Глава 24. Современные государственные и правовые системы мира 319

упрощенные представления о непрерывном и фатально предоп­ределенном процессе восхождения народов по ступеням про­гресса, начиная от первобытнообщинного строя через рабовла­дение, феодализм, капитализм и кончая социализмом-комму­низмом, не находят подтверждения во всемирно-историческом масштабе. Требует, конечно, пересмотра и соответствующая этим представлениям схема типологии государства и права, го­сударственно-правовой системы и правовой культуры в целом, которая прочно укоренилась в советской юридической науке и до сих пор воспроизводится в российском правоведении: по-прежнему, например, выделяются рабовладельческий, феодаль­ный, буржуазный и социалистический типы государства.

Первые же исследователи государственно-правовых систем обратили внимание на их величайшее множество в истории, на их различия и в то же время сходство в каких-то общих и основных признаках и свойствах, а также пытались объединить и система­тизировать это множество по отдельным разновидностям и типам (Аристотель, Полибий). Такая исследовательская работа продол­жается и по сей день: в орбиту анализа вовлекаются вся мировая история, вся политико-правовая география, все общества в раз­личных своих подсистемах и в целом. И затем уже на этой основе выделяются те или иные государственно-правовые системы и правовые культуры. Такой подход является более эвристичным и плодотворным, так как анализ государственно-правовой струк­туры общества вряд ли отделим от анализа общества и культуры в целом. Это важный общий методологический момент. Суще­ствует и ряд собственно «типологических» методологических проблем, от решения которых зависит ценность и продуктив­ность той или иной типологии государственно-правовых систем.

Прежде всего на статус типологии может претендовать такое распределение государственно-правовых систем, в котором «участвуют» все существовавшие в истории с момента зарожде­ния цивилизации и существующие ныне правовые системы и культуры во всех частях и территориях света. С этой точки зре­ния вряд ли, например, может претендовать на статус типоло­гии деление Реймоном Ароном всех государств на многопар­тийные и однопартийные¹, поскольку партийность — это при­знак лишь Нового и Новейшего времени (и то не для всех существующих ныне обществ). Следовательно, существовавшие до этого периода государства (а также современные общества,

¹ См.: Aron R. Progress and Disillusion. The Dialectics of Modern Society N. Y., 1968. P. 29.

I

320

Раздел IV. Человек, государство и право в современном мире

где не сформировались партийные системы) выпадают из рас­сматриваемой типологии. Кроме того, типология основывается на объединении не просто общих, но существенных, глубин­ных признаков и черт исследуемых явлений. Тип правовой культуры (государственно-правовой системы) — это определен­ная модель, или идеальный, выраженный в понятии, образ пра­вовой культуры, в котором объединяются общие и существен­ные черты определенной группы государственно-правовых явле­ний и которому соответствует определенный класс конкретных правовых культур (государственно-правовых систем). А типо­логия отсюда — это учение (или некоторый исследовательский прием, метод), заключающееся в упорядочении, систематиза­ции, классификации и распределении конкретных государ­ственно-правовых феноменов по связанным между собой груп­пам, видам или типам согласно присущим им общим и основ­ным, глубинным признакам. Поэтому возможно, что такие, например, признаки, как количество лиц, стоящих у власти, размер территории, хронологические рамки (древние, средне­вековые, современные), уровень развития, вид источников пра­ва и т.д., хотя и позволяют распределить государства и право­вые системы по различным группам и видам, но вряд ли выве­дут на какую-либо глубокую, фундаментальную типологию.

Другой важной проблемой типологии государственно-право­вых систем и близкой к ней типологии правовых культур являет­ся ответ на вопрос о том, можно ли говорить о типологии госу­дарственно-правовых систем в целом, правовых культур в целом или есть основания выделять отдельно типы государства и типы права, типы правовой культуры (типы правоприменения, право­творчества и т. д.), которые не совпадают между собой. Думаю, что необходимо вести поиск наиболее существенных, т. е. самых глубинных общих и основных признаков, свойственных как пра­ву, так и государству, рассматриваемых в рамках государствен­но-правовой системы и правовой культуры (в последнем случае больший крен делается в сторону правовой системы). Такая еди­ная сущность, по-видимому, имеется, поскольку и для государ­ства, и для права характерно наличие одинаковых социальных функций — регулятивной (упорядочивающей: выполнение «об­щих дел») и защитно-обеспечительной (охранительной: разреше­ние конфликтов, поиск компромиссов, защита личности, соб­ственности и т. д.). Кроме того, система основных ценностей, защищаемых правом, и система основных Целей, приоритетов и ценностей государственной деятельности не могут расходиться кардинально. В противном случае возможны различные дисфункции, кризисы и конфликты, пока государство не подчинит себе право или право не подчинит себе государство. Трудно пред­ставить, как в обществе с государством одного типа может фун­кционировать правовая культура иного типа. Другое дело, если в обществах с государством одного типа возникают и развиваются правовые системы различных видов, т. е. типологически единые разновидности последних. Например, в государствах демократи­ческого, ориентированного на права человека (в последнем смысле персоноцентристского), типа — романо-германская или англо-американская разновидности правовой системы, которые при наличии общих и основных глубинных черт обладают мас­сой самых различных признаков второго и третьего порядков (юридико-технического характера). Поэтому выделение государ­ства и принципиально отличных от него типов права в ряде работ по теории государства и права означает, по всей вероятно­сти, то, что авторы реализуют различные исследовательские про­граммы, процедуры и методы анализа либо полагают государ­ство и право весьма далекими друг от друга феноменами, что не позволяет им выделять одинаковые типы как у государства, так и у права, т. е. разрабатывать единую типологию государствен­но-правовых систем.

И наконец, следует, по возможности, соблюдать все основ­ные правила формальной логики, например правила деления объема понятия и др. Это необходимо для того, чтобы избежать элементарных логических ошибок, непоследовательности, нео­пределенности и расплывчатости классификаций, как это полу­чилось, например, у Г. Еллинека, который выделил такие исто­рические типы государства, как древневосточное, греческое, римское, средневековое и современное государство, применив при этом для первых трех один (цивилизационный), а для пос­ледних двух — другой (хронологический) критерий. Определен­ное смешение критериев деления понятий допущено и русским историком Н. И. Кареевым, который выделял государство-по­лис, восточную деспотию, феодальное поместье-государство, со­словную монархию, западноевропейскую абсолютную монар­хию и конституционное государство. Тем не менее эти типоло­гии при всей их неточности и логической нестрогости не лишены своей научной полезности и эвристической ценности.

Предлагаемая типология основана на попытке учесть как богатое разнообразие различных культурных (в том числе пра-вокультурных) систем, существовавших в истории и существу­ющих ныне (культурно-исторический подход), так и глубинные, фундаментальные параметры правового развития во всемирном масштабе (всемирно-исторический, формационный подход), показать их единство. Основным критерием типологии высту­пает уровень защищенности прав и свобод человека и гражда­нина в каждом государственно-правовом образовании. На этой основе выделяются персоноцентристский и социоцентристский типы государственно-правовых систем и переходный между ними период. В хронологическом отношении социоцентристс­кий тип государства и права (ориентированный не на личность, а на социум, общегосударственные идеи и ценности) существо­вал в общемировом масштабе до конца XIII в., период с конца XIII в. и до конца XX в. был переходным и, наконец, с конца XX в. по сегодняшний день большинство населения стран мира живет в персоноцентристских государственно-правовых систе­мах (страны Западной Европы и Северной Америки, например). Предложенные типы государственно-правовых систем име­ют глубокие различия по самым разным параметрам и основа­ниям. Так, в экономической жизни общества персоноцентрист­ский тип государства и права характеризуется господством ча­стной собственности и высоким уровнем защищенности соответствующих экономических прав и свобод человека и гражданина. В социоцентристских государственно-правовых си­стемах, напротив, господствует государственная, общинная или общественно-государственная собственность, хотя частная соб­ственность и существует (за исключением коммунистически ориентированных государств), права ее владельцев не так ста­бильны, не так надежно защищены от произвола других соб­ственников, государства, иных сил. В политической сфере персоноцентристского общества господствует плюрализм, полилог государственной власти и различных социальных сил, много­партийность (в Новое и Новейшее время), множественность субъектов публичного влияния на принятие государственной властью решений, законов, проводимую ею политику и т. д. Социоцентризм характеризуется прямо противоположными чертами и признаками. В сфере государственности, т. е. уст­ройстве и функционировании государственной власти, назван­ные типы характеризуются тем, что степень концентрации го­сударственной власти в одном центре в персоноцентристском обществе минимальная (установлена система разделения влас­тей и распределения компетенции между различными ветвями власти, происходит периодическая демократическая смена но­сителей государственной власти в процессе честных, состяза­тельных, ориентированных на выяснение действительной воли