Глава XVII о правлении женщин

Противно и разуму, и природе ставить женщин во главе дома, как это было у

египтян, но нет ничего противоестественкого в том, чтобы они управляли

государством. В первом случае свойственная им слабость не позволяет им

преобладать;

во втором же случае эта самая слабость прядает -их управлению ту кротость

и умеренность, которые гораздо нужнее для хорошего управления, чем суровые и

жестокие нравственные качества.

В Индии люди прекрасно чувствуют себя под управлением женщин; там

установлено, что если дети мужского пола на происходят от матери той же

крови, то на престол вступают женщины, рожденные от матери царской крови.

Чтобы облегчить им бремя правления, им даю

т известное количество помощников. По М. Смиту, африканцы тоже очень

довольны женским правлением. Прибавив к этому примеры Московского

государства и Англии, мы увидим, что женщины с одинаковым успехом управляют

в государствах умеренного образа правления

и в деспотических государствах.

КНИГА ВОСЬМАЯ О разложении принципов трех видов правления

Глава I Общая идея этой книги

Разложение каждого правления почти всегда начинается с разложения

принципов.

Глава II о разложении принципа демократии.

Принцип демократии разлагается не только тогда, когда утрачивается дух

равенства, но также и тогда, когда дух равенства доводится до крайности и

каждый хочет быть равным тем, кого он избрал в свои правители. В таком

случае народ отказывается признать им

же самим назначенные власти и хочет все делать сам: совещаться вместо

сената, управлять вместо чиновников и судить вместо судей.

Тогда в республике уже нет места для добродетели. Народ хочет исполнять

обязанности правителей - значит правителей уже не уважают. Постановления

сената не имеют более веса - значит нет более почтения к сенаторам, а

следовательно, и к старцам. Но если нет почтения к старцам, то его не будет

и к отцам; мужьям не повинуются, господам не подчиняются; все проникаются

духом своеволия; труд управления становится таким же тягостным, как и

обязанность повиноваться. Дети, женщины, рабы забывают о покорности.

Нет более нравственности, любви к порядку, нет более добродетели.

В Пире Ксенофонта есть очень наивное изображение республики, где народ

злоупотребляет равенством. Участники пира высказывают поочередно причины,

почему каждый из них доволен собою. "Я доволен собою, - говорит Хармид, -

ПОТОМУ что я беден. Когда я был б

огат, я вынужден был заискивать у клеветников, зная, что они могут

причинить мне гораздо больше зла, чем я им; республика постоянно требовала

от меня денег; я никуда не мог отлучиться. С тех пор как я обеднел, я стал

господином; никто мне не угрожает, я

сам угрожаю другим; хочу - сижу дома, хочу - уйду. Богачи, завидя меня,

поднимаются и уступают мне место. Я царь, а был рабом; я платил дань

республике, а теперь она меня кормит; я уже не боюсь разориться, а надеюсь

приобретать".

Это несчастье постигает народ, когда те, которым он доверился, стараются

его развратить, желая этим скрыть спою собственную испорченность. Чтобы он

не заметил их властолюбия, они говорят ему о его величии; чтобы он не

заметил их алчности, они постоянно п

отакают его собственной алчности,

Разврат будет усиливаться среди развратителей и тех, которые уже

развращены. Народ разграбит казну, и, подобно тому, как он сумел совместить

свою лень с заведыванием общественными делами, ему захочется совместить свою

бедность с наслаждениями роскоши. Но при его лени и жажде роскоши

единственной целью его стремлений может быть только общественная казна.

Не удивительно поэтому, что голоса начинают продаваться за деньги. Народу

много дают только для того, чтобы получить от него еще больше. Но чтобы

получить это большее, необходимо произвести государственный переворот. Чем

значительнее будут казаться выгод

ы, извлекаемые народом из своей свободы, тем ближе он будет к моменту,

когда придется ее утратить. Появляются мелкие тираны со всеми пороками

крупных. Вскоре все, что осталось от свободы, становится невыносимым

бременем; тогда возвышается один тиран, и н

арод теряет все, вплоть до выгод от своей испорченности.

Итак, демократия должна избегать двух крайностей: духа неравенства,

который ведет ее к аристократии или правлению одного, и доведенного до

крайности духа равенства, который ведет к деспотизму одного так же

неминуемо, как деспотизм одного заканчивается за

воеванием.

Правда, люди, развращавшие греческие республики, не всегда становились

тиранами. Это объясняется тем, что они были более опытны в красноречии, чем

в военном искусстве; кроме того, в сердце каждого грека жила непримиримая

ненависть ко всем, кто ниспроверг

ал республиканское правление. Вследствие всего этого анархия довела их до

гибели, вместо того чтобы преобразоваться в тиранию.

Но Сиракузы, которые находились в центре множества мелких олигархий,

превратившихся в тирании. Сиракузы, где был сенат, о котором почти не

упоминают историки, подверглись бедствиям, превышающим последствия

обыкновенной испорченности. Этот город, вечно пе

реходивший от безначалия к рабству, одинаково страдавший и от свободы и

от порабощения, которые всегда налетали на него неожиданно, как буря; город,

в котором, несмотря на его внешнее могущество, при малейшей поддержке извне

вспыхивали революции, - это

т город вмещал в своих стенах громадное население, перед которым всегда

стояла жестокая альтернатива: или подчиниться тирану, или самому стать

тираном.