§ 20. Временность и темпоральность

389

стоятельствами дела (Bewandtnis). С вещью, которую мы используем, например, как молоток или дверь, всегда определенным образом обстоят дела. Это сущее есть «для того, чтобы забивать гвозди» или «для того, чтобы можно было войти и выйти, или запереться». Утварь есть «для того, чтобы». Это предложение имеет онтологическое, а не только онтическое значение, т. е. сущее — не то, что и как оно есть, молоток, например, а уж потом, помимо этого, еще нечто «для того, чтобы забивать», но ^наоборот,]: что и как оно есть в качестве этого-вот сущего, его что- и как-бытие конституируются посредством этого «для-того-что-бы» как такового, т. е. посредством обстоятельств дела. Такое сущее, как утварь, выходит нам навстречу как то, что оно есть в себе, только если мы заранее понимаем обстоятельства дела, их соотношение и их целостность. Мы можем только тогда использовать утварь в обиходе, когда мы заранее уже набрасываем это сущее в направлении обстоятельств дела в их соотношении. Это предшествующее понимание обстоятельств дела, это набрасывание утвари в направлении того, что характеризует ее как часть обстоятельств дела, мы называем позволением-обстоять (Bewendenlassen). И это выражение сообразно контексту нашего разговора имеет онтологический смысл. Мы позволяем, чтобы дела с тем-то и тем-то обстояли так-то и так-то, при работе с молотком. То, при чем мы позволяем делам обстоять так, как они обстоят,— это то, для чего утварь как таковая предназначена. И это «для-че-го» характеризует определенную утварь: что она есть и как она есть. Пользуясь утварью, мы находимся в ожидании свойственного ей «для-чего». «Позволить делам обстоять так, как они при том-то и том-то обстоят», «оставить все, как оно (при этом) есть», означает находиться в ожидании некоего «для-чего». Из «для-чего» определяется то, с чем на этот раз обстоят дела. В ожидании такого «для-чего» мы удерживаем, не упускаем из виду «то-с-чем»; имея это в виду, мы только и понимаем утварь как утварь в ее специфическом отношении к обстоятельствам дела. Позволение-обстоять, т. е. понятность обстоятельств дела, которая вообще делает возможным использование утвари, есть некое удерживающее ожидание, в котором утварь вовлекается в настоящее в качестве чего-то определенного. В удерживающе-ожидаюшем настоянии утварь выходит навстречу, становится

416

390

Проблема онтологической дифференции

§ 20. Временность и темпорапьность

391

присутствующей, вовлекается в на-стоящее. Ожидание предстоящего «для-чего» — это не просто созерцание цели, даже не надежда на успех. Ожидание вообще не имеет черт онтического схватывания, точно так же, как и удержание «того-с-чем» — не созерцание, задержавшееся при чем-то. Это станет ясно, если мы представим себе (а не сконструируем в уме) непосредственное использование утвари. Если я поглощен каким-то делом и при этом пользуюсь какой-то вещью утвари, то именно тогда я не направлен на вещь как таковую, скажем, как на орудие труда. Точно также я не направлен и на саму работу, но, занятый делом, перемещаюсь вдоль связей обстоятельств дела как таковых. В понимании этих отношений я задерживаюсь при подручной взаимосвязи утвари. Я не останавливаюсь ни при этом, ни при том, но я перемещаюсь в [соответствующем] «для-того-чтобы». Таков вбирающий вещи обиход, не просто голый под-ход к чему-то предлежащему, но именно обиход, обхождение с вещами, поскольку они как принадлежности утвари показывают себя во взаимосвязи утвари. Позволение-обстоять — это тот набросок, который впервые дает Dasein свет, в светлости которого нечто такое как утварь выходит навстречу.

Позволение-обстоять как понимание обстоятельств дела имеет временное устройство. Но и оно само указывает на некую еще более изначальную временность. Только если мы ухватим это более исконное временение (Zeitigung), мы сможем бросить взгляд на то, каким образом понимание бытия сущего (а это означает здесь — понимание черт утвари, понимание подручности подручной утвари, соответственно,— вещности наличной вещи 417 и наличности наличного) становится возможным благодаря временности и обретает прозрачность.

Поначалу мы еще не будем гнаться за временностью, а зададим уточняющий вопрос: в чем состоит основное условие того, что мы схватываем взаимосвязь утвари как взаимосвязь? Поначалу мы углядели только в общих чертах, в чем состоит предпосылка использования утвари: это — понимание обстоятельств дела. Каждая принадлежность утвари есть в качестве таковой принадлежности только внутри некоторой взаимосвязи утвари. Эта взаимосвязь не есть некоторый полученный задним числом продукт уже имеющейся в наличии совокупности вещей утвари,

I

но каждая единичная принадлежность утвари как таковая подручна и налична лишь внутри некоторой взаимосвязи утвари. Понятность взаимосвязи утвари как взаимосвязи — это то, что предшествует каждому отдельному использованию утвари. Анализируя понятность взаимосвязи утвари, мы сталкиваемся с анализом феномена, на который указывали раньше,— с понятием и феноменом мира. Поскольку мир есть структурный момент бы-тия-в-мире, а бытие-в-мире конституирует бытийное устроение Dasein, анализируя феномен мира, мы приходим заодно к понятности самого бытия-в-мире и его возможности, коренящейся во времени. Интерпретация возможности бытия в мире на основе временности есть сама по себе уже интерпретация возможности понимания бытия, в котором равноисходно понято также бытие Dasein, бытие как вот-бытие-рядом (Mitdasein), бытие других, и бытие наличного и подручного сущего, всегда выходящих навстречу в разомкнутом мире. Однако такого сорта понимание бытия индифферентно и неартикулировано. Оно, по большей части — по причине, лежащей в самом Dasein,— ориентировано на сущее, в котором оно ближайшим образом и по преимуществу потерялось, а именно,— на наличное, в силу чего и онтологическая интерпретация сущего в начале философии, в античности, осуществлялась в ориентации на наличное. Эта интерпретация бытия становится философски недостаточной, как только она расширя- 418 ется до универсальной и пытается, выбрав в качестве путеводной нити такое понятие бытия, помыслить также и экзистенцию, в то время как двигаться нужно как раз в обратном направлении.

г) Бытие-в-мире, трансценденция и временность. Горизонтальные схемы экстатической темпоральности

Мы должны теперь основательней продумать то, что было сказано в связи с экзистентным пониманием, собственно своим, а равно и не-своим. Мы должны ближе познакомиться с понятием трансцендентности Dasein, дабы увидеть взаимосвязь трансцендентности Dasein и понимания бытия. Только из этой позиции мы сможем поставить вопрос, восходящий к основаниям, вопрос о временности понимания бытия.

В обращении с сущим, которое выходит навстречу ближайшим образом, с утварью, поняты обстоятельства дела. Все, для

392

Проблема онтологической дифференции

чего и при чем дела обстоят так-то и так-то, есть то, что оно есть, только в границах некоторого «для-того-чтобы». Отношения «для-того-чтобы», но также отношения бесцельного «просто так» в конечном счете и прежде всего имеют свое основание в «том-ради-чего». Они поняты только тогда, когда Dasein понимает нечто такое, как «ради самого себя». Как экзистирующее оно понимает нечто подобное, поскольку его собственное бытие определено так, что для Dasein как экзистирующего в его бытии дело идет о его способности быть. Лишь поскольку понято это «ради» способности быть, может обнажиться нечто такое как «то-для-чего» (отношение обстоятельств дела). Что все отношения обстоятельств дела онтологически основываются в некотором «ради», вовсе не решает вопроса о том, всякое ли сущее он-тически существует ради человеческого Dasein. Онтологическая укорененность бытийных структур сущего и его возможной понятности в «том-ради-чего» находится еще вне онтического утверждения, что природа-де сотворена или имеется в наличии для целей человеческого Dasein. Это онтическое утверждение о целесообразности действительного мира ни в малой мере не основано на упомянутой онтологической укорененности, ведь эта онтологическая укорененность выдвигается на передний план первоначально именно для того, чтобы сделать постижимым, 419 каким образом лишь на основе онтологической укорененности отношений обстоятельств дела в «том-ради-чего» возможно понимание бытия такого сущего, которое есть и может быть само по себе, без экзистирующего Dasein. Только на основании ясной картины онтологических взаимосвязей возможных способов понимания бытия и, вместе с тем, отношений обстоятельств дела с [обсуждаемым] «ради» можно вообще решить, имеет ли вопрос некоей онтической телеологии, заложенной в совокупности сущего, правомерный философский смысл, или же он представляет собой всего лишь вторжение здравого человеческого рассудка в философскую проблематику.

Поскольку Dasein экзистирует как сущее, для которого в его бытии дело идет о его способности быть, Dasein уже поняло нечто такое как «ради самого себя». Только на основании этого понимания возможна экзистенция. Dasein должно дать себе понять свою собственную способность быть. Оно придает значение