120/Конституционное право Российской Федерации

Понятие гражданского общества относится к числу со­всем недавно вошедших в наш обиход — отчасти этим мож­но объяснить его малую укорененность.

Можно проследить историю употребления термина «граж­данское общество» в России за годы с начала перестройки. На первых порах это делали с оглядкой, сопровождая обя­зательным эпитетом «социалистическое». Потом стали по­нимать как свободное, самоуправляющееся и «самонастраи­вающееся» общество, но без сколько-нибудь ясного понима­ния о чем идет речь. Определения гражданского общества той поры часто походили больше на описание «неформаль­ной экономики» («гражданское общество есть желание и способность людей жить вне решений властей»)²³. Можно было услышать, что заменой гражданскому обществу мо­жет служить нация, т.е. ту полноту человеческих отноше­ний, которые индивид ищет в гражданском обществе, ему способно дать окружение соотечественников, и т.д. Вероят­но, это и было одной из причин, по которым публицисти­ческая мода на гражданское общество довольно скоро по­шла на убыль.

В сознании «верхов» гражданское общество ассоцииро­валось с представлениями о неуправляемой социальной сти­хии, если не прямо с бунтом.

Можно выделить примерно такие варианты объяснения

этому явлению:

— в процессе осмысления и освоения традиционной, т.е. западной, «модели» гражданского общества на пост­советской почве были совершены ошибки и допущены отклонения, которые исказили конечный результат;

— гражданское общество, т.е. его единственно извест­ное, западное воплощение, в принципе не подходит России, ибо является плодом, выросшим на совер­шенно иной, чуждой почве, в результате совсем иного, чем наше, многовекового — постепенного и сти­хийного — развития;

— гражданское общество есть лишь идеалтипическая кон­струкция, можно сказать, миф;

— облик, структуры, природа гражданского общества стали совсем иными, чем прежде.

Возможны также комбинации этих вариантов или их частей.

Глава 4. Конституционные основы гражданского общества /121

Однако функционирование структур «социального государства» и связанный с этим рост масштабов перераспределения средств через бюджет повлекли за собой хорошо из­вестные негативные последствия. Одним из них стал «фис­кальный кризис», р_0СТ бюджетного дефицита. С другой сто­роны, расширилась зона иждивенчества, ослабли стимулы к напряженному труду, конкурентной борьбе, стала ухуд­шаться социодемографическая ситуация.

У некоторых западных исследователей, наблюдающих за процессом освоения новых форм жизнеустройства в странах Центральной Восточной Европы и России, возникает в этой связи небезосновательное предположение о некоей под­мене понятий то, что нам представляется категориями гражданского (вещества, на самом деле просто совокупность организационно-институциональных форм, призванных обес­печивать функционирование демократии. Демократия и гражданское общество между тем далеко не одно и то же. Демократия с ее стержневым принципом главенствования большинства представляет собой свод процедур, позволяю­щих устанавливать «правила игры», в которых этот прин­цип реализуется без попрания прав меньшинства. В этом смысле демократия может быть установлена и там, где граж­данского общества не существует (например, введение аме­риканцами демократического конституционного строя в Япо­нии). Гражданское же общество нигде и никому не дано было «учредить». Оно вырастает постепенно и спонтанно из кор­ней, которые лишь отчасти можно описать в функциональ­но-институциональных терминах. Речь должна идти о са­моорганизации как творческом процессе, где под творче­ством понимается поступательное движение, раздвижение горизонтов. Неудивительно, что в такой среде форма и со­держание институтов гражданского общества могут расхо­диться весьма далеко. Соответственно одни и те же внешние воздействия, импульсы воспринимаемые различно ориен­тированными социальными укладами, могут порождать не просто разные, в₀ и противоположные последствия.

Как бы то ни было, впервые за многие десятилетия от­крылись не только новые методические подходы, но и це­лые ранее пребывавшие под глухим запретом дисциплинар­ные поприща: геополитика, психоанализ, религиоведение и богословие и т.д., в разверзнувшихся безднах обнажились глубинные фактоь_Ь1 обусловленности российского обществен­ного развития: От ландшафтно-климатических до этнона-