§ 16. Разработка онтологической проблемы копулы

265

ность есть то, что достигается в познании в смысле суждения о чем-то, относящемся к сущему. Бытие сущего становится тождественным предметности, а быть предметом означает не что иное, как быть тем, о чем истинно судят.

Раньше других Гуссерль показал в «Логических исследованиях», что следует проводить различие в акте суждения (Urteilen) между деятельностью суждения и содержанием, о котором судят. То, о чем судят, то, что подразумевается в выполнении акта суждения, есть то, что имеет силу, или иначе — содержание предложения, смысл предложения или просто смысл. Смысл означает то, о чем судят в истинном суждении, как таковое. А это — то, что истинно, а то что истинно, образует не что иное, как предметность. Быть тем, о чем истинно судят, означает то же самое, что быть предметом, предметность есть то же самое, что смысл. Такое толкование знания, которое ориентировано на суждение, на 286 логос и поэтому стало логикой познания (это название носит главная работы Германна Когена, основателя Марбургской школы), и эта ориентация [проблемы] истины и бытия на логику предложения и есть главная отличительная черта неокантианства. Точка зрения на познание, состоящая в том, что оно — то же самое, что суждение, что истина равняется свойству быть предметом истинного суждения, равняется предметности, равняется имеющему силу смыслу, стала настолько господствующей, что даже феноменология заразилась этим несостоятельным толкованием знания, как это обнаруживается при дальнейшем изучении работ Гуссерля и прежде всего «Идей к чистой феноменологии и феноменологической философии» (1913). Однако нельзя безоговорочно отождествлять его интерпретацию с неокантианской, хотя Наторп в своей детальной критике Гуссерля полагал, что позволительно отождествлять позицию Гуссерля с его собственной. Под влиянием логического толкования знания в Марбургской школе и анализа суждения в «Логических исследованиях» Гусселя сформировались более молодые представители неокантианства, прежде всего, Хенигсвалд (Hönigswald), один из самых проницательных представителей этой группы.

266

Тезис логики

д) Различные   интерпретации   бытия   в   смысле   копулы и отсутствие радикальной постановки проблемы

В ходе обзора толковав и и «есть», которое называют копулой, мы видели, что в этом феномене переплелось множество различных определений: во-первых, что бытие есть что-бытие (Гоббс), во-вторых, что оно означает существование (Милль), далее, что «есть» представляет собой то самое, о чем судит побочная мысль в суждении и в чем фиксируется истинность суждения (Лотце), что, как сказал уже Аристотель, это бытие означает бытие-истинным и что, далее, это «есть» выполняет функцию связыва-287 ния. Характерные определения копулы таковы: [1] «есть» выражает бытие как чтойность, essentia; [2] «есть» равно существованию, existentia; [3] «есть» означает «быть-истинным» или, как сегодня еще говорят, «иметь силу» (gelten), наконец, [4] «есть» выражает бытие как функцию связи и, тем самым, представляет собой уведомление (Anzeige) о предикации.

Мы должны спросить: верно ли, что все эти различные интерпретации «есть» случайны, или они возникают из определенной необходимости? Почему же не удается не просто свести все эти определения воедино и унифицировать каким-то внешним образом, а понять их как необходимые, исходя из некоторой радикальной постановки проблемы?

Давайте еще раз оглянемся на весь ход наших исторических реконструкций наиболее характерных способов работать с проблемой связки. Мы видели, что Гоббс стремился предложить крайне номиналистическую интерпретацию предложения, соответственно,— высказывания, в то время как Милль распространял номиналистическую теорию только на предложения, которые он называл словесными предложениями, дефинициями. В этих предложениях «есть» значит ровно следующее: «слово, играющее роль субъекта, означает...» «Есть», согласно Мил-лю, имеет значение бытия только в предложениях, названных акцидентальными, или действительными, высказываниями, в тех, что высказывают нечто о сущем. Но мы обнаружили, что и словесные предложения, разъясняющие значения, необходимо связаны со знанием вещей, а потому и с отношением к сущему. Предпринятое было Миллем разделение не удается провести до конца, он сам в ходе исследования вынужден выйти за пределы

16. Разработка онтологической проблемы копулы

267

своего номинализма. Этот факт важен не только в отношении теории Милля, но и в отношении номинализма вообще. Здесь обнаруживается, что невозможно последовательно придерживаться номинализма как теории. Для теории копулы Лотце характерно, что ее автор пытается включить значение, подразумеваемое связкой «есть», в структуру предложения за счет того, что говорит: каждое суждение есть, собственно, двойное суждение, состоящее из главной и побочной мысли. Главная мысль фиксирует содержание суждения, побочная мысль есть суждение о 288 первом, причем в этом втором суждении высказывается, что первое истинно или ложно. Эта теория суждения Л отце переплетается с неокантианским толкованием познавания как деятельности суждения, и отсюда возникает определенное понимание объективности объектов, а вместе с ним и понимание «быть» как «быть содержанием истинного суждения». То, о чем судит суждение, отождествляется с тем, с чем суждение соотносится, с предметом. Быть тем, о чем судят,— то же самое, что быть предметом; предметность, истинное суждение и смысл отождествляются.

Чтобы испытать наше понимание этой взаимосвязи, давайте устроим проверку следующим образом: возьмем на пробу несколько предложений и проинтерпретируем их в смысле разных теорий. Осуществляя эту проверку, мы должны иметь в виду прежде всего феноменологический анализ, который нам предстоит в следующих параграфах. Мы выбираем для этого совершенно тривиальные предложения.

«Небо (есть) голубое». Гоббс интерпретирует это предложение, согласно своей теории, так, что оба слова «небо» и «голубое» соотносятся с одной и той же вещью. С помощью этой вещи, res, выражается возможность связывания этих слов, поскольку в этом «нечто», с которым слово-субъект и слово-предикат единообразно соотносятся, получает выражение что-бытие. «Небо голубое» с необходимостью интерпретируется Гоббсом так, что в этом предложении высказывается что-бытие некоторого предмета.

Милль, напротив, настаивал бы на том, что в этом предложении высказывается не только что-бытие в смысле содержательного определения субъекта, но заодно также говорится: небо есть голубое, есть наличная вещь, если можно так выразиться, «небо налично таким-то и таким-то образом». Высказано не

268

Тезис логики

только что-бытие, essentia, но заодно с ним esse, в смысле бытия в наличии, existentia.

289 Следуший пример: «Солнце есть». Это предложение теория Гоббса вообще не позволяет интерпретировать, тогда как Милль ввел бы это предложение в качестве основного примера предложений, высказывающих существование, esse, existentia. «Солнце есть» означает: оно имеется в наличии, существует.

Предложение «Тело (есть) протяженное» Гоббс должен сразу же в соответствии со своей теорией интерпретировать как такое предложение, которое выражает что-бытие. Но и Милль увидел бы в нем эссенциальное предложение, которое ничего не говорит о существовании, о наличии тела, но выражает лишь следующее: сущности, идее тела необходимо принадлежит протяженность. Но поскольку Милль рассматривал бы это эссенциальное предложение как словесное и в соответствии с этим оно означало бы только одно: слово «тело» значит протяженность, нам следовало бы тут же спросить: в какой мере это значение «значит» нечто подобное? Что это — некоторая произвольная констатация? Происходит ли так, что я фиксирую некоторое значение и говорю, что оно имеет такое-то и такое-то содержание? Или же это словесное предложение говорит, согласно Миллю, нечто о некотором вещном содержании и при этом так, что безразлично, существует это содержание или нет? «Тело (есть) протяженное» — в определенном смысле аналитическое суждение, но не словесное. Это аналитическое суждение, которое по поводу реальности тела, в смысле Канта, по поводу его realitas, дает некоторое реальное определение. Здесь «есть» имеет значение esse в смысле esse essentiae, но никоим образом не выполняет только такую функцию, которую имеет в виду Милль, подставляя вместо «есть» «означает».

Четвертый пример, взятый из Милля, звучит так: «Кентавр (есть) выдумка поэтов». Согласно Миллю это предложение чисто словесное. Для него оно — пример того, что имеются предложения, которые не высказывают никакого бытия в смысле существования. Если мы посмотрим поближе на это предложение, то окажется, что в нем, конечно, высказано нечто такое, что есть 290 кентавр. Но это что-бытие, высказанное о кентавре, выражает именно некий способ его бытия. Наше предложение хочет ска-

16. Разработка онтологической проблемы копулы

269

зать: такие вещи, как кентавр, имеются в наличии как воображаемые. Это предложение — предложение о существовании. Бытие-в-наличии в самом широком смысле должно здесь подразумеваться, чтобы это предложение в его ограничивающей форме и значении вообще могло быть понято. Оно хочет сказать: кентавры существуют не действительно, но суть лишь выдумки поэтов. Это предложение опять же не словесное; но «есть» в нем не означает и «существует» в смысле бытия-в-наличии [в узком понимании], оно выражает определенный модус бытия.

Каждое из этих предложений, которые мы привели в качестве примеров, содержит еще одно определение в своем «есть», поскольку во всех предложениях как выговоренных заодно высказана и их истинность. В этом причина того, что Лотце натолкнулся на теорию побочных мыслей. Как связана истинность с «есть», как единство высказывания собирает воедино различные значения «есть», должен выявить позитивный анализ предложения в той мере, в какой мы можем провести его на этой стадии нашего рассмотрения.

Чтобы удержать совокупность различных интерпретаций копулы, сформулируем коротко [следующие положения]:

Первое: Бытие в смысле [копулы] «есть» не имеет самостоятельного значения. Это тезис Аристотеля: тгросгагц-iaivei 8е awöeaiv Tii/a, оно значит нечто только в связывающем мышлении.

Второе: Это бытие означает, согласно Гоббсу, «быть основанием» связуемости объекта и предиката.

Третье: Бытие означает что-бытие («быть» значит «быть чем-то»), esse essentiae.

Четвертое: «Быть» в так называемых словесных предложениях тождественно «означать», или же, напротив, оно значит «существовать» в смысле «иметься в наличии», esse existentiae (Милль).

Пятое: Бытие означает высказываемую в качестве побочной мысли истинность или ложность.

Шестое: Бытие-истинным — это, и здесь мы возвращаемся к 291 Аристотелю, выражение сущего, которое есть только в мышлении, но не среди вещей.

Подводя итог, мы скажем: В «есть» заключено следующее: 1. Быть этим-вот (случайное), 2. Быть-чем (необходимое),

270

Тезис логики

292

3. Быть-как, 4. Быть-истинным. Бытие сущего означает: Что-бытие, как-бытие, бытие-истинным. Поскольку каждое сущее определено посредством «что» и «как» и как сущее выявляется в своем что-бытии и как-бытии, копула с необходимостью многозначна. Эта многозначность, однако, не есть недостаток, но лишь выражение в себе многообразной структуры бытия сущего и, следовательно,— понимания бытия вообще.

Вопрос о бытии в смысле копулы в нашем изложении ориентирован на высказывание и его истинность, точнее — на феномен связи слов. Характеристика «есть» как копулы — совсем не случайное наименование, но выражение того, что интерпретация этого обозначенного как копула бытия, ориентирована на выговоренное, на высказывание, артикулированное в форме последовательности слов.

Следует спросить: соответствует ли эта характеристика «есть» как копулы онтологическому смыслу бытия, выраженного с помощью «есть»? Можем ли мы сохранить традиционный подход к вопросу о «есть», не коренится ли путаница, связанная с проблемой копулы, в том, что это «есть» с самого начала характеризуют как копулу и все дальнейшие постановки проблем направляют именно по этому пути?