§ 12. Коллизионное право на рубеже столетий

82. Глубоко ошибочны представления о коллизионном праве как о мире забытых временем юридических формул, застывших в своей неподвижности подобно древним каменным изваяниям. Сегодня коллизионное право - динамично развивающаяся отрасль. Ее постоянное обновление, особенно на крутых поворотах истории, подтверждает истинность вывода о том, что "...в периоды крупных общественных преобразований юридические коллизии часто выступают фокусом многих противоречий"*(73), воскрешая в памяти известные строки: "Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые...".

83. Знаковый временной рубеж - завершение ХХ столетия - побудил научную мысль к подведению итогов в реализации коллизионного метода регулирования, исследованию достижений и издержек на этом пути, выявлению противоречий, корректировке ориентиров и целей развития*(74).

84. Одно лишь перечисление тем некоторых изданных в последние годы в России и за рубежом работ в области международного частного права позволяет судить об остроте проблем и сложности задач, решаемых на современном этапе: "изменение роли коллизионного метода"*(75); "американская революция коллизионного права в судах: сегодня и завтра"*(76); "тенденции и противоречия в развитии международного частного права на пороге третьего тысячелетия"*(77); "возможен ли выбор иностранного права для внутренних договоров"?*(78); "модернизация коллизионного регулирования деликтов"*(79).

Доктрина все более озабочена вопросами: не нарушено ли равновесие между предсказуемостью и гибкостью коллизионных решений, "материальной" справедливостью и справедливостью коллизионного регулирования?

85. Противоречия, характеризующие развитие современного коллизионного права, не ограничиваются конфликтами разнонациональных законов. В последнее время высказывается озабоченность в связи с коллизиями между мерами по региональной и универсальной его гармонизации; как угроза Гаагской конференции по международному частному праву воспринято наделение Европейского Сообщества компетенцией по унификации коллизионного права Амстердамским договором 1997 г.*(80) Ставится вопрос о необходимости предпринять усилия "в поддержку разработки универсальных механизмов" и, более того, создания "единого органа, способного обеспечить авторитетное толкование международных договоров, содержащих унифицированное право"*(81).

§ 13. "Унилатерализация" и "материализация" коллизионного регулирования на современном этапе

86. Доктрина различает односторонний подход (unilateral approach) к определению применимого права, выражающийся в установлении границ действия закона суда, и подход, допускающий множественность коллизионных решений (multirateral approach), или, иными словами, выбор одного из двух и более коллидирующих правопорядков и, следовательно, между началами lex fori и lex extraneae. Распространенными проявлениями этих двух подходов являются соответственно односторонние и двусторонние коллизионные нормы.

Соотношение двусторонних и односторонних коллизионных норм - общепризнанный критерий зрелости национальной системы коллизионных норм, эффективности осуществления ими регулятивной функции и, в конечном счете, адекватности потребностям международного гражданского оборота. Характерные особенности современных кодификаций международного частного права - доминирование двусторонних коллизионных норм при сохранении "ограниченного контингента" односторонних привязок (преимущественно к закону суда).

87. Восхождение международного частного права к решению коллизионных вопросов на двусторонней основе шло различными путями, и один из них напоминает о практике истолкования французскими судами односторонних коллизионных норм Кодекса Наполеона. В результате расширительного толкования абз. 1 ст. 3 ГК Франции: "Законы, касающиеся благоустройства и безопасности, обязательны для всех, кто проживает на территории [Франции]" суды включали в состав этого одностороннего предписания правоположение о деликтах и выводили из него двустороннее коллизионное начало - lex loci delicti.

88. Односторонними в ГК РФ являются правила п. 2 и 3 ст. 1195, п. 3 ст. 1197, ст. 1200, п. 2 ст. 1213, абз. 2 п. 1 ст. 1224 в части наследования недвижимого имущества, которое внесено в государственный реестр в Российской Федерации. Обозначены и иные основания для обращения при решении коллизионного вопроса к российскому праву. Односторонние коллизионные нормы содержатся и в КТМ РФ (п. 2 ст. 419, п. 2 ст. 420, ст. 421 и 422). Вместе с тем ГК РФ отказался от воспроизведения некоторых коллизионных правил Основ 1991 г., исключавших или ограничивавших применение норм иностранного права (одно из таких правил Основ 1991 г., воспроизведенное в Модели ГК РФ для стран СНГ и некоторых гражданских кодексах этих стран, исключает применение иностранного права, если действие или иное обстоятельство, служащее основанием для требования о возмещении вреда, по законодательству соответствующей страны не является противоправным).

89. В ограниченных пределах односторонние коллизионные нормы известны многим зарубежным законодательным актам о международном частном праве (например, п. 3 ст. 44 Закона Швейцарии 1987 г., п. 2 ст. 29 Закона Лихтенштейна 1996 г.).

90. От односторонних коллизионных норм отличаются по своим юридико-техническим характеристикам нормы, которые, не исключая в принципе обращения к иностранному праву, устанавливают пределы его применения, соответствующие решениям, принятым в отечественном праве (например, в части размеров возмещения вреда). Нормы такого рода участвуют в формировании одностороннего порядка в преодолении коллизионной проблемы. К ним, в частности, относятся положения п. 2 ст. 135 и п. 2 ст. 137 Закона Швейцарии 1987 г. Речь в них идет о том, что в случаях применения в Швейцарии иностранного права к требованиям о возмещении вреда, причиненного недостатками или неверным описанием товара, а также вреда, причиненного ограничением конкуренции, может быть присуждено лишь такое возмещение, которое полагалось бы за такой вред в соответствии со швейцарским правом.

О возможностях и "резервах" одностороннего подхода напоминают и некоторые другие институты международного частного права, включая оговорку о публичном порядке.

91. Взаимодействие двусторонних и односторонних коллизионных норм воспринимается ныне не столько как противостояние, сколько как обусловленное потребностями международного гражданского оборота сосуществование. Подобно другим формализованным коллизионным привязкам привязка к lege fori поверяется критерием наиболее тесной связи частноправового отношения с соответствующим правопорядком.

92. В последние десятилетия внимание доктрины привлекли нормы, получившие наименование сверхимперативных или строго императивных норм в силу своей способности регулировать соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права (rules of immediate application или mandatory rules, lois ou regles d_application immediate, normes d_intervention, Eingriffsnormen)*(82). Эти нормы в условиях "естественной убыли" односторонних коллизионных норм стали новыми источниками одностороннего подхода к преодолению (а в данном случае точнее - предупреждению) коллизионной проблемы, проявлением его "неоунилатерализации" (о сверхимперативных нормах см. § 6 гл. 6 книги). Интерес к этой теме возрос с включением положений о них в Римскую конвенцию о праве, применимом к договорным обязательствам, 1980 г. и в Закон Швейцарии 1987 г. (ст. 18). Появление института сверхимперативных норм дало повод для размышлений о рождении нового способа воздействия на частноправовые отношения, осложненные иностранным элементом, дополняющего материально-правовой и коллизионный способы. Впрочем, этой темы, выдержанной в ракурсе научной гипотезы, автор уже касался в настоящем исследовании.

93. Противостояние "одностороннему подходу" к преодолению коллизионной проблемы - не единственная "линия обороны", удерживаемая современным коллизионным правом. Более серьезный вызов коллизионным нормам был брошен в связи с внедрением в судебную практику США новых методологий разрешения коллизионных вопросов, нашедших отражение во втором Своде законов о конфликте законов 1971 г. Осуществление заключенных в них идей "материализации" коллизионного регулирования, придания приоритетного значения целям и содержанию коллидирующих материально-правовых норм, интересам ("политикам", "устремлениям") соответствующих штатов или государств не могло не ограничить существенным образом сферу применения традиционных коллизионных правил. Д. Каверс, первый критик Свода законов о конфликте законов 1934 г., один из лидеров "американской революции международного частного права", автор теории "о принципах предпочтения" исходящей из того, что решение коллизионной проблемы - это скорее выбор между коллидирующими материально-правовыми нормами, нежели между правовыми системами, и что цель конфликтного права не столько в достижении определенности по вопросу о применимом праве, сколько в содействии реализации материальных целей соответствующих правовых норм*(83).

94. Сформулированные в Своде 1971 г. принципы выбора применимого права, отразившие взгляды идеолога Свода У. Риза, начинаются с указания на значение интересов междуштатной и международной систем. Наряду с интересами междуштатной и международной систем под принципами понимаются также: "политика" (policies) суда; "политика" других заинтересованных штатов и интересы этих штатов в разрешении отдельного вопроса; защита оправданных ожиданий сторон; базовые принципы, лежащие в основе конкретной области права; определенность, предсказуемость и единообразие результата; легкость определения и применения выбранного права. Под углом зрения этих принципов судом определяется наиболее значимая связь права штата с происшествием и сторонами (со сделкой и сторонами) при регулировании прав и обязанностей сторон в делах о гражданском правонарушении (§ 145) и о контракте (§ 188) соответственно.

На рубеже минувшего и нынешнего столетий суды большинства штатов определяли право, применимое, например, к torts, принимая во внимание содержание и цели законов штатов, с которыми были связаны обстоятельства дела и стороны. В начале XXI в., по данным, обобщенным в обзоре судебной практики С. Симеонидесом, следовали традиционным коллизионным привязкам по вопросам torts (lex loci delicti) 10 штатов и по вопросам контрактов (lex loci contractus) - 11 штатов, правилам существенных контактов - соответственно 3 и 5 штатов, позициям второго Свода - 22 и 24, "анализу интересов" - 3 и 0, закону суда - 3 и 0, "лучшему праву" (better law) - 5 и 2, комбинированным способам - 6 и 10 штатов*(84).

95. Представляет интерес технология материализации коллизионного регулирования, представленная в решении суда штата Монтана (дело Phillips v. General Motors Corp., 2000), который на рубеже столетий отказался от привязки к правилу lex loci delicti в пользу критерия "наиболее тесной связи", исходя из правил второго Свода законов о конфликте законов 1971 г., из the relevant policies заинтересованных штатов (штата Канзас - места причинения вреда, штата Северная Каролина - места поступления автомобиля на рынок, штата Монтана - места, где находился домицилий погибших), сопоставления содержания и целей действовавших в штатах соответствующих законов и выявления на этой основе наиболее значимой связи правоотношения с происшествием и со сторонами. Во время переезда из Монтаны в Северную Каролину в автомобиле, приобретенном в этом штате, при следовании по территории Канзаса произошла катастрофа, в которой погибла находившаяся в автомобиле семья, за исключением ребенка. Опекуном ребенка, поселившегося в Северной Каролине, от его имени был предъявлен иск к мичиганской компании - изготовителю автомобиля. Стороны разошлись в позициях о применимом праве: истец считал подлежащим применению право штата Монтана, в котором предусматривалась более строгая ответственность изготовителя, тогда как ответчик настаивал на применении права штата Канзас - места причинения вреда.

Суд посчитал, что законодательство Канзаса нацелено на регулирование торговли в штате и предотвращение причинения вреда его резидентам, но в данном случае автомобиль не был приобретен в этом штате и вред не был причинен его жителям. Суд не стал применять и право Северной Каролины, так как в этом штате используется привязка lex loci delicti, отсылающая обратно к праву Канзаса. По мнению, поддержанному судом, Мичиган имел небольшой интерес в применении своего права к спору, единственная связь которого со штатом выражалась в местонахождении изготовителя. Суд также посчитал, что в случаях выбора права штата местонахождения изготовителя, штаты, стремясь привлечь инвестиции в промышленность, будут применять законодательство, ограничивающее ответственность изготовителей, и иностранные жертвы вредоносной продукции не получат должной компенсации, что будет несправедливо. В конечном счете суд обратился к праву штата домицилия жертв - праву штата Монтана, решив, что интересы этого штата преобладают, поскольку цель его законодательства, устанавливающего строгую ответственность изготовителя, заключается в максимальной защите потребителей, домицилированных в этом штате*(85).

96. Идеи материализации коллизионного регулирования не обошли стороной (впрочем, в более "мягком" исполнении) и коллизионное право европейских стран. Начиная с середины прошлого века, коллизионные нормы этих стран по мере своего обновления на внутригосударственном и международном уровнях последовательно расстаются с образом вспомогательного, отсылочного, "полутехнического" права, осваивая в специфической форме и в более широких, чем когда-либо прежде, пределах качества "регулирующего" права. Этот процесс неразрывно связан с отходом от идеи нейтрального, "равнодушного" отношения коллизионной нормы к результату преодоления коллизионной проблемы, с включением в состав коллизионных предписаний социально значимых условий, нацеленных на достижение определенных материально-правовых решений.

Выражением новых подходов стали, например, положения о защите интересов "слабой стороны", в частности, в потребительском договоре, в индивидуальном трудовом контракте (ст. 5 и 6 Римской конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам, 1980 г.); о выборе потерпевшим права, подлежащего применению к обязательству из недозволенного действия (ст. 40 Вводного закона к ГГУ) и др.; о необходимости учитывать при урегулировании коллизионных вопросов право, более благоприятное для лица (п. 3 ст. 1210 Модели ГК для стран СНГ).

97. Целям реализации регулятивной функции коллизионной нормы способствовало совершенствование ее инструментария: усложнилась структура нормы посредством дополнения ее элементами гипотезы, конкретизирующими отношения, к которым применяется норма, повысилась степень дифференциации объема и специализации привязки, что позволяет обеспечивать "точечное" применение нормы, возросло значение факторов и презумпций, придающих гибким коллизионным критериям качество определенности; более совершенными стали механизмы "замещения" ("вытеснения") ненадлежащих привязок привязками, адекватными конкретным ситуациям.