§ 14. Феноменологическая критика

197

подлинная субстанция. Res cogitans и res extensa суть конечные субстанции (substantiae finitae). Эти основополагающие онтологические тезисы Декарта Кант без дальнейших размышлений берет в качестве предпосылки. Отличное от Бога сущее — вещи, телесные вещи и духовные вещи, личности, интеллигенции — суть, по Канту, конечные сущности. Они образуют совокупность наличного. Теперь нам следует показать, что и личность у Канта в основе своей понята как наличное, что и здесь он не выходит за пределы онтологии наличного.

^                                                                                                                9/ /

Если наша цель — показать это, то нам не остается ничего ино- " го, как продемонстрировать, что и в интерпретации личности, т. е. конечной духовной субстанции, меру задает античный горизонт истолкования сущего — истолкования, принимающего во внимание произведение. Следует заметить, что конечные субстанции, вещи и личности, не просто как угодно наличны, но находятся во взаимодействии, в некотором commercium. Это взаимодействие имеет основание в причинности, которую Кант понимает как способность действовать. В соответствии с основным онтологическим различием между вещами и личностями он различает два типа причинности: причинность природы и причинность свободы. Цели, личности образуют commercium свободных существ. Взаимодействие субстанций представляет собой центральную проблему новой метафизики после Декарта. Сейчас достаточно перечислить заголовки различных решений этой проблемы взаимодействия субстанций и их отношения к Богу: механицизм, окказионализм, harmonia praestabilita (предустановленная гармония). Все эти решения Кант отвергает. Одно из основоположений кантовой метафизики состоит в том, что «мы любую вещь в мире» знаем только «как причину в причинении [т. е. в ее способности действовать], иными словами — только каузальность действия и, стало быть,— только действие, не саму вещь и ее определения, в силу которых она производит действие»³⁸. «Субстанциальное [субстанция] есть вещь в самой себе, и она неизвестна»³⁹. Только акциденции, действия вещей друг на друга, заявляют о себе и нам внятны. Личности суть конечные субстанции, и как интеллигенции они характеризуются спонтанностью. Возникает вопрос: в чем заключается конечность

212

'Kam, Reflexion Nr. 1171. ' Reflexion Nr. 704.

198

Тезис онтологии Нового времени

-12 личности и субстанции вообще? Прежде всего в том, что каждая субстанция с самого начала имеет свои границы в другой субстанции, как бы наталкивается на нее как на сущее, которое всегда заранее дано, причем так, что оно показывает себя только в своих действиях. Действия, которые одна субстанция обнаруживает в отношении другой, эта другая должна суметь (вос)принять, коль скоро она вообще должна обладать возможностью знать что-то о сущем, отличном от нее самой, и, зная, с ним соотноситься, т. е. коль скоро вообще это сущее может вступить в commercium между субстанциями. Для интеллигенции это означает: субстанция должна, поскольку она отлична от другого сущего, иметь возможность как бы быть затронутой, задетой этим сущим. Эта конечная субстанция может быть поэтому не только спонтанностью, но она должна в равной мере исходно определяться как рецептивность, т. е. как возможность восприимчивости (Empfänglichkeit) по отношению к действиям других субстанций. Commercium между конечными духовными субстанциями возможен только таким образом, что эти субстанции определены онтологически не только через спонтанность — способность самостоятельно действовать, но одновременно и через рецептивность. Действия других субстанций, в той мере, в какой они встречаются с восприимчивостью первой субстанции, Кант называет аффекциями. Таким образом, он может также сказать, что субстанция в смысле интеллигенции это — не только функция, познавание, но одновременно и аффекция. Конечные субстанции воспринимают от другого сущего только то, что это последнее как свое собственное действие обращает к воспринимающему. Всегда доступна и внятна только внешняя, а не внутренняя сторона, если нам вообще позволено, вслед за Кантом, употреблять подобную терминологию, несмотря на то, что она вводит в заблуждение. Конечность интеллигенции заключается в их вынужденной ограниченности рецептивностью. Между ними должен иметь место некий influxus realis, взаимное влияние их реальности, т. е. их предикатов, их акциденций. Прямое взаимодействие субстанций невозможно.

213 Каков онтологический фундамент такого способа интерпретировать конечность духовных субстанций? Почему конечные субстанции не могут воспринять субстанциальное, т. е. собственное бытие другой субстанции? Кант говорит совершенно

14. Феноменологическая критика

199

определенно в одной из «Рефлексий»: «Но конечные существа не могут познать другие вещи, исходя из самих себя, поскольку не они зачинатели этих вещей»⁴". В «Лекциях о метафизике» это звучит так: «Никакое существо, кроме самого Творца, не может воспринять субстанцию другой вещи»⁴¹. Если мы сопоставим оба эти фундаментальные положения, то получится, что подлинное восприятие сущего в его бытии имеет место только в бытии, зачинающем это сущее. В произведении чего-то лежит первичное и прямое отношение к бытию сущего. А это значит, что для сущего быть значит не что иное, как быть произведенным. Конечным субстанциям отказано в проникновении к подлинному бытию сущего, поскольку конечные субстанции не сами производят и произвели постигаемое сущее. Бытие сущего следует здесь понимать как его произведенность, коль скоро только тот, кто производит, зачинатель, в состоянии постичь субстанцию, т. е. то, что составляет бытие сущего. Только Творец способен к подлинному познанию бытия, мы, конечные существа, знаем только то, что делаем сами и только в той мере, в какой сами это делаем. Но мы сами — существа, которые не производят непосредственно себя из самих себя, мы сами сотворены (произведены), а поэтому, как говорит Кант, мы только отчасти творцы⁴². Непознаваемость бытия субстанций, т. е. наличных вещей в их подлинном бытии, имеет основание в том, что они произведены. Бытие конечных вещей, будь то собственно вещи или личности, с самого начала постигается как произведенность в горизонте произведения. Конечно, этот извод интерпретации не совпадает безоговорочно с тем, что произвела античная он- 214 тология, и все же ему принадлежит и из него происходит.

Мы пытаемся ясно понять, что, в конечном итоге, фундамент кантовой интерпретации моральной личности лежит также в античной и средневековой онтологии. Чтобы разобраться в этом, необходимо усвоить общее определение личности как конечной субстанции и определить, что означает конечность. Конечность — это необходимая ограниченность рецептивностью, т. е. невоз-

"' Reflexion Nr. 929.

Кант, Лекции о,метафизике, Изд. Пелиц, Эрфурт. 182 I.e. 97. [Immanuel Kants Vorlesungen über die Metaphysik, hg. von Karl. H. L. Pölitz, Erfurt, Keysersche Buchhandlung, 1821.] " Reflexion Nr. 1117.

200

Тезис онтологии Нового времени

можность самому стать зачинателем и создателем другого сущего. Только то, что зачинает другое сущее, знает его в его собственном бытии. Бытие вещей понято как бытие-произведенным. Такое понимание лежит в основании построений Канта как само собой разумеющееся, но не находит себе эксплицитного выражения. И интерпретация конечных субстанций и их взаимодействия приводит у Канта к тому же онтологическому горизонту, с которым мы уже встречались в интерпретации oiiaia и всех тех определений, что даются сущности сущего. Правда, здесь произведение фигурирует в ином смысле, который находится в зависимости от названной функции.

Раньше мы говорили, что в произведении чего-то заключена особая черта высвобождения, отпускания на волю, в соответствии с которой произведенное постигается с самого начала как [в таком-то изводе] для себя поставленное, самостоятельное и из себя самого наличествующее. И так оно постигается в самом произведении, не только после своего производства, но уже в самом сознании проекта. В связи с той функцией, которую произведение выполняет в интерпретации возможности понимания бытия сущего — а именно эту функцию мы сейчас обсуждаем,— вызывает вопрос еще один структурный момент произведения, нами однажды уже затронутый. Всякое произведение совершается согласно некоторому про- и перво-образу. Произведению принадлежит предваряющее воображение себе прообраза. Мы слышали ранее, что понятие eiSo? выросло опять же из горизонта произведения. В предваряющем воображении-себе и набрасывании про-образа уже прямо схватывается, что собственно есть производимое. То, что ближайшим образом мыслится в качестве прообраза и первообраза для производящего воспроизведения образа, прямо схватывается в [их] самообразовании. В elSo? уже принято наперед то, что составляет бытие сущего. В el8o? уже принято наперед и очерчено то, что говорит нам, как будет выглядеть вещь, или, как как мы еще говорим, что она будет собой представлять, когда она перед нами предстанет. Принадлежащее произведению предваряющее принятие про-образа — это подлинное познание того, что есть произведенное. Поэтому сущее в том, что оно есть, внятно только тому, кто производит, только зачинателю. Творец и Создатель в силу того, что