данную задачу, как и первую? Возникнут ли теперь те же сложности, потребуются ли такие же усилия и активное напряжение, как тогда, когда мы решали задачу впер­ вые? Даже совсем простое наблюдение позволяет отрицательно ответить на этот воп­ рос. При решении аналогичной задачи мыслительный процесс протекает несравнен­ но более легко и беспрепятственно, чем в первом случае, требуя гораздо меньшего времени. Можно сказать, что достаточно понять, что задача аналогична первой, и решение тотчас же будет найдено.

Данное обстоятельство следует считать особенно характерным для мышления. Решая задачу, мышление делает это «раз и навсегда», то есть нам не приходится в каждом отдельном частном случае начинать все сначала. Мышление «переносит» однажды найденный способ решения на новые, аналогичные задачи; особо высо­ кая значимость мышления состоит в том, оно наделено способностью «переноса», «транспозиции».

То, насколько характерен данный момент для мышления, хорошо показыва­ ет изучение фактов так называемого «внезапного», «случайного» решения задачи. Иногда решить задачу не удается. Тогда мы перестаем размышлять и обращаемся к опыту, то есть действуем то так, то иначе; но не потому, что эти попытки имеют под собой какое-нибудь разумное обоснование — мы просто делаем то, что прихо­ дит на ум. Случается, что этот путь приводит к правильному решению задачи. Реше­ ние налицо, хотя субъект и не знает, почему задача решается таким образом, он просто видит, что она решена. Как видим, такое слепое решение имеет место при применении метода «проб и ошибок». А теперь представим, что нам вновь предложи­ ли решить либо эту, либо аналогичную задачу. Если мы не сможем механически вспомнить путь ее решения, нам придется опять-таки приступить к ее решению методом «проб и ошибок» — перенос, транспозиция не имеют места в случае нео­ смысленного, слепого решения задачи.

Практическое мышление

Обычно мышление признается одной из наиболее специфических особеннос­ тей человека. С мышлением связывают способность речи, а завершенной формой его проявления считают логическое, научное мышление. Естественно возникает вопрос о том, является ли это последнее единственной формой мышления, или же суще­ ствуют и другие формы? Прежде полагали, что настоящее мышление не может су­ ществовать вне речи; поэтому мыслить может только человек, как единственное су­ щество, наделенное речью.

Однако, посмотрев на данный вопрос с точки зрения развития, более при­ емлемым может показаться противоположный взгляд, согласно которому вербаль­ ное, логическое мышление представляет собой высшую ступень развития; сле­ довательно, должны существовать и формы, соответствующие предшествующим ступеням его развития.

Как выяснилось из соответствующих исследований, мышление действитель­ но проходит несколько ступеней развития, проявляясь на каждой из них в различ­ ной форме.

Таковыми можно признать следующие основные формы мышления:

1) практическое мышление, 7) наглядное, образное мышление и 3) вербальное, логичес­ кое мышление.

1. Опыты Кёлера

Понятие практического мышления тесно связано с именем Кёлера. Можно ска­ зать, что данное понятие впервые было введено в науку после его зоопсихоло­ гических опытов и, как видно, окончательно укоренилось в ней.

Основная проблема Кёлера состояла в следующем: способно ли животное, не наделенное, как известно, речью, осуществлять разумное поведение, то есть поведение, которое не может быть сочтено ни инстинктивным, ни результатом простой случайности и которое, следовательно, должно быть признано элемен­ тарной формой проявления мышления. Если такое поведение существует, то как оно протекает?

Для решения данного вопроса Кёлер обратился к экспериментальному изуче­ нию поведения человекообразных обезьян (антропоидов). Принцип его опытов со­ стоял в следующем: когда достижение цели возможно и прямым путем, то живот­ ное, естественно, руководствуется инстинктом; однако если для достижения цели необходимо применение непрямого, «обходного пути», то тогда животное будет вы­ нуждено вместо инстинкта обратиться к разумным актам. Таким образом, по Кёлеру критерием разумного поведения следует считать способность обращения к обходному пути. Поэтому все опыты Кёлера были построены таким образом, что для достиже­ ния цели животное было вынуждено выбирать обходной путь. «Экспериментатор со­ здает такую ситуацию, в которой прямой путь к цели совершенно непригоден; зато можно обратиться к обходному пути. Животное помещается в подобную ситуацию...

что позволяет выяснить, способно ли оно использовать непрямой, обходной путь для решения задачи».

Опираясь на этот принцип, Кёлер построил целую серию экспериментов. Он стремился выяснить, какого уровня сложности может достичь разумное поведение животного. Поэтому его опыты начинались с элементарных, простых задач, заверша­ ясь довольно сложными. Для того, чтобы получить представление об этих задачах, рассмотрим примеры наиболее простых и сложных задач.

Ситуация первого опыта была следующей: высоко под потолком висит кор­ зина с любимым лакомством обезьян — бананами, достать которую с пола живот­ ное не может. Корзина подвешена на веревке, и экспериментатор раскачивает ее. При этом корзина оказывается так близко от возведенного в комнате помоста, что достаточно обезьяне прыгнуть на него и подождать приближения корзины, чтобы свободно овладеть бананом. В данном случае обходной путь не нужен; необходимо только, чтобы животное заметило это место — помост, откуда можно достичь цели

ипрямым путем.

Водном из следующих опытов уже появляется необходимость обходного пути: корзина висит высоко, но в комнате находится ящик; для достижения цели нужно подтащить этот ящик поближе к корзине и встать на него.

Обезьяна заперта в клетке. Снаружи виден банан; обезьяна его видит, но до­ стать рукой не может. В клетке валяются две бамбуковые палки, но они настолько ко­ ротки, что с помощью одной достать банан невозможно, поэтому для решения зада­ чи нужно вставить одну палку в другую.

Принцип обходного пути очень наглядно представлен в одном из сложнейших опытов: обезьяна заперта в клетке; перед ней на расстоянии 45 сантиметров стоит ящик; в этом ящике, у ближней к обезьяне стенке, лежит банан. У ящика нет одной стенки — самой дальней для обезьяны. В клетке лежит длинная палка. Как может жи­ вотное решить эту проблему и завладеть бананом? Только взяв палку и отодвинув

банан к открытой стенке ящика, а не притянув его к себе, чтобы таким образом выкинуть банан из ящика наружу. После этого нужно этой же палкой отодвинуть ба­ нан в сторону от ящика и лишь после этого придвинуть его к себе.

Из этих примеров ясно видно, что обезьяна действительно находится в такой ситуации, в которой решить задачу можно только путем разумного поведения.

Допустим, что в последнем опыте животное подчинится своим инстинктив­ ным импульсам. Что оно сделает в этом случае? Вместо того, чтобы отодвинуть ба­ нан от себя, то есть еще более отдалить, животное безусловно придвинет его к себе. Но поскольку вытащить банан можно только через заднюю стенку ящика, то оче­ видно, что путем импульсивного поведения животное никогда не его заполучит. Или же возьмем задачу с двумя палками. В этом случае животное должно прибегнуть к таким движениям, которые сами по себе никак не связаны с бананом, то есть вме­ сто того, чтобы протянуть руку к нему, обезьяна должна взять в разные руки палки и соединить их, подогнав друг к другу.

Несмотря на то, что в опытах Кёлера найти выход из создавшейся ситуации путем инстинктивного поведения было невозможно, антропоиды все-таки успешно решали задачу. Возникает вопрос, каким образом им удавалось это? Ответ Кёлера на данный вопрос известен: антропоиды выявили способность к разумному поведению; они разрешали ситуацию не с помощью инстинкта, а благодаря мышлению.

2. «Теория проб и ошибок»

Данное заключение Кёлера в корне противоречило принятым в психологии взглядам как о природе мышления, так и о поведении животных; поэтому встал воп­ рос о правомерности той интерпретации, которую дал Кёлер обнаруженным им эк­ спериментальным фактам, считая их доказательством возможности существования мышления без речи.

Ряд психологов, особенно американских (Торндайк и др.), отстаивали мнение, что в опытах Кёлера обезьяны случайно решали задачу, а затем это вследствие часто­ го повторения превращалось в механический навык.

Данная точка зрения, высказанная Торндайком еще до опубликования резуль­ татов опытов Кёлера, была известна под названием принципа «проб и ошибок» и имела широкое распространение, особенно среди американских психологов. Торн­ дайк сформулировал этот принцип на основе своих известных зоопсихологических экспериментов, строящихся следующим образом: голодное животное запирают в клет­ ке, откуда оно видит лежащую снаружи еду. Дверь клетки на засове, открывающемся при определенном движении, то есть животное, использовав соответствующие дви­ жения, может отпереть клетку и заполучить еду. Экспериментатор наблюдает за пове­ дением животного, направленным на то, чтобы выйти из клетки, обеспечив тем са­ мым возможность удовлетворения чувства голода.

Как животное, по мнению Торндайка, достигает этой цели? Очень просто: голод гонит его к расположенной вне клетки еде. Животное прибегает к совершенно естественным, обычным, врожденным движениям — бежит в направлении еды, на­ тыкается на стену и, побуждаемое импульсом высвобождения из клетки, бросается из стороны в сторону, как будто «пробует», можно ли выйти с этой стороны; обна­ руживая, что допущена «ошибка», животное снова и снова предпринимает новые попытки. В процессе этого непрерывного движения оно случайно задевает засов и дверь клетки открывается, то есть хотя животное и достигает цели, но это происхо­ дит совершенно случайно — в результате многочисленных «проб и ошибок». Если

300 Глава восьмая

вернуть животное в клетку, оно вновь начнет совершать свои бессмысленные движе­ ния, освободившись опять-таки случайно. Особенно следует отметить, что в резуль­ тате многократных повторений этих опытов выясняется, что чем чаще приходится животному выбираться из клетки, тем меньше нецелесообразных движений оно со­ вершает, в конце концов вовсе отказываясь от них и прямо обращаясь к целесооб­ разным движениям — стоит запереть животное в клетку, как оно сразу же подбегает к засову и соответствующим движением открывает дверь.

Таким образом, в первый раз животное выбралось из клетки случайно, при­ бегнув к надлежащему движению, благодаря которому открылась дверь, отнюдь не осознанно, а также совершенно случайно.

Но почему происходит так, что в результате частого повторения опыта живот­ ное все реже и реже прибегает к ошибочным движениям, а в конце концов сразу же начинает осуществлять целесообразные движения? Не следует ли предположить, что животное в конечном счете начинает понимать смысл своих целесообразных движе­ ний, а потому теперь сразу же намеренно прибегает к ним? Ответ Торндайка на этот вопрос отрицательный; он считает, что постепенное снижение количества нецелесо­ образных движений и, в конечном итоге, их полная элиминация, как и закрепление и совершенствование целесообразных движений происходит само собой, совершен­ но механически, без активного участия животного. Он полагает, что успешное завер­ шение целесообразных движений должно вызывать у животного чувство удоволь­ ствия, а бесплодность нецелесообразных движений — неудовольствие. Естественным результатом этого является то, что под влиянием чувства удовольствия закрепляются ассоциативные связи между целесообразными движениями и определенными сен­ сорными впечатлениями, а в случае нецелесообразных движений под воздействия не­ удовольствия эти связи ослабевают, в конечном итоге полностью исчезая; остаются только целесообразные движения.

Такова теория «проб и ошибок». Как видим, она всецело построена на чисто механистических позициях и, естественно, радикально противоречит интерпретации Кёлера. По мнению американских психологов, «нет нужды говорить об интеллекте, когда так называемое "разумное поведение" животных легко объясняется принципом "проб и ошибок"».

3. Теория «переходного переживания»

Другая группа психологов, особенно немецких ученых (Бюлер, Линдворский и др.), возражают против вывода Кёлера по иным соображениям. По их мнению, тот факт, что обезьяны решают столь сложные задачи, еще не доказывает того, что они каким-то образом обращаются к мыслительным актам. Дело в том, что объяснить их поведение можно и по-другому, не обращаясь к мышлению. Очевидно, что если та­ кое объяснение действительно существует, то отдать предпочтение следует ему, по­ скольку признание способности мышления у животных имеет оправдание лишь в том случае, если выяснится, что объяснить их поведение посредством других, более эле­ ментарных функций, совершенно невозможно. По мнению этой группы психологов, особенности поведения кёлеровских обезьян вполне сводимы к более простым пси­ хическим функциям.

И действительно, что лежит в основе успешного поведения обезьян в опытах Кёлера? Как отмечал Бюлер, это несомненно означает использование взаимоотно­ шений, существующих между предметами, предъявляемыми в опытах. Однако разве отношения постигаются только лишь разумом? Давно замечено (Шуманом), что при