§ 15. Основополагающая проблема

213

не-настоящее (подложное) самопонимание. Напротив, это повседневное само-обладание внутри фактичного экзистирующс-го страстного растворения в вещах вполне может быть настоящим, в то время как разного рода экстравагантное копание в душе может оказаться в высшей степени ненастоящим и даже возбужденно-патологическим. Неподлинное самопонимание Dasein из вещей — не подложное и не кажущееся, как если бы здесь понималась не самость, а нечто иное (самость же при этом — только мнимым образом). Нсподлинное самопонимание Dasein открывает в опыте подлинное Dasein как таковое в его своеобычной «действительности», если нам позволено так сказать, открывает некоторым настоящим образом. По-настоящему действительное, хотя и неподлинное, понимание самости происходит так, что эта самость, сжившись с которой мы обыденно экзистируем, «рефлектирует» [отсвечивает по направлению к себе, отражаясь] от того, чему отдается.

в) Более радикальная интерпретация интенциональности в 229 связи с разъяснением повседневного самопонимания. Бы-тие-в-мире как фундамент интенциональности

Но нельзя обойти следующий вопрос: Как нам сделать философски постижимым этот загадочный отсвет самости, отраженный от вещей! Пока достоверно только одно: наша интерпретация может рассчитывать на успех, если мы будем прочно удерживать феномен и не погубим его преждевременными объяснениями в тот самый момент, когда он впервые является, как если бы мы не смогли справиться с действительным феноменом и бросились искать выход [в другом месте].

Самость, отсвечивающая от вещей, не находится «в» вещах так, как будто она имеется в наличии среди вещей — как одна из них, или при вещах — как придаток, или на вещах — как налет. Если самость должна выступить нам навстречу от вещей, то Dasein должно некоторым образом быть при вещах. Способ бытия Dasein, его экзистенция должны позволить уловить отсвет неподлинной самости, исходящий, как мы утверждаем, от вещей, и понять, как он возможен. Dasein должно быть при вещах. Мы слышали уже, кроме того, что деятельные отношения Dasein, в которых оно экзистирует, интенционально направлены

J

214

Те'зис онтологии Нового времени

на... Интенциональная направленность выражает бытие притом, с чем мы имеем дело, пребывание-при, следование-за тем, что дано. Все это несомненно, но так понятая интенциональность все же не дает возможности уловить, в какой мере мы обретаем себя в вещах. Конечно, Dasein не «транспонирует» себя на место вещей и не пересаживает себя в их сообщество в качестве некоего сущего того же сорта, что и они сами, дабы задним числом констатировать свое наличие в кругу вещей (и себя как наличное). Разумеется, нет. Но только благодаря предварительной 230 «транспозиции» мы можем все же возвратиться от вещей к нам самим. Вопрос лишь втом, как нужно понимать эту «транспозицию» и как она становится возможной в силу онтологического устроения Dasein.

Несомненно одно, ссылка на интенциональность деятельных отношений к вещам не делает тот феномен, который нас занимает, более понятным, или, говоря осторожнее, единственная принятая до сих пор в феноменологии характеристика интенцио-нальности оказывается недостаточной и поверхностной. С другой стороны, Dasein не «транспонирует» себя по направлению к вещам так, как если бы оно из некоей мнимо субъективной сферы выпрыгивало в круг объектов. Но, вероятно, здесь налицо «транспозиция» особого рода, причем так, что ее своеобразие предстает перед нами именно тогда, когда мы не позволяем обсуждаемому феномену неподлинного самопонимания ускользнуть из феноменологического поля зрения. Как обстоят дела с этой «транспозицией», которую мы отстаиваем?

Перед нами двойная задача: во-первых, радикальнее понять саму интенциональность и вслед за тем прояснить, какое все это имеет отношение к названной «транспозиции» Dasein в направлении вещей. Иными словами: как мы должны понимать то, что в философии принято называть трансцендентностью! Обычно в философии учат, что трансцендентное это — вещи, предметы. Но исходно трансцендентное, т. е. то, что трансцендирует,— это не вещи в противоположность Dasein, но само Dasein трансцен-дентно в строгом смысле слова. Трансценденция — это фундаментальное определение онтологической структуры Dasein. Она принадлежит экзистенциальности экзистенции. Трансценденция представляет собой экзистенциальное понятие. Позже окажет-

15. Основополагающая проблема

215

ся, что интенциональность основывается в трансценденции Dasein и только на этом основании и возможна, и что, наоборот, невозможно объяснять трансценденцию из интенциональности. Необходимость пролить свет на экзистенциальное устроение Dasein приводит поначалу к двуединой задаче: радикальнее интерпретировать феномены интенциональности и трансценденции. Решая эту задачу — задачу сделать зримым фундаментальное определение экзистенции Dasein вообще посредством более исходного схватывания интенциональности и трансценденции — мы в то же время наталкиваемся на центральную проблему, кото- -° рая так и осталась неизвестной всей предшествующей философии и втянула ее в неразрешимые апории. Мы не можем, конечно, надеяться решить эту центральную проблему одним наскоком, даже сделать ее достаточно прозрачной как проблему.

а) Утварь, взаимосвязь утвари и мир, бытие-в-мире и внутри-мирность

Приступая к делу, мы должны по крайней мере ясно понимать, что онтологическое различие между res cogitans и res extensa, между, говоря формально, Я и не-Я, ни в коем случае нельзя ухватить непосредственно и просто, скажем, в той форме, в какой начинал исследовать эту проблему Фихте, говоря: «Господа, мыслите стену, а теперь мыслите того, кто мыслит стену». Уже в требовании мыслить стену заключено конструктивное насилие над обстоятельствами дела, некое нефеноменологическое начинание. Ведь соотносясь с вещами естественным образом, мы никогда не мыслим одну вещь, и когда мы, собственно, схватываем вещь саму по себе, мы выхватываем ее из некоей взаимосвязи, которой она принадлежит согласно своему вещному содержанию: стена, комната, окружение. Требование «мыслите стену» как начало восхождения к тому, кто стену мыслит, если мы поймем это требование как отправную точку философской интерпретации субъекта, означает: сделайте себя слепыми по отношению к тому, что уже заранее дано до всякого членораздельно мыслящего схватывания и во всяком таком схватывании. Но что Дано заранее? Как кажет себя сущее, при котором мы ближайшим образом и по преимуществу задерживаемся? Сидя здесь, в этой аудитории, мы не мыслим стену, это означало бы, что нам

216

Тезис онтологии Нового времени

скучно. Несмотря на это, стена уже здесь, напротив, до того, как мы мыслим ее в качестве объекта. И еще многое другое имеется вокруг нас до всякого мыслящего определения. Многое другое, но как? Не как спутанное нагромождение вещей, но как окружение, заключающее в себе замкнутую и понятную взаимосвязь. Что это означает? Означает ли это: здесь — вещь с такими-то свойствами, там — с такими-то, одно рядом с другим, одно над другим, одно сквозь другое, так что мы как бы ощупываем вещи одну задругой, постепенно собирая все вместе, и устанавливаем в конце концов взаимосвязь [целого]? Это было бы надуманной конструкцией. Как раз наоборот: первична именно взаимосвязь вещей, пусть даже она явно и не сознается собственно как взаимосвязь.

Чтобы это увидеть, мы должны отчетливее понять, что означает вещь в этой связи и какой бытийный характер имеют ближайшим образом сущие вещи. Ближайшие вещи, которые нас окружают, мы называем утварью. В этом уже заключено некое многообразие принадлежностей утвари: это — принадлежности ремесла, измерительные принадлежности, письменные принадлежности, вообще — вещи, с которыми мы имеем дело. Исходно нам дано целое утвари в его единстве, которое постоянно варьируется в своем объеме, то расширяется, то сужается и чаще всего только частично находится у нас перед глазами. Взаимосвязь утвари, вбирающая вещи, скажем, как они окружают нас здесь, находится у нас перед глазами, но не так, как для исследующего [вещи] наблюдателя, как если бы мы сидели здесь, чтобы описывать вещи, даже не так, как это происходит в останавливающемся на вещах разглядывании. В обоих этих случаях (и в разных других) взаимосвязь утвари может нам повстречаться, но это не происходит с необходимостью. Взгляд, которому предстает взаимосвязь утвари ближайшим образом в ее совершенной невыразительности и непродуманности,— это взгляд, смотрящий так, как смотрит практическая осмотрительность, практически ориентируясь в повседневности. Непродуманность означает: отсутствие тематического схватывания вещей для продумывания; мы просто осмотрительно ориентируемся среди них. Когда мы входим в дверь и оказываемся здесь, мы не воспринимаем скамьи как таковые, точно так же мы не воспринимаем дверную

.S*¹' /5. Основополагающая проблема

217

ручку. Тем не менее они — вот здесь, некоторым особым образом, так что мы осмотрительно проходим подле, осмотрительно избегаем столкновения с ними и тому подобное. Лестница, проходы, окно, стул, скамья, доска, как и многое другое, не даны тематически. Мы говорим, что нас окружает взаимосвязь утвари. Каждая отдельная принадлежность утвари есть по своей сути принадлежность для', измерения, письма, езды, полета. Каждая принадлежность утвари имеет имманентную связь с тем, для чего она есть то, что она есть. Она всегда есть нечто для того, чтобы... указывающее на некоторое «для-чего». Специфическая структура утвари конституируется посредством взаимосвязи [, имеющей характер] «для того, чтобы». Каждая определенная принадлежность утвари находится в определенной связи с другой определенной принадлежностью. И эту связь мы можем уловить еще отчетливее. С тем сущим, которое мы назвали утварью, дела обстоят определенным образом. Взаимосвязь «для того, чтобы» есть целое взаимоотношений обстоятельств дела. Эти обстоятельства дела (а дело всякий раз обстоит так-то и так-то с единичным сущим внутри целокупности обстоятельств дела) — вовсе не свойства, пристегнутые к вещи, и не отношения, в которые она вступает только в силу наличия некоторой другой вещи. Напротив, обстоятельства дела — то, как обстоят дела со стулом, доской, окном,— суть именно то, что делает вещь тем, что она есть. Взаимосвязь обстоятельств дела не есть совокупность отношений, которая возникает как продукт сосуществования многих вещей. Взаимосвязь обстоятельств дела, более узкая или более широкая,— дверь, жилище, округа, деревня, город — есть то первое, внутри чего определенное сущее есть как это-вот так-то и так-то сущее, есть так, как оно есть, и соответствующим образом себя кажет. Когда мы действительно мыслим стену, то с самого начала уже угадывается, даже если и не схватывается тематически, комната, аудитория, дом. Некие определенные обстоятельства дела поняты заранее. При этом никогда нельзя решить, поскольку это всегда устанавливается свободно в определенных границах и варьируется, что именно внутри всегдашней ближайшей окрестной взаимосвязи утвари мы явно и в первую очередь подмечаем или же воспринимаем и наблюдаем. Экзистируя в некотором окружении (окрестности), мы задерживаемся при та-

218

Тезис онтологии Нового времени

кой-вот понятной целокупности обстоятельств дела. Мы продвигаемся сквозь нее. Фактичноэкзистируя, мы всегда уже нахо--34 димся в окружающем мире (Umwelt). Сущее, которое есть мы сами не наличие наряду с другими, скажем, в этой аудитории — наряду со скамьями, столами, доской — с той только разницей, что то сущее, которое есть мы сами, знает о своей связи с другими вещами — с окном и скамьей. [Разница не только в том,] что вещи — стул и скамья — суть друг подле друга, a Dasein, напротив, образует со стеной такое особое «подле», о котором оно знает. Этой разницы между знанием и незнанием недостаточно для того, чтобы недвусмысленно фиксировать онтологически сущностное различие между способом, каковым наличные вещи совместно имеются в наличии, и способом, каковым Dasein соотносится с наличными вещами. Dasein не имеется в наличии как вещь среди вещей с той только разницей, что оно их воспринимает, но Dasein экзистирует как бытие-в-мире. И это фундаментальное определение его экзистенции представляет собой предпосылку того, что оно вообще может что-то воспринимать. Мы пишем «бытие-в-мире» через дефис, чтобы указать, что это — некая единая структура.

Но что такое окружающий мир и мир"! Окружающий мир для каждого некоторым образом свой, и тем не менее мы вращаемся в общем мире. Но о понятии мира с помощью этой констатации сказано немного. Разъяснение понятия мира — одна из центральных задач философии. Понятие мира, соответственно,— обозначенный так феномен — это то, что в феноменологии до сих пор вообще не признано. Вы можете подумать, что это слишком смелое и самонадеянное утверждение. Вы возразите мне: как же мир мог до сих пор оставаться в феноменологии незамеченным? Разве уже начальный период античной философии не определялся тем, что был поставлен вопрос о природе? А что касается настоящего, разве не пытаются сегодня интенсивнее, чем когда бы то ни было, вновь фиксировать эту проблему? Разве в предшествующих рассуждениях мы не придавали существенного значения тому, чтобы показать, что традиционная онтология выросла из изначальной и односторонней ориентации на имею-235 щееся в наличии, на природу? Как же можно утверждать, что до сих пор в феноменологии феномен мира упускали из виду?