Глава I о религиях вообще

Подобно тому как между различными степенями мрака мы можем распознать

мрак наименее густой и между различными безднами - бездны наименее глубокие,

мы можем и между ложными религиями искать такие, которые наиболее

соответствуют целям общественного блага

, такие, которые хотя и не ведут человека к загробному блаженству, но тем

не менее могут немало способствовать его земному счастью.

Итак, я буду рассматривать различные существующие на свете религии

исключительно в их отношении к тому благу, которое они доставляют

гражданскому быту, независимо от того, кроются ли корни их на небе или в

земле.

Выступая в этом сочинении не в качестве богослова, а в качестве

политического писателя, я могу высказать в нем положения, вполне

справедливые только с точки зрения человеческого мышления, так как они вовсе

не были рассмотрены по отношению к высшим истина

м.

Что касается истинной религии, то потребуется немного беспристрастия,

чтобы убедиться в том, что я никогда не искал предпочтения политических

интересов ее интересам, но стремился к сочетанию тех и других; а прежде чем

сочетать их, необходимо их познать.

Христианская религия, повелевающая людям любить друг друга, желает,

конечно, чтобы всякий народ имел наилучшие политические и гражданские

законы, потому что после нее они составляют величайшее благо, какое только

человек может дать и получить.

Глава II Парадокс Бейля

Бейль135 брался, доказать, что лучше быть атеистом, чем идолопоклонником;

другими словами, что менее опасно вовсе не иметь религии, чем иметь дурную

религию, "Я предпочитаю, - говорит он, - чтобы обо мне сказали, что я не

существую, чем говорили, что я дурной человек". Это - софизм, основанный на

том, что для человечества вопрос: верят или не верят в существование того

или другого человека, не имеет никакого значения, тогда как вера в

существование бога весьма полезна. Из понятия его небытия вытекае

т понятие нашей независимости, или, если мы этого понятия не можем иметь,

идея нашего бунта против него. Говорят, что религия ке есть обуздывающее

начало, потому что она не всегда обуздывает; это то же, что сказать, что и

гражданские законы лишены обузды

вающей силы. Изложить в обширном сочинении длинную вереницу причиненных

религией страданий и не рассказать так же подробно о содеянном ею добре -

плохое рассуждение против религии. Если бы я стал рассказывать о всех тех

бедствиях, которые причинили чел

овечеству гражданские законы, монархия, республиканский образ правления,

я наговорил бы ужасных вещей. Даже если бы религия могла оказаться

бесполезной для подданных, она все-таки осталась бы полезной для государей,

для которых, как для всех, кто не боит

ся человеческого закона, она составляет единственную узду.

Государя, любящего религию и боящегося ее, можно уподобить льву, когда он

слушается руки, которая его ласкает, и голоса, который его укрощает;

государь, который боится религии и ненавидит ее, подобен дикому зверю, когда

он кусает цепь, которая мешает ему бросаться на проходящих;

государь, вовсе не имеющий религии, подобен ужасному животному, которое

чувствует свою свободу только тогда, когда терзает ш пожирает.

Вопрос вовсе не в том, что лучше: чтобы отдельный человек или целый народ

вовсе не имели религии или чтобы они злоупотребляли той, которую имеют.

Вопрос заключается в том, какое зло меньше: чтобы люди от времени до времени

злоупотребляли религией или что

бы ее у них вовсе не было.

Желая уменьшить ужас, внушаемый атеизмом, слишком уж нападают на

идолопоклонство. Несправедливо предполагать, что если древние воздвигали

алтари какому-нибудь пороку, то это значило, что они любили этот порок;

напротив, это доказывало, что они его ненави

дели. Когда лакедемоняне поставили храм Страху, это не значило, что эта

воинственная нация молила о ниспослании во время битвы страха в сердца ее

граждан. Были божества, которых молили об избавлении от соблазна к

преступлению, и были другие, которых моли

ли об отвращении опасности преступления.