ношения между объектами. В процессе своего поведения субъект использует эти со­ отношения. Поэтому для него актуальны не только отдельные отношения, но и — в зависимости от обстоятельств — целые цепочки соотношений, непременно таких, которые даны в восприятии. Например, обезьяна заперта в клетке; снаружи, вне пре­ делов досягаемости рукой, лежит банан. В клетке валяется палка, но она очень ко­ роткая, с ее помощью достать банан невозможно. Зато вне клетки лежит уже доста­ точно длинная палка, заполучив которую шимпанзе мог бы с легкостью достать заветный плод. Дотянуться рукой до нее невозможно, но ведь в клетке есть корот­ кая палка, длина которой вполне достаточна для притягивания длинной палки.

Это — нелегкая задача. Успешно решить ее способны лишь особенно умные животные. Что же требуется в данном случае для нахождения правильного решения? Ответ очевиден: восприятие ряда соотношений и использование этих соотношений в правильной последовательности. Во всяком случае, здесь решающее значение имеет отражение хотя бы двух соотношений: короткой палки можно достать длинную, а длинной палкой — банан. Оба этих соотношения находятся в поле зрения обезьяны; необходимо лишь воспринять их и использовать в надлежащей последовательности. Достижение практического мышления состоит именно в том, что оно не только заме­ чает данные в поле восприятия непосредственные соотношения, применяя каждое из них по отдельности, но и основывает поведение на использовании этих соотношений в правильной последовательности. В нашем примере шимпанзе вначале использует ко­ роткую палку для овладения длинной, а затем длинную палку — для овладения ба­ наном, то есть его поведение основывается на постижении двухступенчатого соот­ ношения — сначала соотношения между короткой и длинной палками, а затем — между длинной палкой и бананом.

Таким образом, практическое мышление использует не отдельные соотноше­ ния, а оно постигает правильную последовательность соотношений, их, так сказать, систему. Этим оно отличается от инстинктивного поведения, превращаясь в одну из форм мышления. Величайшим достижением практического мышления является то, что благодаря ему живое существо привыкает совершать и действия, не преследую­ щие цели удовлетворения актуальной потребности. Например, обезьяна видит банан и хочет его съесть. Вместо того, чтобы протянуть к нему руку (движение, непосред­ ственно удовлетворяющее актуальную потребность), обезьяна вынуждена хотя бы на некоторое время отвлечься от банана и попытаться, скажем, перетащить с места на место довольно тяжелый ящик. Иными словами, величайшее достижение практичес­ кого мышления заключается в том, что благодаря ему живое существо обретает спо­ собность действовать ради «средства», то есть для того, что само по себе никак не является полезным для животного, поскольку не удовлетворяет его актуальной по­ требности. А это же действительно большое достижение, ведь иначе никогда не по­ явились бы ни орудие, ни труд. Соответственно, не было бы на земле ни настоящего человека, ни его истории, так как человека и его историю создали труд и орудие.

6. Обслуживание и практическое мышление

Однако все это еще не означает, что практическое мышление дает завершен­ ную идею средства и, следовательно, возможность создания настоящего орудия. И первое, и второе представлены в практическом мышлении лишь в зачаточной форме — во всяком случае на уровне животной ступени его развития.

Естественно встает вопрос: на основе какой формы активности должно было возникнуть практическое мышление?

ДЛЯ ответа на данный вопрос решающее значение имеет одно наблюдение Кёлера. Его обезьяны обожали играть с ящиками, в большом количестве валявши­ мися во дворе. Они проводили в этой игре почти все свое свободное время. Однаж­ ды Кёлер велел занести все ящики в комнату, в которой обезьяны спали ночью. Утром, когда их выпустили во двор, произошло нечто довольно любопытное: не­ смотря на то, что они казались весьма огорченными по поводу того, что не могут больше играть с ящиками, ни одной из обезьян даже не пришло в голову вернуться в спальню и вынести ящики обратно.

Чем можно объяснить данное обстоятельство? Единственное, что в данном случае можно предположить, это то, что для шимпанзе, по-видимому, «ящик во дворе» и «ящик в спальне» — не одно и то же, то есть идея идентичности предме­ тов им недоступна. С учетом этого понятно, почему ни Кёлером, ни другими иссле­ дователями не описан хотя бы один случай, когда животное приберегло на будущее с таким трудом сделанное им орудие. Одно из самых способных животных Кёлера — шимпанзе по имени Султан соединил две бамбуковые палки, сделав одну, более длинную палку, с помощью которой достал банан, расположенный довольно дале­ ко от клетки. Несмотря на то, что это орудие пригодилось бы ему и в будущем, он выбросил палку сразу же после ее употребления, хотя в случае надобности живот­ ному пришлось бы заново соединять палки, что давалось ему не так уж легко. От­ сюда ясно видно, что шимпанзе способно сделать «орудие» лишь для единичного, частного случая; каждый раз, когда ему нужно добыть пищу, шимпанзе специально для данного случая делает соответствующее «орудие»; заново оказавшись в анало­ гичной ситуации, он снова начнет делать такое же «орудие». Стало быть, «орудие» шимпанзе не есть настоящее орудие, поскольку орудие подразумевает возможность его повторного использования; орудие переживается как средство, имеющее опре­ деленное назначение вообще. Поэтому орудие как таковое переживается, как при­ годное всегда, подобно органам собственного тела. Следовательно, в случае шим­ панзе нельзя говорить о настоящем орудии. Как и любое животное, шимпанзе не в состоянии ни сделать, ни употребить настоящее орудие.

Уже тот факт, что шимпанзе даже орудие делает для конкретной, определен­ ной потребности, очевидным образом доказывает его неспособность к настоящему труду. Когда энергия затрачивается на удовлетворение конкретной, индивидуальной потребности, когда какой-либо продукт делается только ради удовлетворения опре­ деленной, конкретной потребности данного индивида, тогда, как известно, имеем дело не с настоящим трудом, а лишь с такой формой активности, которую можно назвать «обслуживанием».

В случае труда отмечается совершенно иное положение: цель создания про­ дукта труда состоит не в удовлетворении конкретной, индивидуальной потребности момента, а потребности вообще, потребности как таковой, невзирая на то, у кого и где она возникла. Первым такого рода продуктом исторически безусловно было орудие. Именно поэтому процесс труда начинается только при создании орудия.

Таким образом, «орудие» шимпанзе еще не может считаться настоящим ору­ дием; основная форма его активности не выходит за рамки обслуживания, именно поэтому переживание орудия ему еще чуждо. Как видим, начальная форма проявле­ ния мышления — практическое мышление зародилось и оформилось в условиях об­ служивания. В процессе дальнейшего развития активности — на ступени труда появ­ ляются более высокие формы мышления: для него практического мышления уже недостаточно. Эти формы вначале представляют собой конкретное, образное мышле­ ние и затем — вербальное, логическое, научное, отвлеченное мышление.