Глава XIX Продолжение той же темы

Карл Великий и первые его преемники опасались, чтобы посылаемые ими в

отдаленные провинции правители не стали обнаруживать наклонности к крамоле;

они полагали, что встретят более покорности в духовных лицах и потому

основали в Германии большое число епис

копских кафедр и присоединили к ним крупные феоды. Из некоторых хартий

можно заключить, что статьи, заключавшие в себе прерогативы этих феодов, не

отличались от тех, которыми обыкновенно сопровождались такого рода

пожалования, хотя в настоящее время глав

ные духовные лица в Германии и облечены верховною властью. Как бы то ни

было, но они служили для императоров как бы аванпостами против саксов. На

что не могли рассчитывать императоры со стороны беспечных и нерадивых

левдов, того, как им казалось, они дол

жны были достигнуть благодаря ревности и деятельному вниманию епископов,

которые не только не могли восстановить против них подчиненные народы, но,

напротив, сами нуждались в их защите против этих народов.

Глава XX Людовик Благочестивый

Август, когда был в Египте, приказал вскрыть гроб Александра. Его

спросили, не желает ли он, чтобы вскрыли и гробы Птоломеев; он ответил, что

хотел видеть царя, а не мертвецов. Так и в истории второй династии мы ищем

Пи-пина и Карла Великого; мы хотим ви

деть королей, а не мертвецов.

Государь, который был игрушкой своих страстей и даже жертвой собственных

добродетелей; государь, который никогда не сознавал ни своих сил, ни своих

слабостей, не умел внушить к себе ни страха, ни любви; который с

незначительными пороками сердца соединя

л всевозможные недостатки ума, - государь этот принял в свои руки те

бразды империи, которые держал Карл Великий.

В то время, когда весь мир оплакивает его отца, когда все в изумлении

взывают к Карлу и не находят его, - торопясь занять его место, Людовик

посылает перед собой своих поверенных с приказанием арестовать тех, кто

способствовал непристойному поведению е

го сестер. Это вызвало ряд кровавых трагедий и было проявлением крайне

неблагоразумной поспешности. Он начал мстить за семейные преступления,

прежде чем прибыл во дворец, и возбуждать против себя умы, прежде чем

сделался господином.

Он приказал выколоть глаза королю Италии Бернару, своему племяннику,

который явился к нему с мольбой о прощении и умер несколько дней спустя.

Тогда число его врагов увеличилось. Вызванный этим страх побудил его

заставить своих братьев постричься в монахи

. Следствием было дальнейшее увеличение числа его врагов. Два последних

действия вызвали против него особенно сильные упреки; стали говорить, что он

нарушил присягу и торжественные обеты, которые дал отцу при своей коронации.

По смерти императрицы Гирменгарды, от которой он имел троих детей, он

женился на Юдифи, и от нее у него родился сын. Вслед за тем, соединяя

снисходительность старого мужа со слабостями старого короля, он внес в свою

семью беспорядок, повлекший за собою п

адение монархии.

Он беспрестанно менял доли своих детей; а между тем эти разделы каждый

раз скреплялись присягой его, его детей и сеньоров. Это значило искушать

верность своих подданных, вносить путаницу, сомнения н двусмысленность в их

долг повиновения; это значило смеш

ивать различные права государей, да еще в такое время, когда крепости

были редки и главнейшим оплотом власти служила верность данному и принятому

слову.

Дети императора, стремясь удержать за собой полученное ими по разделу,

обращались за содействием к духовенству, причем предоставляли ему

неслыханные до тех пор права. Но права эти были лишь благовидным способом,

чтобы добиться поручительства церкви в дел

е, для которого хотели получить

ее одобрение. Агобард обращал внимание Людовика Благочестивого на то, что

он послал Лотаря в Рим для провозглашения его императором, что он произвел

раздел между детьми, испросив на то небесное благословение трехдневным

постом и молитвой. Что мог сделать суеверный государь, против которого

выступило само суеверие? Понятно, какой удар был нанесен верховной власти,

один раз - заключением этого государя в темницу, другой - его публичным

покаянием. Хотели унизить короля - и унизили королевский сан.

С первого взгляда трудно понять, каким образом государь, обладавший

многими хорошими качествами, не чуждый просвещения, по природе своей

любивший добро, короче - сын Карла Великого, мог иметь врагов столь

многочисленных, столь неистовых и непримиримых, столь страстных в своем

желании оскорбить его, наглых в стремлении его унизить и решительных в

намерении его погубить; и эти враги два раза погубили бы его безвозвратно,

если б его дети, в действительности более честные, чем они, могли следовать

какомулибо плану и прийти к какому-либо соглашению.