Глава десятая Психология воображения

Воображение

1. Воображение

Восприятие дает отражение актуальной объективной действительности, то есть той объективной действительности, с которой мы в данный момент взаимодействуем. Память также предоставляет отражение объективной действительности, однако лишь постольку, поскольку мы взаимодействовали с ней в прошлом. Одним словом, обе эти функции — и восприятие, и память — дают отражение независимой от нас объектив­ ной действительности, однако первая отражает лишь те стороны действительности, что воздействуют на нас в настоящем, а вторая — те, что воздействовали в прошлом.

Не имей мы памяти, действительность всегда ограничивалась бы лишь тем, что действует на нас в каждый данный момент, а это означает невозможность преодоле­ ния рамок заданности в настоящем и предопределенность нашего поведения только лишь сиюминутной ситуацией. Однако мы обладаем и памятью, позволяющей нам реагировать на действительность не только в зависимости от того, что дает нам вос­ приятие, но и в соответствии с тем, что было когда-то дано: именно память освобо­ дила нас от рабства непосредственной ситуации, расширив границы действительно­ сти, в которых протекает наша активность.

Однако обе эти функции — и память, и восприятие — определены лишь тем, что поступает извне либо сейчас, либо поступило когда-то прежде. То, что никогда не являлось предметом нашего восприятия и может стать таковым лишь в будущем, для нас еще не существует вообще, еще не оказывает какого-либо влияния на наше поведение.

Однако наиболее важная особенность человека состоит и в том, что его по­ ведение совершенно не ограничено узким ареалом действительности, предопреде­ ленным данностью в прошлом и настоящем. Человек переступает через пределы не­ посредственной данности и создает новую действительность. Возможность этого ему предоставляет воображение, или фантазия. Не довольствуясь тем, что дано объек­ тивно в виде содержаний восприятия и памяти, мы посредством фантазии начина­ ем воображать новые содержания, создавать новые представления, являющиеся не отражением данной через восприятие объективной реальности, а, наоборот, рас­ ширяющие ее пределы с целью создания новой действительности.

2. Представления памяти и фантазии в аспекте их содержания

Как при восприятии, так и в представлениях памяти нам всегда дается нечто — и восприятие, и представление с необходимостью подразумевают предмет, касают­ ся предмета. То же самое происходит и в случае воображения: мы непременно во­ ображаем, представляем нечто — представление воображения также не может быть беспредметным. Однако помимо предмета, восприятие имеет и содержание; точно также содержание имеют как представления памяти, так и любые другие представ­ ления — в частности, представления фантазии.

Для того, чтобы найти различие между продуктами фантазии и восприятия или памяти, необходимо сопоставить их как с точки зрения предмета, так и содержания.

Начнем с содержания. Как известно, содержанием восприятия является наш чувственный материал, наши ощущения различных модальностей. Аналогичное со­ держание имеют и представления памяти. Что можно сказать о представлениях фан­ тазии? Обратимся к какому-нибудь примеру, рассмотрим, допустим, одно из самых фантастических представлений — химеру, имеющую, по описанию Гомера, пере­ днюю часть льва, среднюю часть козы, а конечную — змеи. Как видим, здесь нет ничего такого, что не может быть построено как из материала ощущений, так и лю­ бого другого. Материал здесь использован обычный, такой же, как и в случае вос­ приятия. Различие состоит лишь в том, что данный материал оформлен, объединен иначе. Разумеется, сказанное касается отнюдь не только нашего примера, так проис­ ходит всегда и везде. Одним словом, представление фантазии содержит тот же мате­ риал, что и всякое представление восприятия и памяти; представление фантазии не может содержать такой содержательный момент, соответствующее которому ощуще­ ние мы никогда не имели. Известно, что слепые от рождения, сколь бы живой фан­ тазией они ни обладали, никогда не смогут вообразить ни одного цвета.

Однако до сих пор мы имели в виду лишь качественную сторону содержания. Но различие может отмечаться по какому-либо количественному моменту — пред­ ставления восприятия или памяти, быть может, отличаются от представлений фан­ тазии по степени своей силы, ясности, живости! И действительно, существует мне­ ние, что представления фантазии характеризуются особой живостью. Однако это неправильно. Несомненно, что в некоторых случаях воспоминание является настоль­ ко пластичным, явственным и живым, что переживается так, будто бы его предмет стоит перед нашими глазами, тогда как представления фантазии такой явственнос­ тью характеризуются не всегда — разве мало случаев, когда у человека с прекрас­ ной памятью фантазия развита слабо! Такие случаи не только встречаются, более того, можно даже сказать, что особенно высокий уровень развития обеих этих фун­ кций у одного субъекта обычно не встречается. Память, в определенной мере, мо­ жет даже мешать свободной работе, полету фантазии.

Но даже если бы подобное различие между представлениями фантазии и па­ мяти существовало, его все равно невозможно использовать для их дифференциации, поскольку количественное различие — большая или меньшая живость — как тако­ вое, еще не перешедшее в качественное различие, позволяет дифференцировать яв­ ления лишь внутри одной группы, то есть оно пригодно, так сказать, для интрадиф¬ ференциации, но никак не интердифференциации.

Тем не менее, следует отметить, что все-таки имеется уважительный аргумент в пользу использования количественного аспекта при сопоставлении представлений фантазии и памяти. Дело в том, что память ограничена задачей отражения объек-

тивной реальности, она не может по собственному разумению суверенно изменять свои представления, поскольку они должны давать отражение объективной действи­ тельности, то есть отражение того, что на самом деле имело место в прошлом. Иное дело фантазия, которая вместо отражения объективной реальности пытается пост­ роить представление нового, несуществующего, а каким будет это новое, полнос­ тью зависит только от нее. Поэтому не существует какой-либо причины, в силу которой какая-либо сторона представления фантазии останется бледной, неясной, ущербной. Что может помешать ей дополнить и переделать это представление по соб­ ственному разумению! Несмотря на это, утверждать, что фантазия всегда характе­ ризуется одинаковой живостью, нельзя. Существует немало людей, фантазия кото­ рых может быть более бледной, нежели их память и, тем более, восприятие.

Таким образом, между содержанием представлений, будь то представления памяти или фантазии, не обнаруживается никакого различия, ведь содержание пред­ ставления не позволяет понять, с каким представлением имеешь дело — с простым воспоминанием или воображением.

3. Предмет представлений памяти и фантазии

А теперь посмотрим, есть ли различие между представлениями памяти и фантазии с точки зрения их предмета. Из вышесказанного очевидно, что в данном случае положение уже должно быть совершенно иным. Память, как и восприятие, направлена на отражение реально существующего, подразумевая, следовательно, действительно существующий предмет — ее интенциональным предметом является настоящий, объективно существующий предмет. Иное дело фантазия, сама создаю­ щая свой предмет, который ни в коем случае не является реально существующим предметом, он непременно должен быть иным — не таким, какой существует, а таким, какого в нашей действительности еще нет. Следовательно, с точки зрения предмета представления фантазии и памяти существенно различаются.

Однако как следует понимать это различие? В предмете представления фантазии не подразумевается реально существующий предмет, тогда как в представлении памя­ ти подразумевается именно таковой. Но, допустим, кто-то представил черного лебедя. Что это — представление фантазии или памяти? С точки зрения объективной действи­ тельности представление черного лебедя не должно быть сочтено фантазией, посколь­ ку лебедь черного цвета действительно существует. Но предположим, что субъект из нашего примера не только никогда не видел черного лебедя, но и вообще не слышал, что такой существует. Следовательно, образ черного лебедя создан им самим, а пото­ му этот последний должен быть сочтен продуктом фантазии, а не памяти.

Таким образом, получается, что дело не в том, что объективно представляет собой предмет того или иного представления, а то, чем он является интенционально.

Однако, с другой стороны, бесспорно и то, что встречаются и такие случаи, когда предмет представления фантазии интенционально подразумевает реально суще­ ствующий предмет, как это бывает, например, в случае галлюцинаций или представ­ лений сновидений. Стало быть, дело и ни в том, каков предмет интенционально, и ни в том, каков он объективно. Одним словом, получается, что дифференцировать представления фантазии и памяти по их предмету также невозможно.

Однако данный вывод неправомерен. Дело в том, что то или иное представ­ ление с одной точки зрения может быть сочтено фантазией, а с другой — нет. Ког­ да мы ставим вопрос о том, является ли то или иное представление объективно новым или представляет собой лишь отражение объективно существующего, то та-

кая постановка вопроса является скорее логической, чем психологической; с дру­ гой стороны, выясняя, каким является то или иное представление интенциональ­ но, мы придерживаемся феноменологической точки зрения. Следовательно, ни в первом, ни во втором случаях наш подход не является психологическим. Фантазия же, в первую очередь, — психологическое понятие, а потому нас, разумеется, толь­ ко такой подход и интересует.

Рассматривая вопрос с одной определенной позиции, в данном случае — с психологической точки зрения, оказывается, что решить его нетрудно. Ведь в таком случае следует учитывать не то, каким является предмет того или иного представле­ ния чисто объективно, а лишь то, является ли он объективно (а не субъективно) новым для субъекта, то есть переживался ли этот предмет субъектом когда-либо и в какой-либо форме. Вернувшись теперь к нашему примеру с тем, чтобы решить, было ли представление черного лебедя действительно представлением фантазии, нам нуж­ но выяснить, слышал или переживал ли субъект когда-либо нечто, связанное с чер­ ным лебедем. Если окажется, что нет, то это представление безусловно следует счи­ тать представлением фантазии, хотя объективно оно ни в коем случае таковым не является. Взяв сейчас для примера представление какого-либо действительного фан­ тастического сновидения, можно сказать, что, невзирая на то, что в момент пере­ живания этого представления субъект полностью уверен в его реальности, его также следует считать представлением фантазии, поскольку в действительности субъект никогда ничего подобного не испытывал. Следовательно, это представление могло быть создано субъектом лишь посредством фантазии.

Таким образом, предмет представлений фантазии и памяти различен. Предмет фантазии индифферентен относительно действительности, тогда как представление памяти, напротив, стремится именно к отражению существующей действительности: ее предмет является предметом объективной реальности.

Однако следует помнить, что фантазия проявляется не только в создании отдельных образов, не только в том, что она порождает представления, скажем, химеры, черного лебедя или девятиглавого дракона. Нет! Гораздо чаще фантазия со­ здает целые сюжеты, сложные события — одним словом, целостные, связные кар­ тины протекания представлений. Например, фантазия в содержании сновидения проявляется не только в полном своеобразии входящих в него отдельных представ­ лений, взятых не из действительности, а совершенно новых, порожденных вооб­ ражением. Нет! Все отдельные представления, входящие в сновидение, могут быть взяты из действительности, не являться новыми, однако сновидение в целом, все в нем происходящее, одним словом, весь сюжет представляет собой не простое воспоминание пережитого, а совершенно новые, в подобном виде несуществующие обстоятельства.

Различие между памятью и фантазией аналогично и в данном случае: пред­ ставление первой является репродукцией хотя бы однажды действительно пережи­ того субъектом, тогда как с представлением второй в данном конкретном виде субъект в действительности никогда не встречался.

Таким образом, фантазия, порождая отдельные представления, строит их из обычных элементов восприятия. Стало быть, новое следует искать в особенностях це­ лостности, гештальта, а не среди единиц материала. Так обстоит дело и в тех случа­ ях, когда фантазия проявляется в создании сложных содержаний, сложных сюжетов, творчества; материал, отдельные представления по своему содержанию могут быть взяты из содержаний восприятия, однако продукт фантазии в целом — сюжет, собы­ тие — по своему построению непременно должен представлять собой нечто новое.