Глава X. Проблемы еезопаснооти 277

3. ЛИКИ БЕЗОПАСНОСТИ: ОКОНЧАНИЕ КОНФЛИКТОВ И

ОДНОПОЛЯРНОСТЬ

3.1. Конец Истории?

В первое время события 1989-1990 гг., которые интерпретиро-

вались как советское поражение, рассматривались как победа

Запада над Востоком и вообще как победа <мира> над <войной>.

Казалось, что все стало возможным благодаря изменению между-

народного климата и <потеплению> американо-советских отноше-

ний. Дискурс о <новом международном порядке> принял месси-

анские измерения, особенно в начале кризиса в Персидском

заливе, когда Советский Союз уже не блокировал ооновские

решения. Некоторые уже видели проблески зарождения мирового

правитвльстба. Даже <реалистические> политики, казалось, под-

дались эйфории. Белый дом утверждал: <Примирение порождает

новые надежды. ООН сможет действовать, и США поддержат ее,

чтобы положить конец региональным конфликтам и продвинуть

мир и свободу во всем мире> [The Times, 26 sept. 1988] . Эта тема

была продолжена Дж. Бушем: <Кризис в Заливе прервал краткий

миг надежды. Тем не менее мы являемся свидетелями рождения

нового мира, свободного от террора... и более сильного благодаря

тому уровню международного сотрудничества, которое теперь

установилось> [National Security of the USA, Aug. 1991].

При этом, празднуя прекращение биполярного антагонизма и

предсказывая миру счастливое будущее, радовались тому, что

исчезновение этого антагонизма означало не простое примирение

двух систем, а безусловную капитуляцию коммунистической идео-

логии. Предполагалось, что режим, подточенный своими внутрен-

ними противоречиями, после импульса, полученного им сверху (от

центра в лице Горбачева), полностью присоединится к демокра-

тическому идеалу... Демократическая идея, рынок и массовые

коммуникации (три опоры либерализма), казалось, разрушили

авторитарные основы режимов сначала на Востоке, потом на Юге,

проявлением чего стали выборы или государственные перевороты,

изгнавшие диктаторов (Стресснера, Пиночета) в Центральной и

Латинской Америке, и манифестации в Африке, расшатывающие

троны старых тиранов (Кереку в Бенине и т.д.).

278 ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПРОБЛЕМЫ и ИССЛЕДОВАНИЯ

Смысл Истории казался несомненным - до такой степени,

что, несмотря на шум и фурор 1989 г., ее можно было рассмат-

ривать как закончившуюся [см.: Fucuyama, 1989] . Эффект статьи

Фукуямы объяснялся не столько ее новизной и оригинальностью,

сколько тем, что автор уловил атмосферу времени и выстроил

новую систему союза между традиционно противоположными

группами в рамках поля безопасности. Ему удалось привести

аргументы, которые воспроизводили элементы все еще сущест-

вующей в Америке старой идеалистической школы, - аргументы

юристов-институционалистов, верящих в созидательную силу

<норм>, глобалистов-институционалистов, девелонменталистов и

даже некоторых реалистов, на время попавших под влияние

<подарка судьбы> - краха врага.

Фукуяма считает, <что возникает достаточно заметный консен-

сус относительно либеральной демократии как системы правления,

поскольку она одержала верх над соперничающими идеологиями...

Таким образом, она стала завершающим пунктом идеологической

эволюции человечества и окончательной формой любого человечес-

кого правления... идеалом либеральной демократии, который не

может быть улучшен в плане принципов> [Fucuyama, 1993].

Пришло мировое время рыночной демократии, обязывающее

переориентироваться всех действующих лиц, включая ислам, <ко-

торый не играет никакой притягательной роли за пределами

регионов, принадлежавших к исламской культуре с самого начала>

[Ibid., р. 71] . После многих застойных лет, связанных с марксиз-

мом, происходит актуализация западного универсализма. Подсчи-

тывают страны с либеральной демократией, при необходимости

включая в их число Шри Ланку, Турцию, Парагвай, Перу и т.д.

Окончание холодной войны устранило последний барьер на пути

мондиализации и глобализации', фактически уже всемирной стала

экономика, отчасти право, политика, за ними должна была после-

^ Реагируя на щ-юдолжающиеся конфликты, на противоречипое нопедепие населения

Центральной Европы, а также на критику своих положений, эти аналитики отвечают

напоминанием, что конец Истории - это конец смысла Истории, а не конец процессов

приспособления. Поэтому нет ничего противоестественного в том, что конфликты не

исчезают - это даже закономерно, - однако, будучи лишены смысла, они угаснут сами

собой, когда выдохнутся их действующие лица.