§ 14. Феноменологическая критика

203

задний план. Пусть это определение нашего вот-бытия, состоящее втом, что мы сами определенным образом наличны, что мы сами себя не произвели и не производим, и недостаточно, все же в этом моменте понятия субъекта, постигнутого в своей полноте как t)TTOK€i.(ievov и как самосознание, заключена одна проблема основополагающего свойства. Возможно, вопрос о субъекте поставлен в такой форме неверно, но, тем не менее, нужно признать, что бытие субъекта состоит не только в знании себя, независимо от того, что бытийный способ знания-себя остается неопределенным, но бытие Dasein одновременно определяется еще и тем, что Dasein в некотором смысле — это выражение надо употреблять с осторожностью — налично, и именно так, что оно   -»о не приводит себя к существован ию само, своей собственной властью. Хотя Кант проник в онтологическую структуру личности дальше, чем другие до него, он все же не сумел, как мы это теперь, изучив проблему с разных сторон, можем видеть, подойти к тому, чтобы явно поставить вопрос о способе бытия личности. И не только потому, что способ бытия цельного сущего — единства personalitas psychologica, transcendentalis и moralis, в качестве которого человек фактически существует, остается неопределенным. Дело в том, что не состоялся как таковой вопрос о бытии Dasein. Оно остается при безразличной характеристике субъекта как наличного. Определение субъекта как самосознания ничего не высказывает о способе бытия Я. Также и диалектика самосознания в наиболее крайних формах, как она выстроена в различных формах у Фихте, Шеллинга и Гегеля, не способна решить проблему экзистенции Dasein, поскольку последняя вообще не поставлена. Если мы примем во внимание, какую энергию мышления и интерпретации Кант затрачивает именно на прояснение субъективности, и [вспомним,] что ему, несмотря на это, не удается проникнуть к специфическому бытийному устроению Dasein — хотя поначалу это только наше утверждение,— то это послужит нам указанием, что, по всей видимости, интерпретация того сущего, которое есть мы сами, менее всего самоочевидна и более всего подвержена опасности подмены горизонта рассмотрения. Поэтому здесь требуется целенаправленное размыш-

204

Тс'шс онтологии Нового времени

ление о пути, на котором Dasein можно привести к онтологически адекватному определению.

Для нас встает вопрос: какие позитивные задачи вырастают из такого положения дел в постановке проблемы [бытия Dasein], что субъект первично определен через субъективность, т. е. знание самого себя, так что вопрос об устроении бытия по сути не может состояться?

219        § 15. Основополагающая проблема многообразия способов бытия и единства понятия бытия вообще

После Декарта именно различие между res cogitans и res extensa подчеркивается специально и превращается в путеводную нить философской проблематики. Тем не менее, для сущего, которое так обозначено, не удается, собственно, установить разные способы его бытия в их разности и еще в меньшей степени удается эту разность бытия как многообразие способов-быть подчинить изначальной идее бытия вообще. Сделать это не удалось; строго говоря, подобной попытки не было даже предпринято. Более того, res cogitans и res extensa постигались единообразно, а в качестве путеводной нити при этом пользовались усредненным понятием бытия в смысле бытия-произведенным. Но мы знаем, что эта интерпретация бытия вырастает там, где в центре внимания — наличное, т. е. сущее, отличное от Dasein. Поэтому еще более настоятельным становится следующий вопрос: как мы должны определять бытие того сущего, которое есть мы сами, и как мы должны положить границу между ним и всяким несоразмерным Dasein сушим, понимая, тем не менее, и то, и другое из единства некоего более изначального понятия бытия. Мы обозначаем терминологически бытие Dasein как экзистенцию. Что означает экзистенция! Каковы существенные моменты экзистирования?