1.Хххп1. Закончив свою речь о пчелах, в которой Цельс изо всех сил

старается унизить нс только нас, христиан, но и всех вообще людей, - все наши

города, гражданское устройство, начальство, управление, все наши войны в защиту

отечества, - он переходит далее к восхвалению муравьев. И все это затем только,

чтобы заботу людей о пропитании приравнять к образу действий муравьев, унизить

предусмотрительность (людскую) на случай зимы как такое действие, которое, будто

бы, не имеет никакого преимущества перед той заботливостью, какая есть, по его

мнению, и у лишенных разумности муравьев. Но разве любой простой человек,

неспособный по своей умственной неразвитости проникать в сущность всех вещей,

благодаря именно Цельсу в значительной степени, не станет отклоняться от того,

чтобы протянуть руку помолди людям, изнывающим под бременем жизни, и

разделять с ними невзгоды. коль скоро Цельс говорит, что "муравьи помогают друг

другу в ношении тягостсй, когда замечают утомление у кого-нибудь из своих

товарищей". Всякий, кто не чувствует в себе какой-либо нужды в научном

образовании (тч? бю Хоуои тгспбеиоем?) и никогда не обращался к его содействию,

тот, конечно, прямо скажет: так как мы ничуть не лучше муравьев, когда оказываем

помощь людям, изнывающим под бременем переносимых ими тягот, то к чему тогда

нам и делать все это? По отношению к муравьям - этим неразумным животным -

по крайней мере нс возникает опасения, что они сделаются гордыми и высокомер-

См. выше 4, Т.ХХХ1.

346

выми, если их действия и поступки станут приравнивать к поступкам людей. Но

люди, которые благодаря присущему им разуму могут понять, как низко ценятся их

сочувствие и любовь к ближнему (то кои-иил-ког), через такие речи могут получить

только вред, - а в этом случае вина будет всецело лежать на Цельсе. Ведь он сам не

понимает того, как он намеренно отвращает своих читателей его книги от

христианства, - как он даже из сердца нехристиан исторгает сочувствие к тем,

которые несут на себя трудно пре-оборимые тяготы жизни. Хотя он и философ,

которому следовало бы понимать обязанности каждого человека по отношению к

своим ближним (той кошип.кой), но он наряду с христианством ниспровергает и все

те добрые и прекрасные качества и свойства (та \р|^оч1а), которые обретаются во

всяком человеке; тогда как ему следовало бы, наоборот, - насколько возможно -

укреплять добрые задатки, одинаково присущие как христианам, так и нехристианам.

А по вопросу о том, чт-о "муравьи от сохраняемых ими плодов отрывают ростки и

не дают им расти с целью получать таким образом возможность питаться плодами

целый год ", то причина таких поступков со стороны муравьев, нужно думать,

заключается вовсе не в их разумности (Х&уктщэу), а в той общей для всех матери-

природе (пац^тора фиот-г) , которая и о неразумных существах печется столь

заботливо, что даже самое ничтожное (существо) не оставляется ею без внимания и

носит в себе следы разума, заложенного в природе (ферог 1х^05 той сто тг)?

ф^хтешу \оуоч). Если Цельс, нередко обнаруживающий склонность мыслить по-

платоновски , вместе с тем старается показать, что все души одинаковы , и что,

следовательно, души людей ничем не отличаются от душ муравьев и пчел , то он в

данном случае говорит уже как человек, по мнению которого душа из небесной

твердя (а"по ^шV аф^оиг той омрачай) спускается нс в одно только человеческое

тело, но и во все прочие (тела). Такому взгляду христиане не придают никакого

вероятия; ведь они знают, что душа человеческая создана по образу Божию , а

потому понимают, что существо, созданное по обралу Божию, не в состоянии со-

вершенно (тгагто) утратить свои характерные свойства (то!?? харшстпра*," аи-тт!";)

и принять другие, присущие вера-

' Ср. РИпу -УаС. Ыз{.. XI. 30, 109; РЫагсЬ. ^е зо!1егС- ашга. с. XI,

2 Ср. Климент Александрийский "Педагог", II, 10, 85.

3 Ср. РЫо Тип. с. VIII. о|1.ое1Вт1 - одинаковы; собственно: одновидны, одной

природы.

5 Ср. Р1аЮ Ргасс/г., с. ХХУ-ХХУ!.

6 Быт. 1, 26. 27

347

зумвым животным и созданные - я даже не знаю ~ по какому именно образу.

1.ХХХГ/. Цельс делает дальше такое замечание:

"умершим муравьям муравьи живые выделяют некоторое особое место, что и

служит у них заменой фамильных памятников (тттрю р-г^р-ато)". На это МЫ

должны сказать следующее: чем больше Цельс превозносит своими похвалами

неразумных животных, тем больше - сам того не замечая - прославляет

деятельность Слова, устроившего Вселенную и тем самым еще больше подчеркивает

присутствие в людях особой энергии (егтрех^аг), преумножающей через разумную

силу (т<^ Хбу1()) те высшие дары, которыми наделены от природы неразумные

животные. И что я говорю: "неразумные животные", коль скоро, по мнению Цель-

са, животные отнюдь не являются неразумными существами, как их обычно все

называют? Он держится того мнения, что муравьи не лишены разума, - держится

именно он, который обязался говорить о всей вообще природе и хвастливо обещал

поведать истину в самом заглавии своей книги. Вот как Цельс изображает муравьев,

разговаривающими между собой . Он говорит: "если муравьи встречаются Друг с

другом, то они ведут между собой разговоры; вот почему они и нс сбиваются с

пути. Они, следовательно, обладают всесторонней разумностью (Хоуог стчр-ттХ^-

рыст1?), имеют общие понятие обо всех известных истинах, владеют языком и

определенными знаками для подходящих случаев". Но ведь когда говорят друг с

другом, обычно прибегают к помощи голоса для выражения слов; при помощи

голоса передаются часто даже совершенно случайные названия. И ужели такой

разговор именно у муравьев все же не окажется, в конце концов, величайшей в мире

шуткой?

ЕХХХУ. К этим рассуждениям Цельс не постыдился добавить еще и такое

положение, которое перед всем потомством обнаружит всю нелепость его учений.

Он говорит: "ну, а если бы кто-нибудь посмотрел с неба на землю, то мог ли бы он

найти какое-либо основание для различения того, что делаем мы, от того, что делают

муравьи И пчелы?" Да, кто только посмотрит, - по его выражению, - "с высоты

небес на землю и взглянет на дела и стремления людей и муравьев" и при этом

обратит внимание, хотя бы только на тела людей и муравьев, то разве не заметит в

первом случае присутствия разумного начала (то ^отьког т1те|1ог1к6г),

управляемого в своей деятельности рассудком (Хоуиз|Ш) кьгоирегог), а во втором

случае - присутствия одного только неразумного начала (то а^оуог чтеиогчсог),

ко-

' См. выше 4, 1.ХХ1П. - Ср. РИпу Л^Г. ЫзС. XI, 30, 110; Р]иСагсЬ Ое во11ег1. ашт.

с. XI.

348

торое, имея в основании внешнее чувство и воображение , приводится в движение

известным естественным аппаратом и механизмом? Но будет полной

несообразностью, если устремивший свои взоры с неба на землю пожелает со столь

далекого пространства обратить внимание только на тела людей я муравьев и: при

этом не пожелает принять в соображение саму природу управляющего начала и

источник стремлений, а именно - является ли этот источник разумным, или же

неразумным. Коль скоро он уже усмотрел источник всех стремлений, то тогда само

собой ясно, что он будет воспринимать также в различие, - насколько именно

человек имеет преимущество не только перед муравьями, но и перед слонами. В

самом деле, смотря с неба, он ничего собственно и не усмотрит в неразумных живот-

ных, как бы ни были при этом велики их тела, - он никакого иного начала и не

может открыть в них, кроме одной разве только неразумности (аХот^г), - если

можно так выразиться; в разумных же существах он найдет разум, который люди

имеют общий (кси.гбг) с Божественными и небесными существами, а, может быть,

даже и с самим Богом Вседержителем. Вот почему о людях и выражаются в том

смысле, что они сотворены по образу Вожию ; ибо образ Бога, Вседержителя, есть

Слово (о Хото?) Его.

ЬХХХУ!. После этого, как бы стараясь все более и более унизить род

человеческий и низвести его до состояния бессловесных животных, как бы желая не

опустить чего-либо такого, что известно замечательного о животных, он говорит,

что а у неразумных животных есть также знание тайн магии; он предполагает таким

образом и в этом отношении отнять у людей право на их исключительно почетное

положение, - право на преимущество перед неразумными животными. Он так

выражается: "уж если яюди так гордятся своим магическим искусством, то в этом

отношении они во всяком случае ничуть не превосходят мудростью змей и орлов.

И эти последние знают много средств против ядов и болезней и даже знают

целебные свойства некоторых камней, которыми и пользуются для врачевания

своих детенышей. Если такие камни попадают людям, то последние воображают,

что сделали какое-то удивительное приобретение ". И, во-первых, Я не пони-

ичо ор|1Л15 кол фагташа? а^о^ш? шгойр.еиог - чувственные впечатления

(ор^тО и представления образов (фаг-гаою) как низшие способности

познавательной деятельности животных, противополагаются высшим

познавательным способностям человека, познающего вещи рассудком (^О-

УЮ!!".)). 2 Быт. I, 26, 27.

^Ср. Кол. I, 15; 2 Кор. 4, 4. 4 Ср. у Плутарха Ое

во11ег[. аШш., с. XX.

349

маю, как это Цельс назвал словом магия простое знакомство (е|1пе1р1ау) с

некоторыми противоядиями, или - вернее - то естественное приобретение,

которое представляется присущим животным; а ведь со словом магия соединяется

обычно совершенно иное значение. Но, может быть, Цельс как эпикуреец желает

вообще обесценить употребление искусства (магии) и признать его принадлеж-

ностью тех шарлатанов (уодтог), которые пользуются им При своих заклинаниях (ег

етгауе^^у). Допустим, что люди уж слишком много гордятся знанием подобных

искусств - все равно будут ли это шарлатаны или нет - но отсюда еще никак не

следует, что в этом искусстве змеи несравненно мудрее и опытнее людей. Если они

пользуются сеном, чтобы усилить свое зрение и сделать более удобо-подввжным

свое тело, то все это у них обуславливается естественными потребностями, а вовсе

не творчеством рассудка (оик е{ еш.Аоую^ой)- это есть простой результат уст-

ройства их телесного организма (ек катажеиде). Но когда люди достигают такого

знания, то они в этом случае не находятся -- подобно змеям - в зависимости от

одного только естественного расположения, но руководятся отчасти опытом,

отчасти научением, а в иных случаях также силой своего творчества (е{

етпЛоуктцой) и знанием (кот" етсттт^лг). И если орлы. нашедши так называемый

орлиный камень, уносят его затем в свои гнезда, чтобы пользоваться им для лечения

своих птенцов, то как же из этого следует, что они - как ты думаешь - являются

мудрыми и даже более мудрыми, чем люди, которые опытом при помощи своего

рассудка и после целого ряда умозаключений изобрели то средство, которое орлам

дано в виде противоядия самой природой ?

ЬХХХУП. Допустим, что животным известны и другие врачебные средства,

но следует ли отсюда, что не природа, а разум указал им эти средства? Если бы

разум изобретал у них средства, то он изобрел бы тогда не одно только это именно

указанное средство у змей, а, может быть, еще и второе и третье, потом еще иное и у

орла, и так далее у прочих животных, словом, он изобрел бы их ровно столько же,

сколько их существует у людей. Но коль скоро теперь каждое животное, в

зависимости от свойств его природы, обладает только определенным врачебным

средством, то отсюда ясно, что у животных нет ни мудрости, ни разума, но только

естественное, дарованное (Бо-

' Ср. у Плиния ШзС. лзС. 10. 3; 30, 14: 36, 21.

350

жественньш) Словом расположение к таким вещам, которые предназначены

служить средством к их благополучию (стштцрю? ^геке)/). И если бы у меня была

охота по данному вопросу вступить с Цедьсом в более продолжительные

пререкаиия, то я мог бы привести место из Притчей Соломона. где говорится: Вот

четыре малых на земле: но оая мудрее мудрых: муравья ~ народ, ее сильный, по

летом заготовляют пищу свою; горные мыши - народ слабый, но ставят домы

свои на скале, у саравчи нет паря, но выступает вся оца стройно; паук лапками

цепляется, ио бывает в царских чертогах . Но если я привел эти слова, то вовсе не

потому, что я их понимаю в буквальном смысле; напротив, согласно уже с самим

заглавием книги, обозначенной именем Притчей, - я стараюсь отыскать, какой

именно переносный (а^у^ата) смысл заключается в них. Ведь у мужей, толкующих

Писания, существует обычай те места (Писаний), которые, кроме буквального

смысла, заключающегося в них, скрывают в себе еще иной - таинственный смысл ,

распределять на многочисленные виды: к одному иа них относятся и Притчи. Вот

почему и наш Спаситель сказал, как написано в Евангелиях: Доселе Я говорил вам

притчами; но наступает время, когда уже ае буду говорить вам притчами .

Следовательно, не эти видимые муравьи суть мудрее мудрых, но те, которые

подразумеваются в (прикро венной) форме притчей; тоже нужно сказать и

относительно прочих животных. Между тем, Цедьс полагает, что "книги иудеев и

христиан отличаются безусловной простотой и безыскусственностью (апХоисгтота

кш. 15иит1ка (^(йю)" и что, поэтому, "вес, старающиеся толковать их

иносказательно (тои$ аХХтууоройгтае), допускают насилие по отношений к мысли

их писателей". Итак, из сказанного, думаю, ясно, что возражения и обвинения,

приведенные Цельсом против нас, не имеют никакого основания; его взгляд и

утверждение, что "змеи и орлы, будто бы, мудрее людей", являются пустыми и

ничтожными словами.

1.ХХХУП1. Цельс желает многими доказательствами обосновать еще и ту

мысль, что представления, какие имеют люди о Божестве, ничуть нс совершеннее

тех, кото-

иго той Хбуои уеуегтщЕ г1|. Слово, Божественный Разум, рассматривается

как источник и начало всякого бытия, со всеми присущими ему качествами и

свойствами.

2 Притч. 30, 24-28.

3 Ср. выше. 4. 38.

Иоан. 16, 25: еу наоочи.а^ - собств в притчах, в форме притчей.

351

рьшн обладают в этом отношении и прочие смертные существа, так что даже

"некоторые бессловесные животные имеют знание о Боге". Но по этому вопросу

самые глубокомысленные мужи всех стран как у греков, так и у прочих народов

приходят к самым противоположным мнениям. Но вот собственные слова Цельса:

"если только придерживаться того мнения, что человек считает себя выше всех про-

чих живых существ на том основании, что он обладает способностью составлять

представление о Божестве, то тогда мы позволим себе обратить внимание людей,

придерживающихся такого мнения, на то, что многие из бессловесных животных

имеют (одинаковое) право на присвоение себе такого преимущества. И это будет

вполне естественно. В самом деле, что может быть божественнее предвидения и

прозрения в будущее? А всему этому люди как раз и научаются от животных и в

особенности от птиц. И те именно люди, которые углубляются в показания (птиц и

животных), собственно и оказываются прорицателями. Если же птицы и все прочие

приспособленные к прорицаниям животные, которых Бог наделил этим даром,

знаками дают нам наставления, то все это, по-видимому, и указывает на их связь с

Богом, более тесную, и на их отношение к Нему, более близкое, так что и сами они

оказываются, поэтому, наиболее мудрыми и бого любезными. Ученые люди

говорят, что животные ведут между собой даже разговоры и что эти разговоры по

всем данным отличаются у них большей святостью, чем наши; ученые будто бы,

понимают эти (птичьи) разговоры и доказывают это на деле, а именно: когда они

предсказывают, что птицы им открыли о своем намерении улететь туда-то и туда-

то, сделать то-то и то-то, они и на самом деле осуществляют это (свое намерение),

улетая именно туда и совершая именно то, о чем они заранее предсказали (им) '. И

кажется, нет ни одного существа, которое так свято и верно хранило бы клятву и

питало бы столь великое благоговение перед божественными вещами, как это можно

сказать относительно слонов, - и все это потому, конечно, что слоны имеют знание

о Боге '. Нужно обратить внимание на то, как здесь Цельс старательно собирает

мнения и представляет их как бы едиио-

' Ср. Фидострата УИа. Арро1. IV, 3.

О религиозном чувстве у слонов говорит и Цицерон (Ое лаС. с/еог. I, 35, 97; VII,

44): "слоны почитают богов, а люди сомневаются, есть ли боги"! О верности клятвам

у слонов особенно настойчиво говорит Плиний (Л^. МвЕ. VIII, 1, 1-3. 5, 13), а также

Плутарх (2?с зоНсгС. апгт., с. XVII). Цельс несомненно и имеет в виду взгляды

указанных языческих ученых-

352

гласными по таким вопросам, в решении которых философы не только у греков, но

и у прочих народов, однако, далеко не оказываются между собой согласными; все

эти философы, собственно, или сами выдумали, или научились от некоторых

демонов тому, что касается птиц и прочих животных, от которых - как говорят -

некоторые люди будто бы научились прорицаниям. И во-первых, ведутся еще

споры о том, существует или нет самое искусство гадания по птицам или вообще

искусство прорицания при помощи животных. Во-вторых, есть и такие (ученые),

которые допускают, что по наблюдениям за птицами, правда, можно знать о

будущем, но само наблюдение за птицами - вовсе не единственная причина,

лежащая в основании прорицания. Некоторые утверждают, что известные демоны

или боги, знающие будущее, сопутствуют животным в их движениях, что эти

демоны руководят - у птиц их разнообразными полетами и различными звуками,

которые испускаются ими. а у прочих животных - их движениями туда и сюда.

Иные же опять думают, что сами души животных одарены высшей степенью

божественности (9е катера? фчхоу) и соответственной этому способностью, что,

конечно, совершенно невероятно,