Министерство транспорта Российской Федерации

Сибирский государственный университет путей сообщения

___________________________________________________

Н.И.Мартишина

РЕАЛЬНОСТЬ И ЕЕ КОНСТРУИРОВАНИЕ

НОВОСИБИРСК 2009

УДК 101

Реальность и ее конструирование / Н.И.Мартишина. Сибирский гос.ун-т путей сообщения. Новосибирск, 2009. 184 с.

В монографии рассматриваются особенности и направления современного развития онтологии, уточняется соотношение фундаментальных категорий онтологии – «бытие», «существование», «реальность», предлагается классификация видов реальности, дается характеристика социальной и виртуальной реальности с точки зрения их онтологической сущности, обосновывается авторский вариант решения проблемы критериев существования определенной реальности.

Монография предназначена для всех, кто интересуется современными направлениями развития философии.

Рецензенты:

доктор филос.наук, профессор Л. В. Денисова,

канд.филос.наук, доцент О. В. Хлебникова

© Н.И. Мартишина

Сибирский гос.

университет

путей сообщения

Оглавление

Введение 4

1. Бытие и реальность 7

2. Предпосылки перемен 26

3. Неклассическая онтология о бытии 38

4. Типология бытия 59

5. Онтологический статус социальной реальности 79

6. Онтологический статус виртуальной реальности 98

7. Реальности и критерии существования 110

8. Реальность и вещи 133

9. Конструирование реальностей как процесс 141

10. Конструирование реальностей в зеркале художественного осмысления 158

11. Конструирование и деконструкция 173

Заключение 190

Введение

В знаменитом романе Г.Гессе "Игра в бисер" создан запоминающийся образ Касталии – места, где сохраняется и культивируется чистое знание, принципиально удаленное от утилитаристских требований, где ученым, готовым посвятить свою жизнь переводу сохранившихся древнеегипетских текстов на санскрит или изучению особенностей латинского произношения в высших учебных заведениях южной Италии XII века, предоставляется для этого свобода, не смущаемая тем, что эти работы не приносят никакой понятной и ощутимой пользы. Как ни странно, именно существование такой возможности – Провинции с ее Игрой – оказывается граничным условием самосохранения культуры. "Люди знают или смутно чувствуют: если мышление утратит чистоту и бдительность, а почтение к духу потеряет силу, то вскоре перестанут двигаться корабли и автомобили, не будет уже ни малейшего авторитета ни у счетной линейки инженера, ни у математики банка и биржи, и наступит хаос"¹.

Отчасти таково занятие философией: не будучи непосредственно прагматически ориентированным, оно фиксирует направленность человеческого духа за пределы горизонта повседневности и оказывается, таким образом, фактором, поддерживающим собственно человеческое существование. Специфика человеческого отношения к миру состоит как раз в возможности выхода за рамки связки "потребность – условия – поведение" к рефлексии над универсальными основаниями собственного бытия, в способности к движению от вопроса: "Чего и почему я сейчас хочу?" к вопросу "Что я вообще собой представляю и к чему могу стремиться?" М. Шелер именно с этим связывает саму сущность человека: "Только человек – поскольку он личность – может возвыситься над собой как живым существом"². Именно из этой способности возникла в свое время философия, трактовавшаяся как поиск истины как таковой, отделенной от практического интереса, стремление увидеть мир таким, каков он на самом деле, а не сквозь призму обыденных мнений и влечений. Пифагор сравнил философию с позицией зрителя на Олимпийских играх – человека, который пришел не состязаться и не торговать; самые счастливые приходят на игры, чтобы смотреть; Аристотель же определил ее как "биос теоретикос" – жизнь, связанную с умением подняться над повседневностью к истинным возможностям человеческого духа.

В результате парадоксальным образом философия оказывается практически значимой областью знания – в несколько ином, чем прагматические рецепты, смысле. Решая повседневные проблемы, мы вполне можем без нее обойтись; но, выстраивая стратегию своей жизни, вынуждены обращаться к философским вопросам о ценностях, на которые мы ориентированы, об иерархии этих ценностей и возможности ее обоснования, о назначении человека. Практические вопросы оказываются в конечном счете встроенными в контекст общей мировоззренческой позиции. То же касается и социальных решений: распределение статей бюджета или реформирование системы образования всегда упирается в конечном счете в необходимость осмысления значимости различных сфер социального бытия, возможностей сравнительной оценки этой значимости, назначения каждой сферы. Образование должно рассматриваться исключительно как средство обеспечить человеку в будущем возможность заниматься квалифицированным трудом, или оно предполагает задачи общего развития личности, формирования научного мировоззрения, самореализации человека? От ответа на этот вопрос зависит не только личный выбор, но и государственное планирование реорганизации системы образования.

Ж. Маритен пишет: "Философия сама по себе выше утилитарной сферы. И по этой причине философия в высшей степени необходима людям. Она заставляет их вспомнить о высшей пользе тех вещей, которые имеют отношение не к средствам, а к цели. Ведь люди не живут лишь хлебом, витаминами и техническими открытиями. Они живут ценностями и реалиями, которые возвышаются над временем и достойны познания сами по себе; они питаются той невидимой пищей, что поддерживает жизнь духа и заставляет их задуматься не только о тех или иных средствах, служащих их жизни, но и о самом смысле существования, страдания и надежды.

Философ во граде свидетельствует о высшем достоинстве мышления; он демонстрирует то, что в человеке является вечным, он стимулирует нашу жажду чистого, незаинтересованного поз­нания, постижения тех фундаментальных реалий, затрагивающих природу вещей, природу духа, самого человека, Бога, что выше и независимо от всего, что мы можем сделать, произвести или сотворить и от чего зависит вся наша практическая активность, поскольку мы, прежде чем действовать, мыслим, и ничто не может ограничить поле нашего мышления: наши практические решения зависят от позиции, занимаемой нами относительно предельных вопросов, которые человеческая мысль способна поставить. Вот почему философские системы, которые не пред­назначены для практического использования и применения, обладают, как я отметил вначале, таким влиянием на человече­скую историю"³.

Сказанное в полной мере относится и к такой части философского знания, как онтология. С одной стороны, онтология является наиболее глобальной и абстрактной областью философии. Но с другой стороны, в современных условиях, когда реальность все чаще оказывается измененной, превращенной, обретающей определенность лишь в коммуникационных потоках, когда предметы замещаются симулякрами, а существование многих реалий становится все более виртуальным, классические онтологические вопросы о том, что такое реальность, как отличать действительное существование от кажущегося, как возможен выход к подлинному бытию, неожиданно приобретают непосредственное практическое звучание.