§ 15. Основополагающая проблема

233

еще понимаются как наличные. Так что следующий вопрос встает с еще большей остротой: все ли еще есть надежда при столь радикальном различии найти единое понятие бытия, которое оправдывало бы характеристику этих двух бытийных способов как способов бытия! Как нужно постигать единство понятия бытия в связи с многообразием способов бытия? В каком отношении к единству изначального понятия бытия находится индифферентность бытия, как она обнажается в повседневном понимании бытия?

Проблема индифферентности бытия и его на первых порах универсальной значимости приводит нас к проблеме, которую мы рассмотрим в четвертой главе.

25/

,

253

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Тезис логики:

всякое сущее без ущерба для соответствующего

способа быть позволяет называть себя и говорить о себе

посредством копулы «есть». Бытие копулы

Обсуждая четвертый тезис, мы столкнулись с центральной проблемой, постоянно дискутируемой в философии, хотя и в некотором суженном горизонте,— с вопросом о бытии в смысле «есть», т. е. копулы в высказывании, в логосе. «Есть» получило это имя — «копула» (или «связка») — в связи с его связующим положением в предложении между субъектом и предикатом: S есть Р. В согласии с тем фундаментальным местом, в котором находится «есть»,— в логосе, в высказывании, и в соответствии с ходом развития проблем античной онтологии, вопрос о «есть» как копуле разрабатывается в науке о логосе, логике. Поэтому случилось так, что совсем не случайная, а центральная проблема бытия была вытеснена в логику. Мы говорим «вытеснена», поскольку сама логика развилась в стоящую особняком дисциплину внутри философии, поскольку она превратилась в такую дисциплину, которая в наибольшей степени поддалась косности и отторжению от центральных проблем философии. Кант впервые вновь придал логике центральную философскую функцию, правда, отчасти в ущерб онтологии, а главное — без всякой попытки вырвать школьную логику из состояния поверхностности и пустоты. Даже замахивающаяся на большее попытка Гегеля снова постичь логику как философию была, скорее, завершением работы над традиционными проблемами и переданным по наследству состоянием знания, чем радикально новым пониманием проблемы логики как таковой. XIX век не сумел даже удержаться на уровне гегелевской постановки вопроса и вновь соскользнул в школьную логику, так что вопросы эпистемологической и психологической природы смешались при этом со специфически логическими проблемами. Среди самых значительных разрабо-

§ 16. Разработка онтологической проблемы копулы

235

ток в области логики в XIX столетии ел едут назвать труды Дж. Ст. Милля, Лотце, Зигварта и Шуппе. На логику теории познания Шуппе сейчас обращают слишком мало внимания. Для состояния логики второй половины XIX столетия характерно, что человек такого ран га, как Дильтей, всю свою жизнь довольствовался тем, что читал лекции по скучнейшей школьной логике, разве что чуть согретой психологией. Только Гуссерль в своих «Логических исследованиях» (1900/01) снова проливает свет на логику и ее проблемы. Но и ему не удал ось понять логику философски, он даже усилил тенденцию выстраивать логику как науку, стоящую особняком, отделенную от философии, как формальную дисциплину. Хотя первые феноменологические исследования выросли из круга логических проблем, сама логика не смогла идти в ногу с развитием феноменологии. Заслуживают всяческого внимания две работы Эмиля Ласка, относящиеся к новейшим временам,— своевольные и обнаруживающие большую философскую энергию: «Логика философии» (1911) и «Учение о суждении» (1912). И хотя Ласк по большей части подходит к предмету формально и в рамках понятийных схем неокантианства, тем не менее, он сознательно прорывается к философскому пониманию логики и при этом под давлением самого содержания неизбежно возвращается к онтологическим проблемам. Все-таки Ласк не смог освободиться от свойственного его современникам убеждения, что именно неокантианство призвано обновить философию.

Этот беглый обзор судьбы логики должен дать понять, что проблема копулы, связки «есть», поскольку она разрабатывалась в логике, неизбежно должна была утратить свою связь с философией как наукой о бытии. Проблема до тех пор не сдвинется с 254 места, покуда сама логика снова не станет частью онтологии, т. е. покуда Гегель, который, правда, наоборот растворил онтологию в логике, не будет понят, а это всегда означает — преодолен посредством более радикальной постановки вопроса и тем самым усвоен. Преодоление Гегеля предстает как внутренне необходимый шаг в развитии западной философии, который она непременно должна сделать, если еще хочет оставаться в живых. Удастся ли снова превратить логику в философию, мы не знаем; философия не должна пророчествовать, но она не должна и спать.

236

Тезис логики

255

Наша проблема заключается в том, чтобы ответить на вопрос о связи «есть» как копулы с основными онтологическими проблемами. Здесь следовало бы достаточно конкретно обозначить проблему копулы в традиции, для чего потребовалось бы пройти основные стадии истории логики. Необходимость экономить время в рамках лекционного курса не позволяет нам этого сделать. Мы выберем иной путь и разберемся в некоторых важнейших обсуждениях проблемы копулы, как они выходят на сцену в истории логики. Сначала мы проследим возникновение этой проблемы у Аристотеля, которого обычно называют отцом логики. Затем мы опишем некую крайнюю точку зрения в интерпретации копулы у Томаса Гоббса. В дополнение к этому толкованию мы охарактеризуем дефиницию копулы уДж. Ст. Милля, чья логика имела решающее значение для XIX века. В заключение мы зафиксируем те проблемы, которые группируются вокруг копулы в том виде, в каком они представлены в логике Лотце. Мы научимся видеть, таким образом, как запутали с разных сторон эту, казалось бы, простую проблему связки «есть», так что для нас теперь встает вопрос о том, как различные попытки ее решения, т. е. попытки интерпретации связки «есть», следует понимать изначально из единства онтологической постановки вопроса.