XXIII. Что же касается нашей веры в нашего Иисуса, то мы можем

обосновать ее на писаниях пророков. Причем, путем сравнения истории жизни

Иисуса со сказаниями о тех героях мы можем прийти к положительному выводу,

что в этой истории решительно нет указаний на какое-либо невоздержание. Даже

те, которые строили против Иисуса козни и старались отыскать против Него

ложные свидетельства, не нашли в Нем ничего такого, что могло бы дать хоть

какой-либо повод к Его обвинению в невоздержании. Сама смерть Его бьгла

результатом козней людских и не заключала в себе ничего подобного той

молнии, которой был поражен Эскулап. И Бахус, беснующийся я одетый в

женские одежды, разве имел что-нибудь особенное, за что можно было бы

почитать его как Бога? Правда, с целью защитить все эти вещи они обращаются

к помощи аллегорий; но нужно еще исследовать, есть ли что-нибудь здравого в

этих аллегориях - это с одной стороны, а с другой, - действительно ли

существуют и заслуживают почитания и поклонения все эти герои,

растерзанные титанами и низринутые ими с небесного трона? Но наш Иисус,

Которого узрели Его собственные приверженцы - воспользуемся в данном

случае выражением Цельса. - действительно и воистину им явился, так что

Цельс положительно клевещет, когда утверждает, что в этом случае, будто бы,

' Имеется в виду бешеный характер Геркулеса, благодаря которому он совершил

много диких подвигов.

Омфала, дочь Иардана, вдова Тмола, царица лидийская. В наказание за убийство

друга Ифрита Геркулес по приказанию Дельфийского оракула должен был три

года исполнять у Омфалы все обычные женские работы.

3 Эскулап был поражен молнией за свое врачебное искусство, в котором Зевс

усмотрел страшное орудие против смерти людей-' Гомер "Одиссея" II, 303-304

204

видна была только Его тень. Впрочем, мы нисколько не против и того. чтобы

находить связь между сказаниями о тех героях и повествованием об Иисусе- Но

ведь Цельс сам добивается того, чтобы те рассказы (о героях) мы считали за

истину, а случившееся с Иисусом признали вымыслом, йесмотря на то, что все

это было записано людьми, которые были сами очевидцами, которые делом и

своим поведением ясно показали, что они были твердо убеждены в истинности

своих видений, ~ которые, кроме того, свое душевное расположение доказали

еще фактом своих самоотверженных страданий за Его учение. И какой человек,

желающий всю свою деятельность сообразовать с требованиями разума, будет

безотчетно соглашаться с теми сказаниями о героях, а эту историю о жизни

Иисуса отвергать без всякого предварительного ее исследования?

XXIV. И опять, стоит лишь сказать, что большое число греков и

варваров с уверенностью утверждают, что они видели и теперь еще йидят

Эскулапа, как он совсем не призрачно, а на самом деле исцеляет болезни,

расточает благодеяния и предсказывает будущее, - стоит лишь все это

сказать, и Цельс уже требует, чтобы и мы также в это веровали; он даже

верующих в Иисуса не обвиняет, если бы только они стали доверять всем этим

(россказням). Наоборот. стоит нам согласиться с учениками Иисуса, которые

видели чудеса Его в которые представили такое ясное доказательство прямоты

и чистосердечия своих убеждений, которое может свидетельствовать об их

непосредственной убежденности от Писаний, как мы уже получаем от Цельса

название скудоумных людей, хотя сам Цельс не разумеет, где ему разыскать то

множество греков и варваров, которые, по его словам, веруют в Эскулапа.

Если только в этой вере Цельс полагает всю силу, то тогда и мы неопровер-

жимо можем показать ему, что есть бесчисленное множество греков и варваров.

Которые веруют в Иисуса. И в доказательство, что через эту веру восприняла

чрезвычайную чудесную силу, некоторые совершают исцеления благодаря

тому только, что призывают на больных имя всемогущего Бога, изрекают имя

Иисуса и вместе с этим читают повествование об его жизни. Мы даже видели

много таких, которые этиы способом освободились от тяжелых страданий, от

помрачения ума, безумия я множества других болезней, от которых не могли

излечить ни люди. ни демоны.

XXV. Да если я и соглашусь с тем положением, что демон по имени

Эскулап обладает силой врачевать телесные болезни, я все равно стану

указывать людям, проникнутым чувством удивления перед этой целебной

силой и перед вещанием Аполлона, на то, что ата сила врачевания

205

болезней сама по себе не является ни благом, ни злом, что она есть такое деяние,

которое одинаково может простираться и на людей честных и дурных, что, равным

образом и предвидение будущего есть точно также дело безразличное. Ведь из

факта предсказания еще не вытекает честность предсказателя. Словом нужно еще

доказать, действительно ли никогда не бывают дурными те люди, которые исцеляют

болезни и предсказывают будущее, что они, напротив, во всех отношениях

настолько совершенны, что их почти можно считать за богов. Но дело все в том и

заключается, что они никогда не докажут добродетельности тех людей, которые

исцеляют болезни и возвещают будущее. Можно представить много примеров таких

лиц, которые исцеляются и в то же время недостойны жизни, - таких лиц, которые

настолько были испорчены и проводили такой дурной образ жизни, что едва ли у

благоразумного врача может являться мысль об их исцелении. Равным образом

можно видеть, что и в предсказаниях Пифии иногда предлагаются неразумные вещи.

Я укажу только на два промера. Клеомеду, кажется - борцу, если я не ошибаюсь,

Цельс старался доставить честь, могущую сравнять его с богами; но что именно

чудесного он нашел в его кулачном искусстве - я даже не знаю, между тем как ни

Пифагора, ни Сократа он нс считает достойными такой же чести, какую он приписал

этому кулачному бойцу. Далее, Архилоха он называет любимцем и почитателем муз

несмотря на то, что этот последний из своего поэтического искусства делал в высшей

степени дурное и нечистое употребление и проводил очень распущенную и

порочную жизнь; он объявляет его даже богобоязненным и благочестивым

человеком и в доказательство этого ссылается на то, что он был любимцем муз,

которые почитались богинями. Но я не знаю, найдется ли из толпы кто-нибудь, кто

смог бы назвать благочестивым такого человека, который не был украшен ни

скромностью, никакой другой добродетелью. Разве нравственный человек стал бы

рассказывать вещи, подобные тем, какими преисполнены неблагопристойные

ямбические стихи Архилоха. Ясно, таким образом, что ив в силе исцеления, ни в

способности предсказывать будущее, не заключается еще ничего Божественного, По

какому же, спрашивается, праву, можно, тогда, почитать Эскулапа и Аполлона как

святых и чистых богов даже в том случае, если бы я согласился, что они

действительно владеют словесным искусством, в особенности же когда этот

пророческий дух Аполлона, дух чистый и свободный от всякого телесного

смешения, входит в эту так называемую пророчицу, сидящую над отверстием

пифвйской пещеры, через эти жен-

206

ские места? В нашем же учении об Иисусе я Его силе мы совершенно не находим

подобных вещей. Ведь тело, какое он принял от Девы, было составлено из

человеческой материи и было подвержено человеческим страданиям и смерти.

XXVI. Теперь рассмотрим и то, что дальше говорят Цельс, как он предлагает

яз исторических сказании прямо невероятные вещи, которые он, судя до его словам,

считает заслуживающими доверия, между тем как они сами по себе представляются

невероятными. Он начинает с истории Аристея Проконясского и рассказывает о нем

следующее:

"АристеЙ Проконисский, будто бы, так демонически скрывался от взоров людских

и потом опять появлялся в раз-личыые времена и в различных местах земли и

возвещал удивительные вещи; хотя Аполлон и повелевал метапон-тийцам

оказывать Аристею божескую честь, но его однако никто не считал богом". Это

сказание, кажется, Цельс заимствовал у Пиндара и Геродота- Именно из четвертой

книги истории Геродота достаточно привести следующий рассказ об Аристее.

"Откуда, ~ говорит Геродот. - был Аристсй, поведавший все это, я уже сказал;

теперь я желаю передать сам рассказ, который я слышал о нем в Проко-яиссе и

Кизике . Аристей, как говорят, не уступавший никому из своих граждан в

знатности рода, в Прокониссе вошел однажды в шерстяных дел мастерскую, где и

умер. Тогда мастер запер свою шерстяную фабрику и пошел известить об этом

событии знакомых умершего. Когда слух, что Аристей умер, распространился уже

по городу, когда пошли об этом событии различные толки, из Кизикского города

Артака пришел один муж, который стал утверждать, что, приближаясь к Кизику,

он встретил Аристея и вступил с нам в разговор. И когда этот муж настойчиво

утверждал это, знакомые умершего подошли к мастерской, вооружившись всем

необходимым, чтобы его вынести оттуда. Но, отворявши дом, они не нашли гам

Аристея - ни живым, ни мертвым. После уже, через семь лет, он показался в

Прокониссе и сложил стихи, которые называются теперь у греков ари мае поиски

мв. По изображении этих стихов, он в другой раз исчез. Так повествуют эти

города. Подобное же случилось, как мне известно, и с метапоатйй-цами в Италии,

спустя двести сорок лет после второго исчезновения Аристея, как это я нашел,

сравнивая все слу-

Метапонт - греческий город на восточном берегу Лукании, При Таремтском

заливе.

Остров к Пропонтиде, в Мраморном море. Милетская

колония во Фригии.

207

чившееся в Прокониссе и Метапонте. Метапонтийцы говорят. что Аристей,

появившись у них, приказал водрузить жертвенник Аполлону и около него

воздвигнуть статую, которая носила бы имя Арнстея Проконисского на том

основании, что они - собственно - единственные обитатели Италии, к которым на

землю сошел Аполлон. Причем, будто бы, и он сам, теперешний Аристей, следовал

за ним, но тогда, когда следовал за богом, он будто бы был вороном. И лишь

только сказал это, он исчез. Они же, - рассказывают метапонтийцы, - послали в

Дельфы спросить бога, что это было за явление такое человека. Пифия, будто бы,

повелела им повиноваться явлению, предупредив их при этом, что, если они будут

повиноваться, то обнаружат в себе благочестие. И они исполняли это (приказание)

и привели в исполнение. И теперь еще стоит статуя, носящая имя Аристея, при том

священном изображении Аполлона. и окруженная лавровыми деревьями. Статуя

воздвигнута на площади. И все это до сих пор сказано об Аристее".