57. Китайсько-індійські відносини у 50-70

В течение второй половины XX века китайско-индийские отношения складывались довольно драматично: за динамичным подъемом и позитивным развитием начала и середины 50-х гг. последовало их резкое охлаждение в конце десятилетия, спровоцированное погранично-территориальным спором в Гималаях. Военные столкновения на границе 1962 г. стали вехой, обозначившей период длительного замораживания дипломатических контактов, всплеска национализма, проявлений взаимного недоверия и отчужденности. Наметившаяся в конце 80-х гг. тенденция к восстановлению добрососедских отношений между двумя великими азиатскими не смогла стереть из памяти индийцев и китайцев отголоски этих печальных событий.

Динамика китайско-индийских взаимоотношений становится понятна, если рассматривать ее в контексте изменения глобального политического климата послевоенной эпохи. Крушение колониальных империй и попытки Англии, Франции, Голландии силой восстановить свои позиции в Юго-Восточной (ЮВА) и Южной Азии заставили молодые независимые государства осознать необходимость консолидированных действий в защиту своих общих интересов. Вместе с тем национально-освободительное движение, захлестнувшее страны Азии в конце 40-х - начале 50-х гг., выявило ряд серьезных межгосударственных противоречий, унаследованных от эпохи иноземного господства. На фоне корейского конфликта особое звучание приобрели призывы Индии к нейтрализму, неприсоединению и ненасилию. В 1954 г. Китаем и Индией были совместно сформулированы “пять принципов мирного сосуществования”, которые, по замыслу их авторов, должны были не только обеспечить взаимное доверие и уважение двух ведущих региональных держав, но и заложить основу для мирного регулирования международных отношений в Азии. Бандунгская конференция 1955 г., прошедшая поя лозунгами антиимпериализма, антиколониализма и мирного сосуществования, стала кульминацией совместных усилий лидеров стран “третьего мира”, направленных на поддержание единства и солидарности народов Азии и Африки в их борьбе за независимость и справедливость в отношениях между бывшими колониями и метрополиями.

Актуальные задачи национального строительства, такие, как укрепление центральной власти, пресечение центробежных тенденций и обеспечение безопасности государства (как военно-политической, так и социально-экономической), выявили расхождение геополитических интересов двух крупнейших азиатских держав. Присущие обеим древним цивилизациям концепции национальной исключительности, традиционное стремление к культурной экспансии и политическому доминированию в регионе, желание обеспечить свое влияние в соседних странах наложили значимый отпечаток на развитие международных отношений в Южной и Юго-Восточной Азии. Первоочередной задачей молодых национальных государств, добившихся освобождения, было укрепление центральной власти и борьба с сепаратизмом. Раздел бывшей Британской Индии на Пакистан и Республику Индию, сопровождавшийся кровавыми столкновениями на религиозно-этнической почве и многочисленными жертвами с обеих сторон, нанес болезненный удар по национальным чувствам индийцев. Для Китайской Народной Республики не менее чувствительным вызовом стало фактическое отделение Тайваня и попытки сепаратизации Тибета. В связи с этим в 50-е - 60-е гг. основной доминантой внешней политики обеих азиатских держав стало стремление воссоединить расколотые национальные территории, обеспечить безопасность государства и укрепить внешнеполитичеекий потенциал путем распространения своего идеологического, экономического, военно-политического и информационного влияния на периферию, в том числе и в “буферную зону” — на территории соседних государств Южной и Юги-Восточной Азии.

Разрабатывая в конце 50-х-начале 60-х гг. долговременную внешнеполитическую стратегию в отношении Индии, китайская дипломатия руководствовалась традиционной для нее формулой “сосед моего соседа — мой друг”. На практике эта установка воплотилась в тесном военно-политическом сотрудничестве с Пакистаном, который в силу своей исторической, культурно-религиозной и геополитической специфики стремился к всестороннему наращиванию потенциала для противоборства с Индией. Этот союз имел для Пекина неоднозначные последствия; наряду с достижением безусловной выгоды от установления контроля над стратегически важными для КНР участками территории Кашмира, политика разжигания индийско-пакистанских противоречий привела к дестабилизации обстановки на ее юго-западных границах, к гонке вооружений между двумя ведущими государствами субконтинента и нарушению режима нераспространения ядерного оружия в Южной Азии. Пакистан и Китай, каждый со своей стороны, оспаривают принадлежность некоторых районов этого бывшего английского протектората. Китай, в частности, предъявляет претензии на земли Аксай Чина, являющиеся частью Ладакха (область на северо-востоке Джамму и Кашмира). В конце 50-х гг. бойцы НОАК проложили в этой местности Аксай-Чинское высокогорное шоссе, соединившее два автономных района КНР — Тибет и Синьцзян. В обмен на китайскую военно-техническую помощь руководство Пакистана, подписав в марте 1963 г. временное соглашение о пакистанско-китайской границе, фактически признало за КНР право на обладание данным районом Кашмира. Это сомнительное с юридической точки зрения соглашение возбудило особое негодование индийцев, расценивших действия Пакистана и Китая как попытку аннексировать часть незаконно оккупированной ими индийской территории

Испытание Китаем взрывного ядерного устройства, проведенное в сентябре 1964 г., вызвало крайне острую реакцию в Индии, которая, ссылаясь на принцип самообороны, стала разрабатывать собственную ядерную программу, призванную обеспечить военный паритет с КНР. Индийские политологи утверждали, что в основе этого решения лежало стремление уменьшить региональную нестабильность, вызванную наращиванием военного потенциала Китайской Народной РеспубликиВ 1974 г. Индия впервые провела ядерные испытания (в свою очередь, вызвавшие бурные протесты с китайской стороны), а в 1998 г. создала свою первую ядерную бомбу.

Согласноформулировке министра внешних сношений Индии Джасванта Сингха, обладание ядерным оружием создало для Индии шанс обрести статус мировой ядерной державы, войти в Совет Безопасности ООН на правах постоянного члена и таким образом установить военно-политический паритет с Китаем, претендующим на эксклюзивную роль в решении азиатских проблем.

Следует отметить, что в последнее десятилетие характер китайско-индийских взаимоотношений существенно менялся в сторону смягчения, так что потребность Индии в ядерном оружии в качестве средства стратегического сдерживания Китая отошла на второй план. Провозглашенная лидером питал Дэн Сяопином в конце 70-х гг. политика открытости, сместившая акценты с идеологических приоритетов на экономическое развитие страны, по признанию индийских дипломатов, означала для Индии отказ от жесткой конфронтации времен Мао Цзэдуна и возможность снижения расходов на оборону своих восточных границ.[16] Новая политика КНР создавала объективную базу для улучшения китайско-индийских отношений, поскольку цели, сформулированные Дэн Сяопином, — либерализация экономики и мирное сосуществование в многополярном мире — нашли заметные параллели в национальной стратегии Индии.[17]