Но когда у больного нет актуальной потребности в том же действии и когда он должен выполнить действие, требуемое воображаемой ситуацией, тогда все наруша­ ется, и он оказывается не в состоянии выполнить даже простое привычное действие. А это означает, что воображаемая, или мысленная, ситуация не может вызвать в нем соответствующую установку. Бесспорно, что у больного повреждена воля.

Единственное, что требует здесь разъяснения, это то, почему мы говорим о воображаемой, мысленной ситуации, когда больному предлагают что-либо сде­ лать. Очевидно, что самому больному сейчас вовсе не нужно сделать то, что ему предлагают. Стало быть, в ситуации его актуальных потребностей нет ничего тако­ го, что требовало бы выполнения этого действия. И действительно, актуальная си­ туация больного такова: он находится в комнате врача, его осматривают, обследу­ ют состояние его здоровья. Эта ситуация вовсе не требует расстегивания пуговиц или высовывания языка. Следовательно, желая выполнить задание врача, он дол­ жен вообразить, сделать актуальной ситуацию, требующую выполнения данного акта. Следует думать, что в некоторых случаях он, по-видимому, не в состоянии сделать это, а в других же он, возможно, и представит соответствующую ситуацию, но последняя не может создать у него надлежащую установку.

Таким образом, природа апраксии становится совершенно ясной, если при­ знать ее заболеванием воли. Тогда неудивительно, что в актуальной ситуации у боль­ ного полностью сохранена способность выполнения соответствующих действий, ведь импульсивное поведение у него не повреждено.

Другие виды активности

1. Проблема внушения

Помимо импульсивного и волевого поведения существуют и другие формы активности. Дифференцировать данные формы можно в зависимости от того, что вызывает установку, лежащую в основе протекания данной активности. Выше мы различали импульсивное и волевое поведение именно по этому признаку: в одном случае установку вызывает ситуация актуальной потребности, или же, ко­ роче, актуальная ситуация, а в другом — идейная, то есть воображаемая, мыслен­ ная ситуация.

Возникает вопрос: возможно ли, чтобы установку создавало нечто другое? Здесь в первую очередь следует упомянуть так называемое внушение. Сегодня

в его существовании уже никто не сомневается. Что оно собой представляет? Внача­ ле данное понятие употреблялось в очень узком смысле. Как известно, во время гипнотического сна предложение гипнотизера может переживаться медиумом как приказ, подлежащий обязательному выполнению. Бывает и так, что приказ выпол­ няется после пробуждения, если таково желание гипнотизера («постгипнотическое внушение»). Выяснилось, что тот же эффект может быть получен и в состоянии бод­ рствования. И здесь порой случается, что человек помимо своей воли, неосознанно подчиняется приказу другого лица и выполняет его. Такое воздействие одного чело­ века на другого называют внушением; различают гипнотическое внушение, постгипно­ тическое внушение и внушение в состоянии бодрствования.

Коль скоро установлено, что внушение возможно и в состоянии бодрствования, естественно возникает вопрос: в каких условиях это происходит? Согласно Штерну,

160 Глава пятая

следует различать две группы условий: а) условия, необходимые для принятия внуше­ ния, и б) условия, которые необходимы для осуществления внушения.

А. Для принятия субъектом внушения необходимы три условия: 1) он должен быть внушаемым; послушный, некритично настроенный, безынициативный субъект обычно более внушаем, нежели человек с противоположными чертами; правда, внушению поддается не только такой человек; 2) ситуация, в которой находится субъект, должна создавать общий настрой, препятствующий возможности самосто­ ятельного, вдумчивого подхода к происходящему (эмоциональная ситуация); 3) вну­ шение должно касаться той стороны, с которой менее всего можно ожидать само­ стоятельности субъекта, то есть относительно незнакомых ему вопросов, притом не противоречащих обычному протеканию его воли.

Б. Что касается передачи внушения, главным условием этого является специ­ фическое свойство — способность внушать, или суггестивность. Несомненно, что внушать может далеко не каждый, даже при максимальном соблюдении все необхо­ димых условий. Для этого необходимо обладать неким специфическим личностным качеством — суггестивностью. Иначе желаемого эффекта не принесет ни красноре­ чие, ни некоторые благоприятные внешние признаки, которые в руках суггестивно­ го субъекта могли бы, наоборот, иметь исключительное значение.

Суггестивностью обладает не только человек, она может исходить и от коллек­ тива. Например, в случае так называемой паники всех охватывает страх и все безот­ четно бегут куда-то; или когда все восторженными аплодисментами встречают или провожают артиста, это происходит потому, что коллектив, масса оказывает внуша­ ющее влияние на отдельного индивида.

Таким же примером внушения служит и мода, все равно, касается ли она одежды или чего-либо иного, — она является плодом суггестивности, исходящей от коллектива.

Суггестивностью могут также обладать предметы, наилучшим примером этому служит реклама.

Возможно и самовнушение: когда человек охвачен каким-либо сильным жела­ нием, иногда он в конце концов начинает верить в реальность его осуществления. Такую же роль нередко выполняют ожидание и страх: в случае паники мы имеем дело с самовнушением, исходящим не только от коллектива, но и от нашего страха.

Таким образом, как видим, в определенных условиях бывает и так, что чело­ век действует не сообразно своей актуальной потребности, не по собственной воле,

апод чужим влиянием, причем ему кажется, будто он действует по своему желанию,

ане по чужой воле. В подобных случаях мы имеем дело с внушением.

Стало быть, характерным для внушенного поведения является то, что субъект не чувствует, что его деятельность направлена чужой волей. Это обстоятельство по­ зволяет предположить, что в случае внушения поведение человека и в самом деле направляет не чужая воля, а он сам, хотя объективно он выполняет только чужой приказ. Если бы можно было как-то показать, что это действительно так, тогда тай­ на внушения стала бы совершенно явной. Посмотрим, быть может, и вправду можно изыскать такую возможность!

Допустим, что гипнотизер оказывает влияние на поведение субъекта не непосред­ ственно, то есть вызывает у него те или иные поведенческие акты не прямо, а оказы­ вая, в первую очередь, специфическое влияние на самого субъекта. Теперь допустим, что он так изменяет последнего, что тот добровольно делает то, что на самом деле желает гипнотизер. Каким же тогда будет переживание субъекта или действительное положение вещей? Именно таким, как это и бывает при внушении: субъект и в самом

деле сделает то, что хочется ему самому, именно ему самому, а не кому-то другому, хотя объективно он всего лишь выполняет чужой приказ. Следовательно, думается, что в случае внушения непосредственному влиянию подвергаются не действия субъекта, а его личность, которая видоизменяется так, что у нее возникает стремление, готов­ ность, установка выполнения актов определенного поведения. И, выполняя эти акты, субъект реализует свою собственную установку, а не чужой приказ. Понятно, что и переживание у него соответствующее.

Таким образом, в основе внушения, очевидно, лежит механизм установки; иначе было бы невозможно дать его удовлетворительное объяснение. К счастью, су­ ществуют и фактические данные, свидетельствующие в пользу этого предположе­ ния. Как уже отмечалось выше, нами экспериментально доказано, что так называе­ мое «постгипнотическое внушение» представляет собой реализацию созданной в гипнотическом сне установки. Но то, что в данном случае говорится о постгипно­ тическом внушении, можно, разумеется, с полным правом повторить и о любом другом виде внушения.

2. Принуждение и его роль в генезисе воли

Есть и такие случаи поведения, которые отличаются как от импульсивного, так и от волевого поведения, а также внушения. Все эти случаи активности субъек­ тивно имеют по крайней мере один общий признак — во всех этих трех случаях пе­ реживание субъекта таково, что он действует по своему желанию, делает то, что хочется ему самому, а не кому-то другому. Однако отнюдь не всякой деятельности человека присуще подобное переживание. Бывают случаи, когда мы испытываем принуждение — мы действуем, делаем что-то, но при этом чувствуем, что выпол­ няем чужую волю, что добровольно мы бы за это дело не взялись. Подразумеваются все те случаи, когда мы выполняем идущие извне требования, зная, что они на­ вязаны нам извне. В качестве примеров можно привести: а) команду, выполняемую солдатом; б) закон или правило, основывающееся на авторитете государства или какой-либо организации и подлежащее обязательному исполнению; в) приказ, который, хочешь не хочешь, а выполнить надо (приказ старшего младшему, госпо­ дина рабу).

Оставив в стороне другие возможные случаи, уже из приведенных примеров ясно видно, в чем заключается особенность данного вида активности. Как уже отме­ чалось, здесь основное — принудительность, то есть человек вынужден делать то, что ему диктуют. Возникает вопрос: как осуществляется поведение в данном случае? Что направляет его? Об установке здесь говорить трудно. Дело в том, что в данном случае субъект переживает свое поведение, как навязанное кем-то, принудительное, а не как собственную активность. Но, с другой стороны, принципиально невозможно, чтобы процесс каких-либо более или менее сложных действий протекал без уста­ новки. Решение вопроса надо искать в следующем: субъект, хотя и по принуждению, в конце концов все же сам берет на себя порученное дело, все же приемлет его. Сле­ довательно, это дело выполняет все же он, и постольку оно является его делом. Ста­ ло быть, у нас нет оснований для полного отрицания установки.

Это обстоятельство делает понятным, что в конечном счете подобная дея­ тельность служит подготовительной ступенью волевого поведения, той почвой, на которой, хотя бы частично, возникла воля человека. Дело в том, что в случае при­ нудительной активности человек делает то, по отношению к чему у него в данный момент нет никакого импульса. Мы знаем, что одним из специфических признаков