§ 22. Бытие и сущее. Онтологическая дифференция

а) Временность, темпоральностъ и онтологическая дифференция

Временность как экстатически горизонтальное единство време-нения есть условие возможности трансценденции и тем самым условие возможности фундированной в трансценденции темпо-ральности. Временность в силу своего экстатического характера делает возможным бытие некоторого сущего, которое, экзисти-руя как Сам рядом с Другим, в качестве так экзистирующего обращается в обиходе с сущим как с подручным, соответственно,— наличным. Она придает образу действий (Verhalten) Dasein xa-  453 рактер отношения к сущему (Verhalten zu Seiendem), будь то к себе самому, к другим, подручному или наличному. Временность, в силу принадлежащего ее экстатическому единству единства горизонтальных схем, делает возможным понимание бытия, так что только в свете этого понимания бытия Dasein способно вступать в отношения с собой, с другими как сущими и с наличным как сущим. Поскольку временность образует фундаментальное устроение того сущего, которое мы назваем Dasein, а этому сущему принадлежит, как определение его экзистенции, понимание бытия, и поскольку время образует исходный набросок себя просто как таковой, постольку в каждом фактичном Dasein, коль скоро оно экзистирует, всякий раз уже выявлено бытие, а это значит: сущее разомкнуто или открыто. Вместе с временением экстазисов и в нем набрасываются соответствующие горизонтальные схемы — это необходимым образом заключено в самой сущности отстранения к... — и при этом именно так, что экстатически, т. е. интенционально, структурированные отношения к чему-то это «что-то» понимают всякий раз как сущее, т. е. в его бытии. Но деятельное отношение к сущему, хотя в нем понято бытие сущего, не обязательно явно отличает это уже понятое бытие от того сущего, с которым отношение соотносится. Тем более нет необходимости в том, чтобы это различие бы-

424

Проблема онтологической дифференции

§ 22. Бытие и сущее. Онтологическая дифференция

425

тия от сущего было постигнуто в понятии. Напротив, поначалу даже само бытие берется как сущее и разъясняется с помощью определений сущего, как было в начале античной философии. Когда Фалес на вопрос «Что есть сущее?» отвечает — «Вода», то здесь он изъясняет сущее, исходя из сущего, хотя по сути он разыскивает, что есть сущее как сущее. В своем вопросе он имеет в виду нечто такое, как бытие, в ответе же интерпретирует бытие как сущее. Этот способ интерпретации бытия в течение долгого времени остается для античной философии общепринятым. Даже после существенного продвижения, сделанного Платоном 454 и Аристотелем, эта интерпретация по сути остается в философии общепринятой и по сей день.

Бытие берется как сущее и в постановке вопроса, что есть сущее как сущее. Здесь бытие, хотя и интерпретируется не так, как должно, становится все же проблемой. Dasein всегда знает о чем-то таком как бытие. Dasein понимает, коль скоро оно экзи-стирует, бытие и соотносится с сущим. Различие бытия и сущего, хоть и не сознаваемое явно, латентно есть воот-здесь (ist da) в Dasein и его экзистенции. Различие есть вот, т. е. оно имеет тот же способ быть, что и Dasein, это различие принадлежит экзистенции. Экзистенция как бы означает «быть в исполнении этого различия». Только такая душа, которая может провести это различие, пригодна для того, чтобы перерасти душу животного и стать душой человека. Различие бытия и сущего бременится во временении временности⁷⁴. Лишь поскольку это различие всегда временит себя на основе временности и вместе с временностью, т. е. поскольку оно выявлено, его можно собственным образом и явно сознавать, как сознаваемое — ставить под вопрос, как поставленное под вопрос — исследовать, как исследуемое — постигать в понятии. Различие бытия и сущего до-онтологично, т. е. без

⁷⁴ «Der Unterschied von Sein und Seiendem ist in der Zeitigung der Zeitlichkeit gezeitigt». Многозначность глагола «zeitigen» порождает, как это часто происходит у Хайдеггера в ключевых местах текста, полифоничность, полисемантичность этой формулы. «Die Zeitlichkeit zeitigt (sich...)» — «временность вцеменит (себя)», себя откладывая, отстраняя — (отсюда экстазис), здесь она вызревает и выявляется как время. И в этом временении, вызревании, выдерживании-настаивании, настоянии и сопутствующем откладывании на будущее — ожидании и откладывании бывшего (удержании) — вызревает, выявляется, временит-ся онтологическое различие. — Примеч. переводчика.

эксплицитного понятия бытия, уже есть-вот латентно в экзистенции Dasein. Как таковое оно может стать членораздельно понятой дифференцией. Экзистенции Dasein принадлежит в силу временности непосредственное единство понимания бытия и отношения к сущему. Лишь потому, что это различие принадлежит экзистенции, оно может тем или иным способом стать эксплицитным. Поскольку в членораздельности этого различения бытия и сущего различенные члены выделяются по отношению друг к другу, бытие становится возможной темой постижения в понятии (логосе). Поэтому мы называем членораздельно осуществленное различие бытия и сущего онтологической дифференцией. Членораздельное осуществление и образование онтологической дифференции, поскольку она основывается в экзистенции Dasein, также не есть нечто произвольное и мимолетное, но это — деятельное отношение, лежащий в основании Dasein, и в этом деятельном отношении конституируется онтология, т. е. 455 философия как наука. Чтобы ухватить возможность и понять способ этого конституирования философии как науки в экзистенции Dasein, нам потребуется несколько предварительных замечаний по поводу понятия науки вообще. Мы попытаемся в этой связи показать, что философия как наука не есть некий случайный каприз Dasein, но что свободная возможность философствовать, т. е. экзистентная необходимость философии, имеет свое основание в сущности Dasein.

6) Временность и опредмечивание сущего (позитивная наука) и бытия (философия)

Понятие философии точно так же, как и понятие нефилософской науки, может быть разъяснено только из правильного понятия Dasein. Только благодаря такому разъяснению получит разумное обоснование то, что мы в начале этих лекций утверждали догматически, проводя границу между философией как наукой и, с одной стороны, формированием мировоззрения, а с другой, позитивными науками. Наука — это вид познавания. Познавание имеет в своей основе характер выявления. Выявленность чего-то мы назвали истиной. Наука — это вид познавания ради выявленности как таковой. Истина есть определение (определенность как ручательство) Dasein, т. е. некая свободная и свободно изби-

426

Проблема онтологической дифференции

раемая возможность его экзистенции. Наука как особого рода познавание ради выявленности есть возможность экзистирования в смысле некоторой задачи, которую можно свободно перед собой поставить и свободно совершенствовать. Наука — это познавание ради выявленности как таковой. Это значит, что выявляемое должно стать открытым только во внимании к нему самому в его чистой содержательности и специфическом способе быть. Выявляемое — единственная инстанция своих возможных определений, тех понятий, которые по ходу истолкования к нему приспосабливают. Наука в качестве так определенного вида познавания 456 конституируется по существу всегда уже на основе чего-то данного наперед. То, что уже выявлено до всякой науки, может стать предметом научного исследования. Научное исследование конституируется в опредмечивании прежде уже как-то выявленного.

Что это значит? Опредмечивание будет различным в зависимости оттого, что и как дано заранее. Теперь мы знаем, что наряду с фактичной экзистенцией Dasein всегда уже выявлено, заранее дано, сущее и — в соответствующем понимании бытия — бытие. Сущее и бытие выявлены равноисходно, хотя и неразличен-но. Следовательно, в каждой фактичной экзистенции Dasein заложены две основные сущностные возможности опредмечивания, которые, очевидно, коль скоро бытие всегда есть бытие сущего, а сущее как сущее всегда есть, в самих себе соотнесены друг с другом, что не отменяет фундаментального различия между ними. Поскольку во временности Dasein всегда уже исполняется различие между сущим и бытием, временность — это корень и основа возможности, а заодно, если правильно понимать сказанное, для фактической необходимости опредмечивания данного наперед сущего и данного наперед бытия. Данное наперед сущее в фактичном вот-бытии (Dasein) обнаруживается непосредственно в том направлении, куда нацелены экзистентные отношения Dasein. Сущее дано наперед в том специальном смысле, что оно исконно лежит в поле зрения Dasein и его экзистенции. Оно просто пред-лежащее, положенное — positum, и при этом пред-ле-жит не только как природа, но и как само Dasein. В опредмечивании сущего, которое держится определенного направления, заданного тем, куда целит повседневное непосредственное понимание, конституируются позитивные науки.

Онтологическая дифференция

427

Хотя бытие также уже выявлено в понимании бытия, все же Dasein как экзистирующее не соотносится с бытием как таковым непосредственно, даже со своим собственным, в том смысле, что оно не понимает это последнее, так сказать, онтологически, но поскольку для Dasein дело идет о его собственной способности быть, эта способность быть первично понимается как способ- 45/ ность быть таким-то и таким-то сущим, каковое есмь я сам. Бытие тоже ведомо и потому некоторым образом дано наперед, но оно не обнаруживается в том направлении, куда метит фактичная повседневная экзистенция как отношение к сущему. Центральный момент опредмечивания сущего, того опредмечивания, в котором конституируются позитивные науки, причем всякий раз по-разному, соответственно содержанию и способу бытия соответствующих областей бытия, заключается в наброске бытийного устроения того сущего, которое должно стать предметом. Этот набросок бытийного устроения, связанный с определенной областью сущего, набросок, в котором заключается суть основополагающего для позитивных наук опредмечивания, не представляет собой, тем не менее, исследования бытия соответствующего сущего. Он имеет характер до-онтологического мышления, в состав которого, впрочем, может входить и фактически всегда уже входит приобретенное знание об онтологических определениях соответствующего сущего. Так, естественные науки Нового времени строили себя в опредмечивании природы на пути некоторого математического ее наброска, в котором были установлены основные определения, относящиеся к природе вообще, но эти основные определения осознавались как онтологические. Галилей, сделавший здесь первый шаг, исполнил этот набросок, исходя из определенного знания и в границах определенного знания — знания об основных онтологических понятиях, относящихся к природе, таких как движение, пространство, время, материя, которые он перенимает у античной философии и схоластики, хотя нельзя сказать, что он просто перенимает их в соответствующей специфической форме. Сейчас не стоит дальше углубляться в проблему опредмечивания, которое играет конститутивную роль для позитивных наук и имеет смысл наброска [определенного] бытийного устроения. Мы должны только запомнить, что и позитивные науки о сущем,

428

Проблема онтологической дифференции

Бытие и сущее. Онтологическая дифференция

429

причем именно в том, что в первую очередь придает им прочность и состоятельность, пусть др-онтологически, но с необходимостью

458   вступают в отношение с бытием. Но это не значит, что они тем самым уже эксплицитно вторгаются в область онтологии.

Наш вопрос направлен на опредмечивание бытия как такового, т. е. — на вторую существенную возможность опредмечивания, в которой должна конституироваться философия как наука.

В фактической экзистенции Dasein, неважно — научной или до-научной, бытие ведомо, но фактичное Dasein дезориентировано в отношении бытия. Сущее не просто ведомо, оно пред-ле-жит. Dasein соотносится непосредственно с сущим, и здесь понимание бытия — ведущее. По сути, опредмечивание бытия всегда возможно, поскольку бытие некоторым образом выявлено. Но направление возможного наброска бытия как такового остается под вопросом, оно слишком неопределенно и ненадежно, чтобы из этого наброска можно было заполучить бытие собственно как предмет. После всего, что было сказано раньше, не требуется никаких дальнейших указаний, чтобы стало ясно, что поначалу и в течение долгого срока исходная временность и тем более темпоральность оставались потаенными; иначе говоря, потаенным было именно то, в направлении чего мы набрасываем бытие, дабы сделать его предметом темпоральной интерпретации. Но потаенной остается не только временность, хотя нечто такое как время всегда заявляет о себе, скрыты даже такие, лучше знакомые, феномены, как феномен трансценденции, феномен мира и бытия-в-мире. Они, впрочем, скрыты не полностью, поскольку Dasein знает о чем-то таком как Я и другое. Если транс-ценденция и скрыта, то это не — тотальное незнание, а, что куда более судьбоносно,— заблуждение, ложная интерпретация. Ложные интерпретации и заблуждения преграждают путь к подлинному знанию куда упрямее, чем тотальное незнание. Однако ложные интерпретации трансценденции, фундаментальных отношений Dasein к сущему и к себе самому — не просто ошибки мысли и нехватка проницательности. Они имеют свое основа-

459   ние и свою необходимость в исторической экзистенции самого Dasein. В конечном итоге, эти ложные интерпретации необходимо было проделать, чтобы Dasein посредством их исправления проложило путь к подлинному феномену. Мы можем быть впол-

не уверены, что и в темпоральной интерпретации бытия как такового затаилось ложное толкование, и опять же — совсем не случайное, хоть мы и не знаем, где лежит ошибка интерпретации. Нежелание понимать, что рядом с увиденным действительно и истолкованным подлинно всегда соседствует глубинная не-истина, было бы противно смыслу философствования и всякой науки. История философии служит подтверждением тому, что всякая онтологическая интерпретация, если иметь в виду существенно необходимый для нее горизонт и его обеспечение, походит скорее на движение ощупью по кругу, чем на однозначную и методичную проработку вопроса. Уже фундаментальный акт конституирования онтологии, т. е. философии,— опредмечивание бытия, т. е. набросок бытия в направлении некоторого горизонта понятности — и именно этот фундаментальный акт, отдан на произвол сомнительного и ненадежного и постоянно находится под угрозой искажения, поскольку опредмечивание бытия необходимо должно продвигаться в направлении наброска, который бросает против течения повседневных дел вот-бытия. Поэтому проект бытия или сам с необходимостью становится онтическим, или же он избирает направление, ведущее в сторону мышления, постижения в понятии, души, духа, субъекта, без того чтобы понять необходимость изначально подготовленного онтологического освоения именно этой сферы, т. е. без того чтобы всерьез отнестись к работе. Ведь что субъект и сознание, как говорят, нельзя опредмечивать, что здесь речь идет о чем-то отличном от наличной вещи, мы слышим с незапамятных времен, из всех закоулков философии, и в то же время — больше не способны услышать.

Проведенная онтологическая интерпретация подручного в его подручности показала, что мы набрасываем бытие на презен-цию, т. е. темпоральность. Поскольку темпоральный набросок 4бО позволяет опредметить бытие и обеспечивает возможность соответствующего понятия, т. е. конституирует онтологию вообще как науку, мы называем эту науку в отличие от позитивных наук темпоральной наукой. В этой науке все интерпретации движутся вдоль путеводной нити должным образом проясненной временности в смысле темпоральности. Все положения онтологии суть темпоральные положения. Ее истины — это выявленные структу-

430

Проблема онтологической дифференции

ры и возможности бытия в свете темпоральности. Все онтологические положения имеют характер veiitas temporalis.

Мы показали с помощью анализа бытия-в-мире, что бытийному устроению принадлежит трансценденция, что Dasein само трансцендентно. Оно преступает себя, т. е. в трансценденции оно превосходит себя. Трансценденция впервые делает возможным экзистирование в смысле отношения к самому себе как сущему, к Другим как сущим и к сущему в смысле наличного и подручного. Так что трансценденция как таковая в смысле нашей интерпретации есть ближайшее условие понимания бытия, то ближайшее, в направлении чего онтология заранее набрасывает бытие. Опредмечивание бытия можно осуществить, только принимая во внимание трансценденцию. Так конституированную науку бытия мы называем наукой, которая ставит вопросы и предлагает истолкования в свете правильно понятой трансценденции, т. е. трансцендентальной наукой. Хотя это понятие трансцендентальной науки не совпадает безоговорочно с тем, что было у Канта, мы вполне в состоянии прояснить кантову идею трансцендентального и философии как трансцендентальной философии в ее основной тенденции из более изначального понятия трансценденции.

Мы показали, однако, что трансценденция со своей стороны коренится во временности и, тем самым, в темпоральности, т. е. время есть первичный горизонт трансцендентальной науки, онтологии, или коротко — трансцендентальный горизонт. Поэтому за-4б1 головок первой части исследования о «Бытии и времени» звучит так: «Интерпретация Dasein в направлении временности и экспликация времени как трансцендентального горизонта вопроса о бытии». Поскольку онтология в своей основе есть темпоральная наука, постольку философия в правильно понятом, не совсем кантовом смысле есть трансцендентальная философия, но не наоборот.

в) Темпоральность и a priori бытия. Феноменологический метод онтологии

Все онтологические положения, коль скоро они представляют собой высказывания о бытии в свете правильно понятого времени, суть темпоральные положения. Лишь поскольку онтологи-

•(Шед^шёй^йей^

22. Бытие и сущее. Онтологическая дифференция

431

ческие положения суть темпоральные положения, они могут и должны быть априорными положениями. В онтологии имеется нечто такое как a priori только потому, что она — темпоральная наука. A priori значит «от более раннего», или «более раннее». «Более раннее» — это, очевидно, некоторое определение времени. Если у нас достало внимания, то нам должно было броситься в глаза, что по ходу изложения ни одно слово не требовалось нам чаще, чем выражение «уже». Это «заранее уже» лежит в основании; это «должно всегда уже заранее быть понято»; где выходит навстречу сущее, «прежде уже» набрасывается бытие. Используя вес эти временнь/е, т. е. темпоральные термины мы подразумеваем нечто такое, что в традиции, начиная с Платона, хотя сам термин, быть может, и не используется, называют a priori. Кант говорит в предисловии к своему сочинению «Метафизические основы естественной науки»: «Познать нечто a priori означает познать это из его чистой возможности» ⁵. A priori означает, следовательно, то, что делает возможным сущее как сущее в его что и как. Но почему эта возможность, точнее, это «делающее возможным» характеризуется при помощи термина «более раннее»? Конечно, не потому, что мы понимаем это раньше, чем само сущее. Ведь сперва и прежде всего у нас есть опыт сущего. Бытие мы познаем позже, если вообще познаем. Это временное определение — «раньше» — не может подразумевать порядок времени, который дан в расхожем понятии времени в смысле внутривременности. С другой стороны, невозможно отрицать, что в понятии a priori, более раннего, налицо определение времени. Поскольку, однако, не видят, в какой мере интерпретация бытия необходимо осуществляется в горизонте времени, неизбежно пытаются отбросить темпоральные определения в объяснении a priori. В этом заходят так далеко, что говорят: a priori, сущностные моменты, т. е. определение сущего в его бытии, есть вневременное, сверхвременное, безвременное. Что же получается? — То, что делает возможным, возможности характеризуются с помощью временного определения — «более раннее», поскольку в этом a priori нет ничего от времени? Так что — lucus a non lucendo? Кто хочет в это верить, пусть верит.

462

^:5 Кант, Werke (Кассирер), т. IV, с. 372.

432

Проблема онтологической дифферениии

Опять же, весьма характерно для состояния философской постановки вопроса сегодня и издавна то обстоятельство, что, хотя об априорной познаваемости или непознаваемости ведутся пространные споры, при этом никому не приходит на ум хотя бы разок спросить себя, что могло бы при этом, собственно, иметься в виду, почему здесь возникает временное определение и почему оно обязательно должно возникнуть. Правда, покуда мы ориентируемся на расхожее понятие времени, мы остаемся беспомощными, и отвергать догматически связь a priori и времени означает только — быть последовательным, пусть и в негативном смысле. Однако расхожим образом понятое время, о котором здесь идет речь,— это все-таки только отдаленны и, хотя и законный, отпрыск того исконного времени, в котором бытийное устроение Dasein имеет свое основание. Только исходя из темпораль-ности можно объяснить, почему онтологические определения бытия имеют характер a priori. Мы попробуем это бегло обрисовать, насколько это вообще возможно проделать в общих чертах.

Мы видели, что во всяком отношении к сущему уже понято бытие, причем не мимоходом: нечто подобное, напротив, должно быть понято предварительно (ис-ходно). Возможность отно-4бЗ шения к сущему требует предшествующего понимания бытия; в свою очередь, понимание бытия требует предварительного наброска в направлении времени. Но где та инстанция, от которой исходит требование все более исходных условий? Это — сама временность как фундаментальное устроение Dasein. Поскольку она делает возможным заодно понимание бытия и отношение к сущему, это —- «делающее возможным» и «делание возможным», т. е. сами возможности в смысле Канта, в своей специфической взаимосвязи, «временны», т. е. темпоральны. Поскольку то, что исходно делает возможным, сам исток возможности,— это время, время временит само себя как самое раннее, самое раннее как таковое. Время раньше всякого возможного «раньше», какого угодно рода, поскольку оно вообще есть фундаментальное условие «раньше». И поскольку время как исток, откуда проистекает возможность, исток возможностей, есть самое раннее, все возможности как таковые в их функции делать возможным носят характер более раннего, т. е. a priori. Но из того, что время — самое раннее в том смысле, что оно — возможность всякого «рань-

Бытие и сущее. Онтологическая дифференция

433

ше» и всякого априорного порядка фундирования, не следует, что время онтически есть первое сущее, отсюда также не следует, что время есть всегда, что оно вечно, не говоря уж о том, что время вообще нельзя назвать сущим.

Мы слышали уже: Dasein пребывает повседневно, ближайшим образом и по преимуществу единственно при сущем, хотя оно при этом и для этого уже должно понять бытие. Однако вследствие расходования, потери себя в сущем — как в самом себе, в Dasein, как и в таком сущем, которое не есть Dasein — Dasein не знает о том, что оно уже поняло бытие. Фактично экзи-стирующее Dasein забыло это более раннее. Но если затем бытие, которое «раньше» всегда уже понято, собственным образом превращается в предмет, то опредмечивание этого более раннего, этого забытого должно иметь характер возвращения к прежде (и заранее) уже понятому. Платон, первооткрыватель a priori, тоже видел эту черту опредмечивания бытия, когда характеризовал ее KaKdvduiT)ais-, как воспоминание. Мы приведем в качестве доказательства только один короткий отрывок, взятый из одного из главных в этой связи диалогов — «Федра».

Oü уар f] уе цг|тготе ISoöaa тт]у dXr|Oeiav ei? т68е f|£eL то axfjp.a. ДеГ ydp dvöptünw auvievai кат el8o? Xeyö|j.evov, ёк ттоХХоу löv aiaöficreuv ei? ev Xo-vaau.cl) аиуоироицеуоу тоОто 8'ecmv ävä[i.vr\oi^ ёке(уыу а ттот' el8ev r\[iäv i] фихЛ сгицтто-peuöeiaa беы Kai {rrrepi8oüaa a vvv elva'i фацеу, ко! оплжифааа ei? то öv övtüj?. alö 8f] бьктсо? (J.6vri тгтерошт f| roß ф|.Хоа6фои SidvoLcr ттро? vdp eKetvoi? dei ecmv |ivr|ur| ката 8wa|_uv, rrpö? olarrep Geö? üv 6eio? ёаш/⁶.

⁷⁶ Платон (Burnet), «Федр» 249 b 5 — с 6. [В этом месте речь идет о душах, которые после тысячелетнего посмертного заточения выбирают себе вторую жизнь (ßioj). Сократ говорит, что человеческая душа может «войти» в жизнь животного, а душа животного, бывшего некогда человеком, снова получить человеческую жизнь, человеческий облик. «Но душа, никогда не видевшая истины, не обретет такого облика (букв. — не войдет в облик, не дойдет, не достигнет...). Ведь необходимо, чтобы человек понимал [сущее], высказывая [его] согласно эйдосу, так что исходя из многих ошушений он объединяет [их] при помощи рассуждения в одно. А это — припоминание того, что видела душа наша, сопровождая бога и глядя свысока на то, что мы нынче называем сущим, когда поднималась на поверхность (подымала голову) к истинно сущему. Поэтому по справедливости одна только мысль философа окрыляется, ведь он всегда по мере сил пребывает в памятовании именно при том, при чем пребывает и бог, будучи божественным». — Примеч. переводчика.}

434

Проблема онтологической дифференции

465

Ведь душа, которая никогда не видела истины, т. е. вообще не понимает истину как истину, никогда не сможет принять облик человека, ибо человек должен, откликаясь на свойственный ему способ-быть, понимать так, что он окликает сущее, имея в виду его сущность, т. е. окликает его бытие и при этом таким образом, что он, исходя из многообразия воспринятого (сущего), возвращает его к понятию. Это понятийное познавание сущего в его бытии есть воспоминание о том, что видела наша душа прежде (т. е. в том, что предшествовало), о том, что она видела, странствуя вместе с богом, глядя (с пренебрежением) поверх того, что мы сейчас, а именно в повседневной экзистенции, называем сущим, видела, когда в этом пренебрежении сущим вырывалась вверх к подлинно сущему, т. е. — к самому бытию. Поэтому по праву только мышление философа обретает крылья, ибо это мышление в меру возможности всегда пребывает рядом с тем, с чем пребывает и бог, именно так становясь божественным. — Соответствующую интерпретацию обучения и познавания вообще и фундированность обучения в припоминании Платон демонстрирует в «Федоне»: ötl fpiv t\ цаблсл? ойк аХХо tl _ч dvduvr|cri.s-⁷⁷, само обучение есть не что иное, как припоминание. Когда благодаря понятийному мышлению сущности душа выныривает из низины сущего к бытию, это имеет характер воспоминания о виденном прежде. Оставив в стороне миф о душе, мы могли бы сказать: бытие имеет характер более раннего, о чем человек, знающий ближайшим образом и по преимуществу только сущее, позабыл. Освобождение скованного обитателя пещеры, когда тот поворачивается к свету, есть не что иное, как возвращение от забвения к воспоминанию о более раннем, и в этом заключается возможность понимания самого бытия.

Благодаря этим намекам мы разве что в общих чертах обрисовали взаимосвязь априорности и темпоральности. Всякое априорное темпоральное — т. е. всякое философское — образование понятий полностью противоположно образованию понятий в позитивных науках. Чтобы увидеть это должным образом, нужно проникнуть дальше в загадку априорности и метод познания а priori. Центр кристаллизации онтологической проблематики ле-

¹¹ Платон (Burnet), «Федон», 72 е 5 f.