III. Вот какой вопрос задает Цельс: "какой же смысл,

- говорит он, - должен заключаться в таком снисхо-ждении Бога"? Цельс не

знает, что по нашему мнению цель пришествия (Христа) двоякая: прежде всего,

она заключается В том, чтобы обратить погибших овец дома Израилева , как они

называются в Евангелии, и, во-вторых, - в том, чтобы по причине их неверия

отнять у них то, что именуется Царством Божиим, и, исключив из него древних

иудеев, отдать его (народу, приносящему плоды) другим делателям , именно,

христианам, которые воздадут Богу плоды Царства Божия во времена каждого

деяния - как плода Царства (Божия).

Мы могли бы по данному вопросу распространиться и дальше, но и

сказанного достаточно в ответ на вопрос Целъса: "что же за цель была у Бога в

таком схождении (на землю)". Сам Цельс на свой вопрос дает еще другой ответ,

который однако стоит в противоречии с верой иудеев и нашей. Он говорит: "нс

с той ли целью (Бог сошел) чтобы иметь возможность узнать дела и стремления

людей?" Но из нас никто еще не говорил, что Христос

д [юрки 5од1 -тысячи раз, в смысле неопределенного множества.

то та ^ о ста I, собственно - имеющий прийти и ожидаемый, согласно тем

обетованиям, которые раскрывают в Пророческих ^иигах.

^ Ср. 1, ХЫХ. дМф. Ю, 6;

15, 24.

Мф. 21, 43.

261

пришел в мир "с целью изучить человеческую жизнь (та ег аг9рштго15)".

Между тем, Цельс, принимая за достоверное, что некоторые действительно

говорили о том, что (Христос сошел) "с целью изучить человеческую жизнь",

сам же себе делает затем такое возражение: "да разве Он не знал всего"? Потом,

как бы получив утвердительный ответ: "да, знал", он продолжает спрашивать:

"итак. Он знал, но однако не исправил, да я исправлять у него не было Боже-

ственной власти?" Все это рассуждение Цельса лишено всякого смысла. Ибо Бог

всегда и во все периоды посред-сгвом Своего Слова, нисходящего в святые души

и приго-гавливающего друзей и пророков Божиих, исправляет всех внимающих

учению; и со времени пришествия на землю Христа Он пользуется христианским

учением в целях исправления, конечно, не тех, которые не хотят (этого ис-

правления), а тех, которые избирают лучший путь жизни, угодной Богу.

Собственно, я даже не знаю, какой именно способ исправления старается

утвердить Цельс, когда говорит: "разве для Его Божественной силы не было

доступно дело исправления иначе, как только при условии нарочитого послании

чества для этой цели кого-нибудь?" Или, может быть, он полагает, что Бог желал

даровать людям новые понятия и созерцания, чтобы через это отнять от них зло

и насадить добродетель и тем самым совершенно исправить их. Сообразна ли

такая деятельность (Промысла Божия) с природой вещей, было ли это вообще

возможно, - пусть это рассудит кто-нибудь другой; мы же, со своей стороны,

можем только сказать: пусть это будет так, допустим возможность этого, но

причем же тогда окажется наша воля (то еф'т1Ц1г)? Каким образом можно будет

ставить в заслугу склонение (воли) в сторону истины? Как тогда можно

восхвалять отвращение от лжи? Но если раз (воля) дарована и для нее возможно

указанное состояние, и все в ней совершается в порядке вещей (тгретбгтае), то не

будет ли тогда кто-нибудь другой с большим правом, чем Цельс, задавать,

подобно ему, такие вопросы: да неужели Бог в самом начале не был в состоянии

своей Божественной силой сотворить людей настолько добрыми (сттгои-Эсиои?)

и совершенными, чтобы не нуждаться в исправлении, благодаря отсутствию в

них от начала самых задатков зла (очбе ТТ)У архл^ иттоетта.от^ тт|Т ксчаа*^)? Но

такие вопросы могут задавать без всякого смысла разве только простые и

необразованные люди, а не человек, углубляющийся в самую сущность вещей.

Тем более, этому человеку известно, что по отношению к добродетели значит

потерять

262

самУ0 ее сущность, если лишить ее свободы (то екоиоюс) . Впрочем. решение

этого вопроса может потребовать целого исследования. По этому вопросу не

мало трактовали и грека в своих сочинениях о предвидении; причем и греки бьми

далеки от того, чтобы говорить вместе с Цедьсом:

"Бог знал (вещи), но не исправил их; и исправление их не было доступно Ему при

Его Божественной власти"? Этих вопросов и мы 1Ю мере возможности касались

во многих местах наших сочинений 2, да и Священное Писание на них дает

удовлетворительное решение тем людям, которые в состоянии понимать его

(Священое Писание).

IV- Тот же самый вопрос, с каким Цельс приступает к нам и к иудеям, мы

можем задать и ему самому. Мы можем ему сказать: научи же нас, любезнейший,

знает ли Господь Бог то, что совершается в человеке или не знает? Если ты

признаешь бытие Бога и Провидения, как это можно заключить по твоему же

сочинению, то с необходимостью следует, что Бог знает все это. Если же Он

знает, то почему Же не исправляет? Или, может быть, только мы обязаны

указывать причины, почему Он не исправляет дела человеческие, хотя и знает

их, а ты, который в своем сочинении не выступаешь всецело как эпикуреец и

притворяешься даже верующим в Провидение, однако не берешься отвечать,

почему Бог не изменяет ведомые Ему человеческие деяния, и не освобождает от

нечестия человеческий род силой Своей Божественной власти? Но мы со своей

стороны и не стыдимся утверждать, что Бог во все времена посылает (особых)

мужей, с поручением совершать исправление людей и что эти мужи, благодаря

тому, что их дарует Бог, являются среди людей живым примером (Хо-уо!.),

влекущим их к лучшей жизни. Причем лица, которых Господь посылает на такое

служение, отличаются между собой во многих отношениях, и из них бывают

только немногие, которые исключительно и всецело проповедуют чистую

истину и трудятся на поприще действительного исправления душ человеческих,

как это можно сказать относительно Моисея и пророков. Но над всеми этими

(деятелями) возвышается великое обновление (^е-уаХ^ еттагор-91ЖТ^),

совершенное Иисусом (бю той 1т)сгой). Он не удовлетворился уже тем, чтобы

исцелять только жителей какого-нибудь отдельного уголка земли, но -

насколько от Него зависело (то остог е-я' аитф) - Он даровал исцеления по-

' Ср у Филома - Оиой Яеиз пагонС., с. X. 2 Ср выше 1, ЬУ11;2,

XXXV, 1-ХХУШ; 3, XXVIII.

263

всюду живущим (-гоиу леи/такой). Ведь Он и пришел за тем, чтобы сделаться

Спасителем всех людей .

V. Откуда наш благороднейший Цельс взял дальнейшее возражение,

которое он выставляет против нас, этого я даже я не знаю. По нему выходит, что

мы учим так: "Бог сам должен сойти к людям". Отсюда согласно его мнению

должно вытекать, что "Бог должен оставить Свой трон на небесах". Но Цельс не

понимает силы Божисй; он не знает даже и того, что Дух Господень заполняет

вселенную и что ках все объемлющий, знает всякое слово . Равным образом он не

может понять и следующего: Не наполняю ли Я небо и землю, говорит Господ" ?

Он не взирает и на то, что все мы, но учению христинскому. Им живем и

движемся, и существуем , как об этом говорит Павел в своей речи, обращенной

к афинянам; поэтому если и можно сказать, что Бог всяческих погружается своей

силой (тр сайгой бига^е!.) вместе с Иисусом в жизнь людей, если также Слово,

которое было в начале у Бога и Слово было Бог . пришло к нам, то Он, однако,

еще не теряет или не оставляет Своего трона так, чтобы через это некоторое

место как бы делалось пустым, а другое, где Он раньше не был, становилось

наполненным- Сила и Божественное существо (9ею-тт)?) Бога пребывает там, где

желает; оно покоится там, где находит место; причем оно делает это, не изменяя

самого положения (тотюг), не делая своего места (х"раг) пустым и не наполняя

собой при этом другого места. И когда мы говорим, что Он оставляет одно место

и наполняет собой Другое, то мы говорим в данном случае не о месте: мы по-

нимаем это выражение не в грубо буквальном смысле; мы этим хотим выразить

только мысль, что душа этого злого погруженного в грех и порок человека

оставляется, а душа такого человека, который вступил на путь добродетели или

стремится к совершенству, или уже сделал в нем успех, наполняется

Божественным духом или становится участником Его. Если, следовательно,

Христос нилшел на землю, или Бог пришел к людям, то все это вовсе не потому,

что (снисхождение) вызывалось какой-либо необходимостью - покинуть свой

вышний престол (^8рог ^е^ога) и произвести этим способом общее изменение

(цетараХХсстЭаь та тр5с), как это представляет себе Цельс, говоря так: "Если ты

изменишь здесь хотя бы самую малейшую часть, то весь мир

Ср. 1 Тим.1, 10 Прем.

1,7. Иер. 23, 24, Деян.

17. 28. Иоан. 1. 1, 2.

264

V тебя разрушится и погибнет". Если уж нужно говорить об изменении кого-

нибудь вследствие присутствия силы Божией и снисхождения Слова к людям, то

мы не убоимся утвердить то положение, что переход из порочного состояния в

добропорядочность (аатеСог), из невоздержания в целомудрие, из суеверия в

благочестие осуществляется в тех дюдях, которые душу свою сделали местом

обитания в вей Слова Божия.

VI. Если уж тебе так хочется выслушать самое смехотворное возражение,

которое делает нам Цельс, то обрати внимание на следующие его слова. Он

говорит: "при предположении, что Бог был не известен у людей. Он, может быть,

захотел увидеть нечто такое, чего еще недоставало для Его блаженства, и по

этому побуждению он пожелал дать знать им о себе и в то же время разузнать,

кто из них - верующие и кто неверующие: все это точь-в-точь как у людей,

которые только что достигли богатства и желают похвалиться им. Вот какое

низменное мнение о Боге они должны иметь, коль скоро приписывают Ему столь

великое услаждение бренным честолюбием"- Я признаю, что Бог не был известен

дурным людям и пожелал, чтобы и они Его узнали, но совсем не по тому

побуждению, что Ему еще чего-то недоставало, а затем, чтобы люди, узнавши о

Нем, могли избавиться от своего бедственного положения (какоЙа^огю'?). И если

Он со Своей неизреченной и Божественной силой снисходит к отдельным лицам

или посылает им Своего Христа, то Он делает это не с тем намерением, чтобы

испытать, кто окажется верующим и кто неверующим, а с тем, чтобы верующих,

признавших Его Божество. избавить от всякого зла, а неверующих лишить пред-

лога к оговорке, что они потому нс уверовали, что не слышали Его учения. На

каком же основании Цельс желает таким образом из нашего учения сделать

вывод в том смысле,, что Бог будто бы, по нашему мнению, подобен людям,

которые только что разбогатели и желают выставить себя напоказ? Ведь не с

намерением перед нами похвалиться Бог желает обнаружить перед нами и

внушить нам свое неизмеримое величие; но из желания привить нашим душам

блаженство, состоящее в познании Его, Он устраивает так, чтобы через Христа и

Слово, остающееся вечно с нами, мы вступили во внутреннее общение с Ним

Итак. христианское учение не приписывает Богу никакого стремления к

бренному честолюбию

тграуцатейетаь 8т той Хрютог кш. тд^ ае"1 е1Г1бТ|1"."У той Хо-

уои ага-

^ар.рауеш тцш; ТТ)У -про? аитог (и.кеи.кп.г.

265

VII. После такого шуточного (не знаю только к чему оно) возражения,

изложенного и опровергнутого нами Цельс делает потом следующее

заключение: "Бог не для Самого Себя имеет нужду в том, чтобы Его познавали,

но ради нашего спасения Он желает доставить нам звание о Себе, с тем

намерением, чтобы принимающие это знание делались добродетельными

(хр^сттоО и достигали спасения, напротив - опровергающие и через то

обнаруживающие свою злостную настроенность (тго)л)ро0 подвергались за это

наказанию". После того, как Цельс столь решительно изложил свое положение,

он делает такое возражение: "как же это так ~ только после столь

продолжительного периода времени Бог опомнился, наконец, сделать праведной

человеческую жизнь, а раньше Он об этом и не позаботился?" На это мы

отвечаем: нет такого момента, когда бы Бог не имел желания сделать

человеческую жизнь праведной;

это - предмет постоянных Его забот. Вот почему Он существу разумному

всегда облегчает вступление на путь добродетельной и хорошей жизни. В

каждый определенный период истории рода человеческого (ката екасттг|г -

уегеа!/) мудрость Божия нисходит в те души, которые она находит святыми, и

делает их друзьями и пророками Божиими. Священное Писание повествует нам

из каждого периода о таких святых, которые восприяли в себе дух Божий и все

свои силы посвящали, по мере своих способностей, иа обращение и улучшение

жизни своих собратьев.