще и как правители, как сенаторы, как судьи, как отцы, как мужья и

как господа.

Естественное место добродетели - рядом со свободой; но рядом с крайней

свободой добродетель бывает только тогда, когда приближается к рабству.

Глава IV Об одной особой причине испорченности народа

Великие успехи, особенно достигнутые при большом участии народа,

наполняют его такой гордостью, что руководить им становится невозможно.

Завидуя должностным лицам и враждуя с правителями, он вскоре становится

врагом всего государственного строя. Так побе

да над персам-и при Сала" мине развратила Афинскую республику; так победа

сираку-зян над афинянами погубила Сиракузскую республику.

Марсельская республика никогда не испытывала этих резких переходов от

унижения к величию, поэтому она всегда управлялась благоразумно и сохранила

свои принципы.

Глава V о разложении принципа аристократии

Аристократия терпит ущерб, когда власть знати становится произвольной:

при этом уже не может быть добродетели ни у тех, которые управляют, ни у

тех, которыми управляют.

Когда правящие фамилии соблюдают законы, аристократия подобна монархии с

несколькими государями; это очень хорошая по своей природе форма правления.

Почти все эти государи ограничены в своей деятельности законами, но в случае

несоблюдения законов это - деспотическое государство со многими деспотами.

В таком случае республика существует лишь для знати и среди знати.

Республика - это правящие круги, между тем как класс управляемых живет в

деспотическом государстве, что приводит к образованию двух самых

разъединенных классов в мире.

Испорченность достигает высшей степени, когда власть знати становится

наследственной. Такие властители утрачивают всякую умеренность. Чем меньше

их число, тем больше их власть и тем меньше их безопасность; чем больше их

число, тем меньше у них власти и т

ем больше у них безопасности. Так власть возрастает, а безопасность

уменьшается вплоть до самого деспота, в лице которого крайняя степень власти

соединяется с крайней степенью опасности.

Поэтому когда аристократия имеет наследственный характер, то при большом

количестве знатных правление будет менее насильственным; но так как в нем

будет мало добродетели, то государством овладеет дух легкомыслия.

небрежности и лени, и оно лишится и сил,

и стимулов для деятельности.

Аристократия может сохранить силу своего принципа, если законы установят

такой порядок, что она будет более ощущать опасности и тяготы управления,

чем доставляемые им наслаждения; если государство находится в таком

положении, что ему все время приходится быть настороже против какой-нибудь

угрожающей ему опасности; если эта опасность угрожает ему извне, а

внутреннее положение является устойчивым.

Чувство известной безопасности необходимо для славы и безопасности

монархии; республика же, наоборот, должна всегда чего-нибудь опасаться,

бтрах перед персами поддерживал соблюдение законов у греков. Карфаген и Рим

взаимной угрозой укрепляли друг друга.

Удивительная вещь! Чем более увеличивается безопасность этих государств,

тем более они, как застоявшиеся воды, подвергаются порче.