Глава Xl. Вызов незнанию 3 1 9

нистская теория - добавили еще больше трещин в дисциплину,

уже расколотую межпарадигмальным спором начала 80-х гг. Этот

<спор>, по большей части выразившийся в изолированных моно-

логах, шел в русле трех господствующих подходов: реализма,

плюрализма и структурализма - глобализма [см.: Banl<cs, 1985].

Реализм остался, несомненно, господствующей парадигмой, по-

скольку выявилось, что плюралисты разделяют многие его положе-

ния. Не скоро, следовательно, студенты МО могли овладеть уме-

нием мыслить в терминах трех парадигм, так как их бросили в

неразбериху третьей дискуссии. Эти новые подходы (новые для

студентов МО, по крайней мере) были спровоцированы или

инспирированы, но оказались в коллективном отношении полез-

ными. Постпозитивисты разделяли с традиционными теоретиками

одно центральное положение - это было положение о силе. По

той же самой причине тонкости основателей реализма, Карра и

Нибура, в 50-е гг. стали утрачиваться, так что большинство

постпозитивистов имели дело с их менее утонченными и менее

глубокими учениками и интерпретаторами. В отличие от школы

реализма, получившей развитие в 80-е гг., постпозитивистские

попытки не концентрировались на описании внешних форм сило-

вой политики, а стремились раскрыть глубокие структуры силы

знания.

Студенты курсов международной политики усвоили уже из рабо-

ты Карра <Двадцатилетний кризис> [Carr, 1946] , что любая значи-

мая политика есть властная политика; сейчас некоторых из них учат,

что любая значимость есть власть знания. Где же тогда правда? В

такой неопределенности становилась плодородной почва для онтоло-

гической революции. Постпозитивисты начали ставить хорошие,

простые вопросы, не всегда думая в хорошей, простой манере. Они

задавали тот же самый вопрос, что и некоторые из нас: <Стоит ли

тратить остаток нашей профессиональной жизни на попытки найти

ответ^> <Воскресная школа> оказалась излишней. Этот творческий

хаос может породить только другой творческий хаос. Есть ли шанс,

что он создаст <мерцающую звезду>.

Под <мерцающей звездой> я имею п виду необходимость

переосмыслить дисциплину, снова собрать предмет в одно целое.

как теорию МО для будущего. Есть три главные причины, по

которым это очень важно сделать.

320 ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПГОСЛЕМЫ И ИССЛЕДОВАНИЯ

Первая. Мировая политика представляет собой подходящее

место для обсуждения решающих человеческих вопросов о буду-

щем. Политическая наука и социология приобретают смысл

только в контексте глобальности. Большинство из нас учили

рассматривать МО как ветвь политической науки, но становится

все Ьолее и более очевидным, что политическая наука может быть

серьезно изучена только как ветвь осмысления политики на

глобальном уровне. В дисциплинарном плане традиционный ответ

на вопрос <что чем окружено ^> должен быть перевернут. Мировая

политика - вот дом политической науки, а не наоборот. Кант

был прав: политическая теория должна быть международной

теорией. Мировая политика есть новая метафизика, глобальная

моральная наука.

Вторая. Несмотря на все ее недостатки, никто не может

упрекнуть традиционную дисциплину МО в сочинении фанта-

зий. Когда политические или академические головы заносило в

облака, ее специалисты всегда задавались вполне земными во-

просами. Они напоминают тем, кто предлагает вполне логичные

планы построения будущего, более разумного мира, о предосте-

режении Руссо, согласно которому <быть разумным в мире

сумасшедших - значит формировать безумие в самом себе>

[цит. по: Waltz, 1959, р. 181]. И они напоминают стремящимся

к прогрессу через хороших людей о словах Нибура, который

настороженно относился к тем, <кто хочет жить в истории

безгрешным> [цит. по: Donelan, 1990, р. 43]. Ученые вообще

обязаны говорить власти правду. Студенты МО должны брать на

себя ответственность говорить власти правду.

Третья. Еще одним особым качеством МО как академической

дисциплины является то, что с самого своего возникновения она была

политической наукой. Многие из изучающих ее студентов считают

наиболее привлекательным аспектом в ней именно взаимодействие

теории и практики. В создании нового образа будущего действовать

еще труднее, чем заниматья переосмыслением. Специалисты МО

привыкли добиваться своего интеллектуального влияния тяжелым

трудом. Поэтому их глобальные возможности, их отношение к власти

и истине, их практический здравый смысл в мировой политике

оправдывают выдвинутое в начале главы притязание на рассмотрение

МО как предмета всех предметов в социальных науках.