§21. Темпоральность и бытие

407

стоящему⁹ Никоим образом. Настоящее, настояние мы охарактеризовали как один из экстазисов временности. Уже имя «пре-  435 зенция» извещает о том, что здесь мы имеем в виду не экстатический феномен, как было в случае настоящего и будущего, по крайней мере, не экстатический феномен временности в отношении его экстатической структуры. Тем не менее, между настоящим и презенцией существует взаимосвязь, и она не случайна. Мы указывали уже на то обстоятельство, что экстазисы времени — не просто отстранение к..., так что направление отстранения как бы теряется в ничто или остается поначалу неопределенным. Скорее, каждому экстазису как таковому принадлежит некий им определенный и его собственную структуру завершающий горизонт. Настояние, будь оно собственным в смысле мгновения ока или несобственным, набрасывает то [сущее], которое оно вовлекает в настоящее, то самое, что может выйти навстречу в некотором настоящем и для настоящего предстояния, в направлении чего-то такого, что мы называем презенцией. Экстазис настоящего есть как таковой условие возможности некоего определенного «по ту сторону (за пределы) себя», трансценден-ции, наброска в направлении презенции. Как условие возможности этого «по ту сторону себя» он в самом себе имеет некую схематическую наметку того, куда метит это «по ту сторону». То, что лежит за пределами экстазиса как такового в силу присущего экстазису характера сдвига и определяется им самим, точнее,— то, что определяет «куда» этого «по ту сторону», и есть презенция как горизонт. Настоящее набрасывает себя в себе самом экстатически в направлении презенции. Презенция не тождественна настоящему, но как фундаментальное определение горизонтальной схемы этого экстазиса она вместе с другими моментами образует полную структуру настоящего. Подобным же образом обстоят дела и с двумя другими экстазисами — наступающего и бывшего (воспроизведение, забывание, удержание).

Чтобы не слишком загромождать картину феномена временности, который и без того трудно ухватить, мы ограничимся экспликацией настоящего и его экстатического горизонта — презенции. Настояние — это экстазис во временении временности, который понимает себя как экстазис [, т. е. — набрасывает себя,] в направлении презенции. Как отстранение к... настоящее есть 436

408

Проблема онтологической дифферениии

437

открытость выходящему навстречу, которое тем самым заранее понято в направлении презенции. Все, что выходит навстречу, вовлекается в настоящее в настоянии, понято на основании уже отстраненного в экстазнее горизонта — презенции — как присутствующее, т. е. понято в направлении присутствия. Поскольку подручность и не-под-рукой означают нечто такое, как присутствующее и отсутствующее, т. е. так-то и так-то модифицированную и модифицируемую презениию, бытие выходящего навстречу внутримирно сущего набрасывается презенциально, а это значит — в основе своей темпорально. В соответствии с этим мы понимаем бытие из исходной схемы экстазисов темпо-ральности. Схемы экстазисов нельзя структурно от них отделять, но понимающая ориентация вполне может быть первично обращена к схемам как таковым. Временность, которая таким образом возведена первично к горизонтальным схемам временности как условиям возможности понимания бытия, составляет содержание общего понятия темпоральности. Темпоральность есть временность с точки зрения единства принадлежащих ей горизонтальных схем, в нашем случае — настоящее с точки зрения презенции. Всякий раз в соответствии со способами, какими временность себя временит (а она временит себя всегда в единстве своих экстазисов, так что преобладание одного экстазиса модифицирует другие), варьируются внутренние темпоральные взаимосвязи горизонтальных схем времени.

Временность в своем экстатически-горизонтальном единстве есть фундаментальное условие возможности того, что Платон назвал ёттекеила, т. е. трансценденщш, конституирующей само Dasein. Временность сама есть основное условие возможности всякого понимания, основывающегося в трансценденции, понимания, чья сущностная структура заключается в набрасывании. Возвращаясь к предыдущему, мы можем сказать: временность есть в себе изначальный набросок-себя как таковой, так что, где бы и как бы ни возникало понимание (мы отвлекаемся сейчас от других моментов вот-бытия (Dasein)), это понимание возможно лишь в самонабрасывании временности. Временность есть вот (ist da) в своей выявленности, поскольку она сама делает возможным «вот» и его выявленность.