Деятельность

За 72 дня своего существования первая Государственная Дума сумела принять лишь два законопроекта. Но "фонд идей", оставленных в стенограммах, отчетах о заседаниях комиссий, записках, инициативных законопроектах поразительно богат и разнообразен.

Ключевым для первой Думы был аграрный вопрос. Задача земельной реформы виделась в том, чтобы улучшить экономическое положение основной производительной силы - крестьянства. Естественно, что взгляды на пути решения этой задачи в парламенте разошлись. Трудовая группа (родственная по взглядам нынешнему блоку "Российское единство") предлагала "установить такие порядки, при которых вся земля с ее недрами и водами принадлежала бы всему народу, причем нужная земля для сельского хозяйства могла бы отдаваться в пользование только тех, кто будет ее обрабатывать своим трудом; все граждане должны иметь равное право на пользование ею." С этой целью предлагалось закрепить законодательно порядок изъятия земель казенных, удельных, кабинетских, монастырских, церковных и принудительного (возмездного и безвозмездного) отчуждения частновладельческих земель.

Представители крупного частного землевладения (и вместе с ними правительство) находились на других позициях - отстаивали незыблемость частной собственности. В духе нынешних парламентских демагогов они утверждали, что размер землевладения - не самое главное. Опыт Голландии показывает, что хорошие урожаи можно получать и на малых участках.

Любопытно отметить, что многие представители интеллигенции и либеральной буржуазии симпатизировали в данном вопросе "трудовикам". Виднейший юрист того времени профессор Л. Петражицкий подчеркивал: "Чтобы отрицать наличность требования общественной пользы, надо обладать не только бессердечием, но и слепотой, неумением видеть то, что есть, и предвидеть то, что может быть". С думской трибуны он убеждал, что юридический вопрос о праве собственности "не только не может иметь решающего значения в области аграрной реформы, но вообще не относится к делу." Почитать бы эти стенограммы нашим идеологам неограниченной свободы купли-продажи земли...

К сожалению, дебаты по вопросам аграрной реформы, в значительной степени из-за позиции правительства, так и не воплотились в завершенный законопроект. Нерешенность аграрного вопроса явилась сильнейшим детонирующим фактором будущих революционных потрясений России.

Невольно улыбаешься, находя в стенограммах Думы знакомые фамилии - Челноков, Бочаров, Астафьев... Но от иных совпадений - мурашки по коже: "Междоусобная война на Кавказе, постоянно с необыкновенной жестокостью продолжающаяся, была ярко освещена представителями Кавказа, а также М.М. Ковалевским, говорившим от имени ингушей... Начало разделения, натравливания одной национальности на другую, полное неуважение к закону, бесправие и произвол - вот причины кровавой резни на Кавказе." (А. Ледницкий). Чем не последняя тассовка?

Первой Государственной Думе пришлось работать в исключительно тяжелых условиях. С первых же дней своего существования она вступила в конфликт с бюрократически организованной исполнительной властью. Вместо содействия, правительство фактически объявило бойкот Думе. "Члены думы, не имевшие в своем распоряжении ни канцелярий, ни накопленных временем материалов, должны были полагаться только на собственные силы и познания и на те данные, которые им удавалось добыть при изучении каждого специального вопроса."(П. Новгородцев). Примерно та же ситуация сегодня в Верховном Совете: громогласно обвиняя депутатов в консерватизме, сопротивлении реформам, исполнительная власть отнюдь не торопится представлять на рассмотрение законопроекты.

Есть конечно и новизна момента: до попыток развалить Думу изнутри царские министры все же не дошли...

Весьма показательна борьба в тогдашних "средствах массовой информации": "Чистокровный бюрократ старого режима, продажный журналист, провалившийся на выборах вожак провалившейся партии, ученый профессор, отдавший свое перо на службу реакции... все эти бескорыстные труженики родины наперебой и авторитетно обвиняют первую думу в "неработоспособности" и никто не подумал обвинить министров, у которых весь план реформ выразился в пресловутом законопроекте о постройке прачечной в Юрьевском университете." (И. Петрункевич).

Несмотря на краткий срок своего существования, первой Думой был накоплен ценнейший опыт парламентской деятельности. Сразу после избрания, в ней возникли политические группы, выражаясь современным языком - фракции. Если в нынешнем Верховном Совете антипарламентские позиции занимают "демократы" (по европейской классификации - правые), то в Думе этим отличались "левые": "Здесь сказалось то же пренебрежение со стороны левых групп к законодательной работе... стремление заменять правильную законодательную работу верховного государственного органа радикальными резолюциями всероссийского митинга". (П. Новгородцев). Еще одно доказательство, что крайности сходятся и "крайне левое" в исторической перспективе легко переходит в "крайне правое".

Оценивая итоги деятельности первой Государственной Думы, И. Петрункевич заключает: "Первая русская государственная дума имела свои крупные недостатки. Во многом она была неопытна, но где же она могла приобрести необходимый опыт, когда она была первой? Ее состав мог быть лучше, но можно лишь удивляться здравому смыслу народа, победившего все преграды и нелепости избирательного закона, чтобы дать хотя бы столь несовершенный состав. Ее темперамент был несколько повышен, горячность ее членов нередко нарушала спокойное обсуждение дел, а их негодование часто приобретало грубые формы, но атмосфера, в которой жила и работала дума, не располагала ни к равновесию, ни к спокойствию, ни к парламентской учтивости... Жизнь первой думы была кратковременной, но оставленный ею след в политической и социальной жизни народа глубок, борозда, ею проведенная, подняла новь, и никакие силы реакции не вернут землю к первобытному ее состоянию. В своем видимом бессилии она показала стране силу и значение народного представительства, как единственной формы, в которой народ может осуществить свое право, свободу и благосостояние. Первая дума пустила глубокие корни и, распустив думу, уже не могли вырвать их из народного сознания: идея народного представительства осталась живой, и, несмотря на все усилия правительства и его реакционных приспешников, население сосредоточило все свои надежды на второй думе".

Разгон

Разгон первой Думы был осуществлен в лучших традициях полицейского государства. В пятницу министр внутренних дел Столыпин дважды телефонировал председателю Думы о своем желании выступить на ее заседании в понедельник. А в ночь с субботы на воскресенье на заседании правительства было принято решение о роспуске Думы. Многие депутаты были уверены, что своим "хитрым ходом" правительство стремилось "мистифицировать думу, отвлечь ее внимание от мысли о возможном роспуске, чтобы не дать ей приготовиться, ибо правительство знало, что все оппозиционное большинство думы, т.е. почти вся дума, решило собраться в Таврическом дворце и не оставлять его, если весть о роспуске будет получена заблаговременно" (М. Винавер).

Обращает на себя внимание вызывающе противоправный и одновременно трусливый характер действий правительства: "В ночь на 9 июля указ о роспуске думы был доставлен в Таврический дворец и расклеен на входах во двор; ворота были заперты, и к ним приставлена стража; председатель думы не был уведомлен и узнал о роспуске тогда же, когда узнали об этом все депутаты; Петербург объявлен на положении чрезвычайной охраны... Вместе с объявлением о роспуске думы, вопреки ст. 105 основ. законов, новые выборы не были назначены... Наконец, сам указ о роспуске, вопреки 24 ст. основ. законов, не был скреплен ни одним из министров, и, следовательно, не оказалось ни одного правительственного лица, которое было бы ответственно за незаконность и неконституционность акта 8 июля" (И. Петрункевич).

Российское общество, не успевшее привыкнуть к парламентской демократии, обманувшееся в своих надеждах на скорое и справедливое решение наболевших проблем конституционным путем, встретило указ о роспуске Думы вполне индифферентно: "Обычно пустынный в воскресный летний день, город казался в этот раз особенно унылым. На улицах людей почти не было; как сонные мухи плелись извозчики; было душно, пустынно. Никакого движения, никакого выражения на лицах, - никакого интереса к нам..." (М. Винавер). И все же точку ставить рано.