§ 19. Время и временность

361

мо как «теперь» и как многообразие или последование «теперь», есть некоторая наличная последовательность. «Теперь» даются как внутривременные. Они появляются и исчезают, как всякое сущее, они преходят, как наличное, становясь больше-уже-не-наличным. Расхожий опыт сущего не располагает никаким иным горизонтом понимания бытия, кроме наличия. Определения, подобные значимости и приуроченности, для такого понимания бытия закрыты. Время превращается в некое в себе свободное течение последовательности «теперь». Это течение для расхожего восприятия времени всего лишь налично, как пространство. И отсюда оно приходит к убеждению, что время якобы бесконечно, не имеет конца, тогда как временность по сути своей конечна. Поскольку наблюдение времени в расхожем смысле направлено исключительно на наличное и не-наличное в смысле еще-не- и уже-не-наличного, «теперь» в их последовании остаются тем единственным, что для такого наблюдения релевантно. В самом присущем Dasein способе быть заключена [причина того], что оно знает последовательность «теперь» только в соответствии с этим выставленным напоказ образцом приставленных друг к другу «теперь». Только при таком предположении возможна аристотелева постановка вопроса, когда он 386 спрашивает: есть ли время нечто сущее или оно есть нечто не-су-щее, и обсуждает этот вопрос в связи с прошлым и будущим в расхожем смысле уже-не-бытия и еще-не-бытия. В этом вопросе о бытии времени Аристотель понимает бытие в смысле бы-тия-в-наличии. Если принять этот смысл бытия, то тогда следует сказать: больше уже не наличное «теперь» в смысле прошлого и еще не наличное «теперь» в смысле наступающего не есть, т. е. не есть-в-наличии. Если видеть дело так, то во времени всегда есть только то «теперь», которое в каждом «теперь» имеется в наличии. Апория Аристотеля относительно бытия времени, которая и поныне является главной, проистекает из понятия бытия, тождественного бытию-в-наличии.

Из того же самого присущего расхожему пониманию времени способа смотреть на вещи происходит также и общеизвестный тезис о том, что время, якобы, бесконечно. Каждое «теперь» имеет характер перехода, каждое «теперь» есть по своей сути «еще-не» и «уже-не». В каждом «теперь», на каком бы я ни захо-

362

Проблема онтологической дифференции

тел остановиться, я стою в некотором «еще-не» и «уже-не». Всякое «теперь», в котором я пожелал бы, просто мысленно, положить конец [времени], было бы непостижимо в качестве «теперь», если бы я только захотел обрезать его со стороны прошлого или со стороны будущего, поскольку «теперь» отсылает за пределы самого себя. Из так понятой сущности времени вытекает, что его должно мыслить как бесконечную последовательность «теперь». Бесконечность как свойство времени выводится чисто дедуктивно из изолированного понятия «теперь». Но и это умозаключение о бесконечности времени, правомерное в определенных границах, возможно лишь при условии, что «теперь» берется в смысле последовательности, разрезанной [на отдельные] «теперь». Можно явно показать, как это сделано в «Бытии и времени», что [положение о] бесконечности расхожего времени только потому может прийти Dasein на ум, что временность сама в себе забывает свою собственную сущностную конечность. Лишь поскольку временность в собственном смысле конечна, 387 несобственное время в смысле расхожего времени бесконечно. Бесконечность времени не есть нечто вроде его преимущества, но некий приватив, который характеризует негативный характер временности. Здесь невозможно входить в подробности положения о конечности времени, поскольку она связана с трудной проблемой смерти, которую неуместно анализировать в этом контексте.

Мы подчеркиваем, что расхожему пониманию времени, собственно, не ведомы такие черты «теперь», как значимость, приуроченность, протяженность и публичность. Мы должны, впрочем, снабдить это утверждение некоторыми оговорками постольку, поскольку уже аристотелева интерпретация времени показывает, что и тогда, когда время берется только как время, с помощью которого мы считаем, определенные черты времени попадают в поле зрения. Но их нельзя превратить в проблему в собственном смысле слова, покуда расхожее восприятие времени представляет собой единственную путеводную нить в его интерпретации. Аристотель приписывает «теперь» характер перехода; он определяет время, в котором встречено сущее, как число, которое охватывает (о-держивает) сущее; как исчисляемое время связано с исчислением, осуществляемым с его помощью,