9. Конструирование реальностей как процесс

Реальности, принадлежащие к различным видам бытия, не только существуют различными способами, но и соотносятся с деятельностью человека различным образом.

Физическая реальность – материально-предметный мир – изначально дана человеку как внешняя среда его деятельности. Она не создается, но может частично трансформироваться и достраиваться человеческой деятельностью, в основном в форме материально-производственной деятельности.

Социальная реальность возникает и развивается вместе с человеком в процессе коэволюции антропного и социального. Она формируется в человеческой деятельности – материально-производственной, социально-практической, духовной – но ее связь с деятельностью (и в первую очередь с целями последней) при этом носит двоякий характер. Отчасти объекты социальной реальности целенаправленно создаются в деятельности, направленной на их возникновение как на цель; отчасти их становление в деятельности носит стихийный характер, подчиняясь той закономерности, которую заметил уже Г. Гегель: "Во всемирной истории благодаря действиям людей вообще получаются еще и несколько иные результаты, чем те, к которым они стремятся и которых они достигают, чем те результаты, о которых они непосредственно знают и которых они желают; ... осуществляется еще и нечто дальнейшее, нечто такое, что скрыто содержится в них, но не осознавалось ими и не входило в их намерения"¹⁸⁰. При этом речь не идет о каких-то разных объектах социальной реальности – скорее о сочетании в становлении большинства принадлежащих к ней объектов целенаправленного и стихийного (объективно, но не субъективно обусловленного) их формирования.

Похожей закономерности, но уже на уровне индивидуального бытия подчиняется психическая реальность: отчасти она усложняется, приобретает целостность, формируется как система взаимосвязей в процессе становления личности, отчасти становится предметом специального контроля и направленной трансформации через самосознание личности как ее центр. Значимость бессознательных механизмов функционирования психики демонстрирует сохранение этой двойственности на всех этапах индивидуального развития.

Наконец, такие реальности, как научная и художественная, формируются в сфере духовной деятельности, специально направленной на их развертывание как развитых когнитивных систем. Ключевой деятельностью, лежащей в их основании, является не практическая, а познавательная деятельность в широком смысле слова, духовное освоение мира. Вместе с тем это не исключает спонтанности в их формировании, присутствия момента самодостройки этих систем, не входящего целиком в сферу активности субъекта.

О конструировании реальности можно говорить во всех указанных случаях; но и способ, и пределы осуществления конструирования будут различными. Чтобы продемонстрировать это, остановимся вначале на содержании самого понятия "конструирование".

Термин "конструирование" отражает деятельность, в результате которой нечто создается, формируется и в этом смысле может быть сближен с понятиями "созидание", "творчество". Уже в таком истолковании обнаруживается существенное отличие конструирования от возникновения, появления – они могут относиться и к саморазвитию некого объекта, быть внутренне детерминированными, тогда как конструирование (так же, как и творчество) предполагает момент внешней детерминации, несовпадения субъекта и объекта в осуществлении его как деятельности. Конструирование – не любой, а именно деятельностный, т.е. имеющий характер направленной на нечто, взятое в качестве объекта, активности процесс появления нового.

Но есть и особый смысловой срез понятия "конструирование", позволяющий дифференцировать его от наиболее близких понятий. Магистральной для современной литературы линией определения творчества является трактовка его как созидательной деятельности, имеющей целевую определенность (хотя цель при этом не обязательно реализуется в точности) и направленной на получение принципиально новых результатов. Кратчайшее определение творчества, выделяющее его наиболее существенный момент, указывает, что творчество – это "созидание нового"¹⁸¹, "вызывание к существованию"¹⁸². Таким образом, творчество определяется через его результат, причем основным в определении является качество результата: он должен быть относительно новым не только для индивида, но и для общества, социально значимым и целесообразно оформленным. Этот аспект рассматривается как ключевой, в частности, в определении С. Л. Рубинштейна: творчество – деятельность, "созидающая нечто новое, оригинальное, что притом входит не только в историю развития самого творца, но и в историю развития науки, искусства и т.д."¹⁸³. В отечественной литературе данное определение оценивается как базовое и подчеркивается: "Творчество противопоставляется рутине, как новое – старому"¹⁸⁴. Со всеми оговорками, эта идея доминирует и в определении "Новой философской энциклопедии": "Относительно общепринятым является определение творчества как того, что некоторой группой с точки зрения ее ожиданий воспринимается как новое"¹⁸⁵. Иными словами, творчество – прежде всего продуктивная деятельность (противопоставляемая репродуктивной как простому воспроизведению уже имевшего место ранее), и ее результат должен быть хотя бы в некоторых отношениях новым; остальные его характеристики не так существенны с точки зрения понятия творчества.

Понятие конструирования также соотносится с результатом деятельности, но он рассматривается не с точки зрения новизны, а с точки зрения структурированности. Базовой для такой трактовки мы считаем идею И. Канта, который определил, что значит "конструировать", следующим образом: "Сложить и дать... в определенной форме"¹⁸⁶. И понятие сложения, и обращение к философской категории "форма", выражающей принцип порядка, организации, в том числе внутренней, указывают на важный принцип: деятельность является конструированием, если в результате нее возникает конструкция – объект, обладающий неким устройством, внутренней структурой. Именно этот признак результата является ведущим: результат конструирования представляет собой объект системного типа, с развитыми внутренними взаимосвязями, обладающими возможностями самоподдержания. Безусловно, можно указать, что любой объект обладает какой-то структурой, состоит из каких-то частей, между которым существуют определенные соотношения. Но в данном случае речь идет не о наличии у объектов некоторых свойств, а о том, как эти свойства отображаются в понятиях. Для понятия конструирования свойство структурированности объектов – результатов деятельности – является наиболее существенным, смыслообразующим и высвечивается им в первую очередь. Категория творчества может не акцентировать на этом внимания, рассматривая и оценивая объект как целое.

Конструирование как создание объектов, в которые закладываются определенные принципы внутренней организации и которые затем функционируют в соответствии с этими принципами, очевидным образом представлено в техническом творчестве; но можно рассматривать инженерное конструирование лишь как одно из проявлений универсального процесса. Например, С. Лем широко применяет понятие конструирования к литературному творчеству и, сравнивая его с техническим процессом, пишет: "Создание книги начинается с некоего конструкторского принципа, во многих отношениях не определенного... В технике такой подход, очевидно, был бы безумием: как можно построить нечто такое, о чем не известно, как оно будет "в себе" сконструировано – не известно в точности и то, какие собственно цели оно должно преследовать. Но вот по крайней мере в художественной литературе – а наверное, и в других областях искусства – это оказывается возможным"¹⁸⁷. То же выражение использует, в частности, применительно к художественной литературе и Н. Фрай: "Конструктивные принципы повествовательного искусства остаются неизменными, хотя, разумеется, и приспосабливаются к новым эпохам"¹⁸⁸.

Именно такое понимание конструирования позволяет логически корректно говорить о конструировании реальностей как составной части и совокупном результате человеческой деятельности, поскольку наиболее общим критерием существования реальности выступает, как мы стремились показать выше, внутренняя координация, уровень развития взаимосвязей, достаточный для генерирования локальных процессов. Именно конструирование является процессом, в котором создаются объекты такого рода, и способность конструируемых реальностей к самодостраиванию, внутренняя логика их развертывания может быть рассмотрена как аналог самоподдержания удачной конструкции.

Конструирование реальностей в человеческой деятельности, представленное таким образом, осуществляется на нескольких основных уровнях:

во-первых, это достройка существующих реальностей путем добавления к существующим системам новых элементов, подчиняющихся тем же законам, что и существовавшие ранее объекты исходных реальностей; новые объекты включаются в уже установленные взаимосвязи;

во-вторых, достройка существующих реальностей путем добавления не отдельных объектов, а новых систем, организованных теми же способами, что и существующие системы; между новыми объектами устанавливаются новые взаимосвязи, но они подчинены тем же законам;

в-третьих, это создание систем объектов, закономерности взаимосвязей между которыми отличны от взаимосвязей уже существующих объектов в степени, достаточной для того, чтобы по крайней мере некоторые события, происходящие с новыми объектами, были невозможны для объектов исходных реальностей, и наоборот.

Специфика выделенных уровней конструирования может быть обнаружено в различных сферах человеческой деятельности. Так, в сфере материального производства к их проявлениям могут быть отнесены соответственно создание очередной партии продукции массового потребления, шедевр ремесленного труда и реализация технического решения уровня изобретения. В сфере интеллектуальной деятельности – рутинное решение проблем повседневной жизни (в которой действия в повторяющихся ситуациях обладают все же некоторой минимальной новизной, поскольку абсолютно точного воспроизведения условий не бывает), догадка, интеллектуальная находка как нестандартное использование существующих возможностей и важное научное открытие. В сфере художественного творчества – очередная серия сериала с теми же действующими лицами (или, еще лучше, написанный поклонником сериала новый эпизод; этот пример даже более удачен, поскольку сценаристы, имея в виду, скажем, некий сюжетный поворот в будущем, еще могут заложить некое развитие характеров, а байопик этого в принципе не предполагает); оригинальное художественное произведение, выполненное в реалистическом ключе (т.е. ориентированное на воспроизведение объективной реальности, "правды жизни"); и произведение сюрреалистического плана, в стиле fantasy и т.п., в котором отрыв от существующей реальности заложен изначально.

Как мне кажется, о конструировании реальности можно говорить во всех трех случаях, хотя лишь в последнем может возникать (но не обязательно возникает) самостоятельная новая реальность. Даже в том случае, когда вновь создаваемый объект встраивается в некую систему уже существующих объектов и подчиняется уже определившимся закономерностям, он меняет сложившуюся систему взаимоотношений, и в результате существующая реальность переопределяется. Воспользуемся для иллюстрации этого примером М. Хайдеггера, который пишет: "Стоя на своем месте, храм впервые придает вещам их вид, а людям впервые дарует взгляд на самих себя"¹⁸⁹. Храм при этом не обязательно должен быть уникальным памятником истории, шедевром с точки зрения архитектуры, новым словом в области технологии проектирования. Но он вписывается в пейзаж – и меняет его, придавая новую определенность; вписывается в жизнь людей – и меняет также и ее. М. Хайдеггер далее говорит: "Искусство раскидывает посреди сущего открытое место, и в этой открытости все является совсем новым, необычным"¹⁹⁰. Похожую мысль применительно к литературному произведению высказывает У. Эко: "Перед адресатом сообщения предстает новая языковая реальность, в свете которой заново продумывается весь язык, его возможности, богатство сказанного и подразумеваемого, тот неясно мерцающий и смутно различимый шлейф поэтического сообщения, который всегда ему сопутствует"¹⁹¹.

В приведенных примерах речь шла о конструировании реальности в художественном творчестве. Раскрывая содержание конструирования, следует особо отметить, что конструирование происходит не только в практической деятельности, в более наблюдаемой форме создания – посредством материальных преобразовательных процессов – систем и объектов, имеющих вещественное воплощение. Конструирование происходит также и в духовной деятельности, причем можно специально выделить конструирование в познании. Оно менее очевидно, но, может быть, даже более существенно; остановимся на нем подробнее.

Трактовка познания как конструирования в философской традиции может рассматриваться в качестве дополнительной к его трактовке как отражения – иначе говоря, не противополагаемой отражению (поскольку в современных его трактовках особо подчеркивается его творческий характер), но акцентирующей внимание на несколько иных аспектах познавательной деятельности. Отражение в базовом значении термина – это всеобщее свойство материальных объектов воспроизводить в своей организации, запечатлевать в своих изменениях внешние воздействия, сохраняя, таким образом, информацию об объектах, с которым происходило взаимодействие. Иначе говоря, категория отражения выявляет в познании в первую очередь момент воспроизведения свойств, характеристик, сущности отражаемого объекта. Понятие конструирования же указывает на происходящее в познании формирование гносеологического образа как некого построения, отличающегося от объекта. По словам И. Т. Касавина: "Представление о конструктивном характере познания образует неотъемлемый элемент неклассической эпистемологии"¹⁹².

Понятие конструирования в теории познания фиксирует активность познающего субъекта в процессе формирования когнитивной репрезентации объекта. В познании, безусловно, отражается объект; но субъект фиксирует внимание на тех или иных его аспектах и свойствах, выбирает способ его исследования, ориентирован на определенные ожидания. Вследствие этого суммарный результат познания – гносеологический образ объекта – включает не только предметно-отображающий компонент, но и другие составляющие, репрезентирующие особенности самого субъекта, средства и операции познавательной деятельности, цели и перспективы использования данного знания. И. Я. Лойфман выделяет в качестве стандартной структуры гносеологического образа предметный, оперативный и оценочный аспект¹⁹³.

Это и позволяет утверждать, что гносеологический образ не просто возникает у субъекта – он создается, формируется в определенной форме, т.е. конструируется. Напомним, что И. Кант дал приведенное выше объяснение понятия "конструирование", описывая именно процесс познания, поскольку одним из первых в истории философии рассматривал гносеологический образ как создаваемый субъектом и частично детерминированный его характеристиками. Процесс построения образа при этом может быть в большей или меньшей степени отрефлексированным и целенаправленным.

Наиболее широко распространенными направлениями, в которых создаваемый образ отдаляется от объекта, кроме каких-то физиологических аспектов, будут: абстрагирование от некоторых его сторон и выделение существенного с точки зрения целей данного акта познания; выделение сущности или закономерности в явном виде, очищенном от всех маскирующих случайностей и погрешностей; ретроспективный взгляд на развитие объекта и прогнозирование его дальнейшей судьбы. Таким образом, если базовой интенцией понятия "отражение", при всех необходимых оговорках, выступает все же образ зеркала, в котором видны находящиеся перед ним объекты, то понятие конструирования указывает, что это зеркало является интерактивным: в нем можно рассмотреть какие-то фрагменты изображения крупным планом, заретушировать другие, изменить цветовую гамму, оставить лишь силуэты, высветить неуловимое обычным взглядом, увидеть, как выглядел объект какое-то время назад и как он будет выглядеть в случае внесения определенных изменений, и т.д. Познание – это отражение в управляемом зеркале, и по самой своей природе оно создает новые (хотя бы в определенных отношениях) объекты.

И. Т. Касавин в указанной работе дает обзор конструктивистских исследовательских программ в различных областях познания – конструктивизм в математике и логике, конструктивистская теория символа, конструктивистская концепция интерпретации и т.д.; в каждой из этих сфер выявление конструктивной составляющей познания не только помогало решать конкретные проблемы, но и приводило к лучшему пониманию сущности и содержания познавательной деятельности – при условии, что этот ракурс рассмотрения не абсолютизировался. Например, наиболее разработанные области данной методологической ориентации – конструктивная математика и связанная с ней конструктивная логика – основаны на трактовке существования математических объектов как возможности их потенциально осуществимого построения. В результате, в частности, не используется абстракция актуальной бесконечности, т.е. бесконечности наличествующей, завершенной; зато важную роль играет абстракция потенциальной осуществимости. Такая методологическая программа не только дала возможность новой трактовки некоторых парадоксов, в частности, теории множеств, но и позволила более точно исследовать логику реального движения мысли в познании, например, показывая неприменимость закона исключенного третьего в рассуждениях о бесконечных объектах: для вопросов о них, кроме ответов "да" или "нет, может быть еще "не определено".

Итак, познание может рассматриваться как конструирование в той мере, в какой: а) обнаруживается активность субъекта, использующего специальные приемы (которые являются или могут быть рефлексивными) для построения образа объекта); б) образ объекта отличен от самого объекта за счет появления в его составе новых структурных компонентах. В развертывании познания может происходить конструирование реальности в форме ее достройки или конструирование самостоятельной реальности. Рассмотрим последний момент подробнее. На наш взгляд, в конструировании реальности в процессе познания можно выделить два переломных момента, маркирующих существенную модификацию и затем – рождение новой реальности.

Первым из них является возникновение в познавательном отражении мира идеальных объектов специфического типа, которые в литературе и обозначаются как "конструкты" (в узком смысле, поскольку расширительно так иногда называют любой результат конструирования). Наиболее очевидна специфика таких объектов на примере научных понятий. В целом для научного мышления характерно многоуровневое абстрагирование от непосредственной реальности, приводящее к усложнению связей между научным описанием и наблюдаемым миром вплоть до того, что "для большей части понятий и утверждений науки не удается указать непосредственного референта в материальной действительности"¹⁹⁴. Первичный уровень абстрагирования дает понятия, которые могут быть определены как "абстрактные предметы" – они имеют достаточно близкие соответствующие им реальные феномены (таковы, например, понятия "вода" и "водород"). Более сложное абстрагирование, вышедшее на уровень идеализации, дает понятия в статусе идеализированных объектов, которые имеют лишь отдаленный аналог в реальном мире, причем отсутствие непосредственного референта изначально подразумевается в определении смысла этих понятий (таково, например, понятие "идеальный газ"). Их специфика в методологической литературе, как правило, определяется так: "Если абстрактный объект обладает по крайней мере теми свойствами, что отражены в понятии о нем, то идеализированный – только этими свойствами. Свойства идеализированного объекта даны в чистом, отмытом от всех других свойств виде"¹⁹⁵. Она обусловлена особенностью самой процедуры идеализации: если простое абстрагирование состоит в отвлечении от некоторых свойств, то идеализация доводит некоторые свойства до логического предела, невозможного в реальности.

И наконец, даже не более сложное, но несколько иное по направленности абстрагирование порождает концепты, которым не соответствуют в объективной реальности ни конкретные, ни даже отдаленные аналоги: они изначально вводятся как внутрикогнитивные феномены, выступающие как средства построения теории. Это и есть конструкты.

Абстрактные объекты такого типа могут выступать, в частности, как инструменты осуществления мысленного эксперимента. Например, что собой представляет "демон Максвелла" – гипотетический действующий фактор, пропускающий в одну из частей сосуда быстрые молекулы и не пропускающий медленнее, в результате чего создается разница температур? Данный объект в принципе не соотносится ни с какой репрезентацией реальности, а создается конструирующей деятельностью разума исключительно в целях развертывания теории. Это общий принцип: объекты такого рода являются элементами, поддерживающими теоретическую конструкцию. Их функции и сама их сущность определяются не функцией отражения, а внутренними потребностями функционирования системы. Иными словами, они не просто возникают в развитии знания, а конструируются в полном смысле этого слова в процессе становления теоретических систем. И как раз появление таких объектов свидетельствует о том, что система стала достаточно сложной для возникновения потребности в самоподдержании и возможностей его обеспечения (хотя, конечно, системное качество проявляется далеко не только в их появлении – они скорее служат способом его обнаружения).

В приведенном примере чисто конструктивный генезис абстрактного объекта и его исключительно операциональный статус не вызывает сомнений. Но это лишь самый наглядный пример; взгляд на функционирование когнитивных систем в обратной перспективе обнаруживает, что появление элементов, обслуживающих нужды системы, принадлежностей ее конструкции, не является специфической особенностью научного знания: любая когнитивная система, в своем основном содержании отображающая объективную действительность, включает объекты, замыкающие ее как целое и обеспечивающие ее функционирование. Например, Б. Рассел говорит о таких элементах, пронизывающих ткань любого естественного языка: "Предложение не могло бы осмысленно содержать фразу The Qween of England, если бы в мире не существовало бы нечто такое, на что указывали бы слова Qween и England, но совсем не обязательно, чтобы существовало нечто соответствующее слову the или слову of"¹⁹⁶. Такие слова не описывают внешние объекты, но выражают грамматическую организацию речи, обеспечивая функционирование языка не только как средства коммуникации, но и как резервуара знания. Именно они определяют саму возможность генерации высказываний как формы представления мысли.

Вторым переломным моментом представляется универсализация конструируемой реальности, возникающая в результате возрастания количества конструируемых объектов и устанавливающихся специфических связей между ними. Когда начинают устанавливаться аналогии, соответствия, соотношения между локальными когнитивными системами, возникающими в одной из форм познавательной деятельности, когда обнаруживается общность принципов их построения и организации, возникает некая единая реальность. Применительно к научному познанию речь идет о формировании на основе локальных теоретических миров отдельных предметных областей научной реальности как системы теоретической репрезентации мира в целом. Это может быть реальность, с которой работает определенная развитая наука (например, физическая реальность) или группа наук (техническая реальность) и в которой отдельные абстрактные объекты занимают свои места, а сущность их дополнительно высвечивается возникающим единством закономерностей.

Аналогичный процесс имеет место и применительно к художественной реальности. Локальные реальности отдельных произведений соединяются в некий единый план художественного отображения мира, который может быть обозначен как интертекст.

Считается, что понятие интертекста ввел в явном виде Р. Барт, написавший: "Каждый текст является интертекстом; другие тексты присутствуют в нем на разных уровнях в более или менее узнаваемых формах: тексты предшествующей культуры и тексты окружающей культуры"¹⁹⁷. Для постмодернизма характерна тенденция к расширению этого понятия вплоть до отождествления интертекста с тканью культуры в целом, поскольку любой культурный объект имеет семиотический характер и, следовательно, культура в целом есть Текст. Первоначальная же трактовка этого понятия, получившая преимущественную разработку в отечественной литературе, представляет интертекст все же более узко – как литературный мир определенной культуры, комплекс взаимодействующих ее текстов, в котором взаимное цитирование, использование поэтических формул, расстановка эпиграфов, реминисценция, пародирование и т.п. выступают как процессы, связывающие этот мир в единое целое. Интертекст реализуется в локальных текстах как своей субстанции; вместе с тем локальный текст обладает свойством интертекстуальности, т.е. "вписанности" в процесс литературной эволюции, возможности прочтения и интерпретации в общем художественном контексте. Интертекст, таким образом, выступает как универсальная реальность, во многом аналогичная научной реальности; по определению Н. А. Кузьминой, "Интертекст – это объективно существующая информационная реальность, являющаяся продуктом творческой деятельности человека, способная бесконечно самогенерировать по стреле времени"¹⁹⁸. Интертекст, понимаемый таким образом, рассматривается как фундаментальное явление языка в его креативной функции.

Итак, конструирование реальности в познании в самом общем случае проходит через следующие этапы. Первичным является конструирование отдельных когнитивных объектов, репрезентирующих объективную реальность в необходимо трансформированном виде (например, в науке – абстрактные предметы и идеализированные объекты, в искусстве – образы отдельных персонажей и т.п.). Эти объекты образуют локальные системы, генетически связанные с отдельными областями или процессами объективной реальности (научная теория, литературное произведение); исходные образы переосмысливаются в рамках возникающих систем, обретая контекстуальную определенность. Признаком обретения такими системами самостоятельного существования является возникновение способности к самодостраиванию (логическому, художественному), внешне маркируемое, в частности, объективацией чисто конструктивных элементов. Ж.-П. Сартр пишет о моменте рождения произведения из разрозненных образов: "Когда поэт сводит воедино множество таких микрокосмов, с ним творится то же самое, что и с художником, смешивающим краски на холсте; можно было бы подумать, что он сочиняет фразу, но это не более, чем простая видимость – он созидает объект"¹⁹⁹; и этот созидаемый объект становится саморазвивающимся: "Дайте словам возможность свободно сочетаться друг с другом, они создадут фразы, и каждая фраза будет включать в себя весь язык целиком и отсылать разом ко всей Вселенной"²⁰⁰.

Дальнейшей интенцией развития таких локальных систем становится слияние в универсальные реальности, охватывающие мир в целом и сами образующие специфический мир. Для описания этого процесса, можно, как нам кажется, использовать аналогию с одной идеей К. Леви-Стросса. В вводной части одного из лекционных курсов он констатирует: ""Ни одна наука сегодня не может рассматривать изучаемые ей структуры как любое расположение каких угодно частей. Структурированным может считаться только расположение, отвечающее двум условиям: оно должно быть системой, наделенной внутренней связью, и эта связность, незаметная при наблюдении одной-единственной системы, обнаруживается при изучении ее трансформаций, благодаря которым в несхожих с виду системах выявляются общие черты"²⁰¹.

К. Леви-Стросс говорит здесь об этапах теоретической рефлексии над идеальными системами, обнаруживающей их общие черты. Но можно изложить эту идею в более объективированном ключе. Внутренние взаимосвязи когнитивных систем, создаваемых в одной сфере познания и в рамках одной исторической эпохи, обнаруживают глубинную общность на уровне принципов построения, детерминированную господствующим в данных пределах стилем мышления. Отсюда вытекает не только необходимость, но и естественный характер процесса установления внешних взаимосвязей между локальными системами – как на уровне аналогий, так и на уровне отношений следования. В естествознании, например, определяется симметрия количественных законов различных областей и связь фундаментальных теорий через принципы сохранения, в искусстве манифестируются направления, каноны, жанры, появляются последователи и продолжатели эстетических программ, пытающиеся определить границы искусства вообще. Сущность этого процесса в обоих случаях состоит в интеграции: формируется некая метасистема, причем становится возможной генерация локальных когнитивных систем в значительной части за счет ее внутренних средств и потребностей (например, в науке открывается новая проблемная область, обусловленная необходимостью заполнения обнаруженной при смыкании систем лакуны, а искусство может становиться игрой с предшествующим опытом культуры). Формирование глобальной метасистемы, пронизанной едиными конструктивными принципами, и можно рассматривать как переход в познании от достраивания исходных реальностей к конструированию новых реальностей.