§ 11. Феноменологическое разъяснение проблемы

137

или наряду с творением тварного. Конечно, действительность принадлежит действительному, хотя сама она не есть нечто действительное, но quid entis, и как таковая concreatum quid или иначе — dispositio entis, некоторое состояние сущего.

Суммируя, мы могли бы сказать: действительность не есть вещь, но отсюда не следует, что она представляет собой вообще ничто. Ее нужно объяснять, исходя из отношения не к познающему субъекту, как это делает Кант, но, скорее,— к [субъекту] творящему. Здесь интерпретация заходит в тупик, из которого она так и не смогла выбраться.

Что можно почерпнуть из такой характеристики действительности для нашего вопроса о направлении истолкования? Если сравнить эту интерпретацию с той, что принадлежит Канту, мы увидим, что Кант опирается на способность познания (восприятия) и пытается интерпретировать действительность, исходя из познавания и постижения. В схоластике же действительность истолковывается, исходя из действительного осуществления,^ е. вопрос заключается не в том, какуже наличное постигается в качестве действительного, а в том, каким образом наличное как возможный предмет постижения вообще оказывается в наличии (или, точнее,— под рукой) как нечто, с чем вообще можно иметь дело. Таким образом и здесь обнаруживается, хотя еще и весьма неопределенно, некоторое отношение к «субъекту», к Dasein: наличное оказывается под рукой какпро-из-веден-ное в некотором про-из-ведении, как осуществленное в некотором осуществлении. Это соответствует значению терминов actualitas и evepyeia, т. е. традиции употребления этого понятия. В новейшие времена вошло в привычку интерпретировать понятие действительности и действительного иначе. Его понимают в

147

'" Ibid., disp. VIII, qu. 1. ап. II, (Solutiones, I). [«Бытие тварного... не пребывает [постоянно] (non subsistit), и поэтому ему не следует приписывать ни бытие в собственном смысле, ни становление, ни творение: и о нем нельзя сказать, собственно, что оно есть нечто тварпое, но, скорее, что оно — нечто сотворенное-наряду [с тварным сущим]. И когда говорят, что тварное бытие отлично от 'ничто', а значит, есть нечто сущее, то этот | довод| не имеет силы. Ведь не только то, что есть, отлично от 'ничто': в самом деле, [отличны от 'ничто', например,] состояния сущего, о которых в собственном смысле и формально нельзя сказать, что они — сущие. Скорее, они — нечто в сущем (или принадлежат сущему) и тем самым отличаются от полного 'ничто'». — Примеч. переводчика.}

138

Тезис средневековой онтологии

смысле чего-то такого, что воздействует на субъект: действительное есть то, что действует на иное, находится с этим иным в отношении взаимодействия; действительность вещей состоит в том, что они распространяют вокруг себя действия сил.

Оба эти значения действительности и действительного — как воздействующего на субъект или взаимодействующего с иным, уже подразумевают то значение, которое является онтологически первым, т. е. — действительность, понятую исходя из действительного осуществления, результата деятельности. Воздействующее на субъект должно уже быть действительным в этом первом смысле слова, и отношения взаимодействия возможны, только если действительное находится в наличии. Попытка интерпретировать действительность и ее онтологический смысл на основании указанных позднейших значений оказывается онтологически несостоятельной и даже невозможной. Скорее, действительность, как об этом свидетельствует традиционное понятие actualitas, следует понимать, исходя из действительного осуществления. Но как именно мы должны, исходя из этого, понимать действительность, остается совершенно темным. Мы попытаемся внести в эту темноту немного света, разъяснив истоки понятий essentia и existentia и продемонстрировав, в какой мере [можно утверждать, что] оба понятия возникли на основании такого понимания бытия, которое постигает сущее, исходя из некоторого акта осуществления, или, как мы говорим более общо,— исходя из производящего отношения Dasein. Оба понятия essentia и existentia выросли из такой интерпретации сущего, которая исходит из производящего отношения, и притом такого производящего отношения, которое в этой интерпретации не схватыва-148 _ется собственным образом и не устанавливается членораздельно в понятии. Как можно это понять точнее? Прежде чем мы ответим на этот вопрос, необходимо установить, что мы фиксируем указанный горизонт понимания — производящее Dasein — не только на основании отношения бытия сущего к субъекту и к Богу как создателю (про-из-водителю) вещей, но что сами онтологические определения сущего сплошь и рядом выросли из этого горизонта. Мы попытаемся доказать это в связи с интерпретацией вещности, realitas, что позволит яснее увидеть общее происхождение понятий essentia и existentia.