§ 19. Время и временность

жушимся) мы видим движение. Усмотреть движение в чистом виде и как таковое нелегко: тб8<г ydp tl то фероцеуои, г\ &е Kivriai? oü'¹". движущееся есть некоторое это-вот, нечто определенное, u то время как движение не имеет индивидуального, собственным образом запечатлевающего себя характера. Движущееся дано нам в своей индивидуальности и «этости», но не движение как таковое. Мы удерживаем в опыте движения движущееся, мы видим движение наряду, заодно с движущимся, но не как гаковое.

Чем отчетливее мы усматриваем движение в движущемся, тем отчетливее усматриваются также непрерывность в совокупности элементов, составляющих непрерывное, континуум точек в многообразии точек некоторой линии. В опыте движения мы направляем взгляд на движущееся, на то место, которое оно всякий раз занимает и из которого переходит в некоторое другое. Следя за тем или иным движением, мы схватываем его в опыте, наряду со встречающейся нам последовательностью мест на некотором непрерывном пути. Мы схватываем движение в опыте тогда, когда видим определенное движущееся в его переходе от одного места к другому: как оно переходит оттуда сюда, из некоторого «оттуда-вон» в некоторое «сюда-вот». Но это требует более точного определения.

Можно было бы сказать: перемещаться — значит пробегать некую непрерывную последовательность мест, так что я получаю движение, когда собираю воедино пробегаемые места — это «там» и другое «там», все вместе. Когда мы просто пересчитываем отдельные места, т. е. сосчитываем эти единичные «там» вместе с единичными «здесь», у нас нет опыта движения. У нас есть опыт движения, т. е. перехода, когда мы видим движущееся в перемене места — от «там» к «здесь», т. е. когда мы не просто берем места в их соседстве друг с другом, но берем это «там» как «то, откуда», а это «здесь» как «то, куда», т. е. не просто некоторое «там», а потом снова некоторое «там», но «оттуда» и «сюда». Мы должны видеть наперед данную совокупность мест, некоторое многообразие точек в горизонте «оттуда» — «сюда». Именно это Аристотель хочет в первую очередь сказать своим определением: тгротероу kol штерои. «Там» — не любое место; напротив, «то-от-

куда» есть нечто предшествующее. Равно и «то-куда» — не любое «здесь», но как ближайшее «то-куда» оно есть нечто последующее. Если мы таким образом видим многообразие мест в горизонте «оттуда — сюда» и в этом горизонте пробегаем отдельные места. то, поскольку мы видим движение, переход, мы удерживаем прежде пройденное место как «то-откуда» п находимся в ожидании последующего места как «того-куда». Удерживая предыдущее и ожидая последующее, мы видим переход как таковой. Когда мы. так удерживая предыдущее и ожидая последующее, следил! за переходом и за отдельными местами (которые могут простираться сколь угодно далеко) в пределах перехода как целого, мы больше не фиксируем отдельные места как единичные точки или как произвольным образом противопоставленные друг другу «там» и «здесь». Чтобы схватить особое удерживание предыдущего и ожидание наступающего, мы говорим: «сейчас здесь, а до этого — там, потом — там». Иначе говоря, каждое «там» в его взаимосвязи с «от чего-то — к чему-то» есть «теперь — там», «теперь — там», «теперь — там». Мы всякий раз говорим, поскольку видим многообразие точек в горизонте ттрбтероь¹ и üarepov — по ходу движения некоего предмета: «теперь-здесь», «теперь-там». Лишь поскольку мы так молчаливо приговариваем, мы можем, глядя на часы, отсчитывать время. Когда мы смотрим на часы, то говорим вполне естественно и непринужденно: «теперь». И это — что мы говорим «теперь» — вовсе не разумеется само собой, но за счет того, что мы говорим так, мы уже наперед даем часам время. Его нет в самих часах, но тем, что мы говорим «теперь», мы наперед даем часам время, а они дают нам количество «теперь»²¹. То, что исчисляется в исчисляющем слежении за некоторым переходом в горизонте ек tlvo? ei? tl, выговорено оно или нет, суть [различные] «теперь».    Мы исчисляем некую последовательность «теперь», «тогда» и «потом». «Потом» — это «еще-не-те-перь» или «теперь-еше-не», «тогда» — это «теперь-уже-не» пли «уже-не-теперь». И «потом», и «тогда» имеют характер «теперь», связь с «теперь». Аристотель говорит в одном месте совсем коротко, не проводя анализа в полном смысле этого слова (хотя без надлежащего анализа вся аристотелева интерпретация времени

348

" Там же, 219 b 30.

''' Это давание-напсред есть в основе своей тройственная экстатически горизонтальная структура временности- Она наперед даст себе «теперь».

322

Проблема онтологической дифферениии

непонятна): ты фероцеусо пкоХоиОеГ то vvv²\ «теперь» следует за движущимся, т. е. переходящим от одного места кдругому. Это означает, что «теперь» усматривается в опыте движения совместно с движением. Поскольку «теперь» усматривается совместно, это означает для Аристотеля, что оно в широком смысле совместно исчисляется (при-числяетсх, присчитывается). Это при-считы-ваемое в следовании за движением, т. е. это при-говариваемое «теперь», вот что такое время.^тН1 8' dpiO|j.r|TÖv то тгротероу кш ъате-роу, то vw ёсгпу^ь. «Теперь» как исчисляемое само является исчисляющим, исчисляющим места, поскольку движущееся пробегает их как места движения. Время как арсОцо? фора? есть исчисляемое — исчисляющее. Аристотелева интерпретация времени, когда он говорит: время есть нечто, исчисляемое в движении, поскольку я вижу движение в горизонте ек пуо? et? tl,«ot чего-то к чему-то», весьма точно отражает сам феномен.

О ттрбтероу и исттероу Аристотель говорит в одном месте: то 8г| тгрбтероу ка.1 иатероу ev тотты ттрытоу ecmy²'', предшествующее и последующее суть, в первую очередь, в месте, в последовательном изменении мест. Он думает здесь о «до» и «после» еще

" Там же, 219 b 22, ср. также 220 а 6.

"Там же, 219b 25. f« И поскольку предыдущее и последующее исчислимо (считаемо), 'теперь' есть (существует)». Тот вариант греческой фразы, который приводит, следуя Россу, издатель немецкого текста, представляет собой экзистенциальное суждение (о чем свидетельствует острое ударение в ёап), т. е. утверждение бытия «теперь» при условии, что предыдущее и последующее исчислимы. Но этот отрывок (при другой расстановке диакритических знаков) можно понять и иначе: «Теперь есть (связка) предыдущее и последующее как (qua) исчислимое». Как явствует из контекста, именно этот вариант чтения выбирает и Хайдеггер. Так читал это предложение Фемистий (150, 23): то & öpi6|.unV^fl'ⁿi¹ ярбтерог те кш штерог то vür EOTir — «исчисляемое (считаемое) же предыдущее и последующее есть 'теперь' ». У Симпликия (723, 29) мы находим своего рода компромисс: каОосюг 5е dpi бонуса г то лротерг toxito кои т5ат£ро\>, ката тоаоитог. <)1"кп, гиг бе'исгитш — «поскольку же это предыдущее и последующее исчислимо, постольку, говорит [Аристотель], обнаруживается 'теперь'». Хайдеггер, разумеется, не мог пользоваться изданием Росса, которое вышло в свет впервые в 1936 г.: Aristotle's Physics, with Introduction and Commentary by W. D. ross, Oxford, Clarendon, 1936. В этом причина расхождений между греческими цитатами, взятыми из издания Росса, и толкованием Хай-деггера. Я вынужден отмечать в примечаниях такие места. В противном случае возникла бы неизбежная путаница при чтении русского текста, и представления читателя о герменевтической работе Хайдеггера были бы сильно искажены.— Примеч. переводчика. \ "Там же, 219 а 14 f.

^ 19. Время и временность

323

без всякой временной определенности. Аристотелево определение времени можно предварительно понять так: время есть нечто, исчисляемое в движении, поскольку опыт движения дан в горизонте «до» и «после». Это исчисляемое обнаруживает себя, однако, как «теперь». Сами «теперь» сказываются и понимаются лишь в горизонте более раннего и более позднего. Но «по отно- -шению к 'до' и 'после'» и «в горизонте более раннего и более позднего» — не одно и то же. Последнее есть интерпретация первого²⁷. Если мы возьмем ттрбтероу и йатероу поначалу в смысле «до» и «после», как предшествующее и последующее, то генезис аристотелева определения времени становится более внятным. Если же мы сразу поймем ттрбтероу и иатероу как «раньше» и «позже», это определение поначалу кажется нелепым, но это лишь свидетельствует о том, что в нем заключена центральная проблема: вопрос об истоке самого «теперь». Первый перевод дает дословное понимание, второй уже в значительной степени заключает в себе некую интерпретацию.

Мы умышленно перевели аристотелево определение времени так: нечто, исчисляемое в движении, поскольку оно увидено в горизонте более раннего и более позднего. Мы уже истолковали ттрбтероу — wTfpov в более узком смысле, который проступает только тогда, когда мы продвигаемся вперед в интерпретации «до» и «после». Но опыт «до» и «после» уже сам по себе заранее предполагает опыт времени, опыт более раннего и более позднего. Аристотель явно разрабатывает понятие «до» и «после» в книге А «Метафизики» (гл. 11, 1018 b9ff.). В сочинении о времени он колеблется в толковании значения ттрбтероу — иатероу. По преимуществу он прямо берет в качестве такового «раньше» и «позже», а не столько «до» и «после». Он говорит так: они имеют аттбатаоч? ттро? то vuv²⁸, отстояние по отношению к «теперь»; в «после» всегда домысливается «теперь» как «теперь-еще-не», равно и в «тогда» [уже мыслится «теперь»] как «теперь-уже-не». «Теперь» есть граница проходящего и приходящего.

" Ср. Бытие и время, с. 420 ел..

'* Phys. Д14, 223 а 5 Г [«Мы говорим о предыдущее и последующем в соответствии с отстоянием от 'теперь', а 'теперь' — граница между прошедшим и наступающим».— Примеч. переводчика}.

«'Теперь», которые мы считаем, сами суть но времени, т. е. составляют время. «Теперь» обладает некоей особой диуликостью, 350  которую Аристотель выражает следующим образом: кшстиуехч? те 6f) ö vpöyos- ты vvv, кш бпр^тсц кота то vw~*. Благодаря «теперь» время становится в себе сплоченным, т. е. специфическая непрерывность времени коренится в теперь, с другой стороны, время заодно и расчленяется по отношению к теперь, артикулируется на «уже-не-теперь» — «раньше» и «еще-не-теперь» — «позже». Только по отношению к «теперь» мы схватываем «потом» и «некогда», «раньше » и «позже». «Теперь», которое мы исчисляем, следя задвижением, есть всякий раз иное. То 8ё vvv Sid то KivetaOcu то фероцеуои alei erepov"', «теперь» за счет передвижения перемещающегося есть всегда иное, т. е. продвижение от одного места к другому. В каждом «теперь» «теперь» есть нечто иное, но каждое иное «теперь» есть, тем не менее, именно как «теперь», всегда «теперь». Всякий раз различные «теперь» суть как раыичные все же всегда в точности одно и то же, а именно — «теперь». Аристотель очерчивает эту особую сущность «теперь» и, тем самым, сущность времени — коль скоро он интерпретирует время исключительно исходя из «теперь» — настолько точно, насколько это возможно только в греческом языке и едва ли воспроизводимо по-немецки: то ydp vw то пито ö ттот'  r\v, то 6' elvai сшты   ётерси/", «теперь» есть то же самое в отношении того, чем оно всякий раз уже было,— г. е. в каждом «теперь» оно есть «теперь»; его essentia, его «что» есть всегда то же самое (тсшто), и все же каждое «теперь» в каждом «теперь» согласно своей сути (Wesen) есть нечто иное, то 6' elvai aimS erepov, быть «теперь» значит всякий раз быть иным (как-бытие — existentia — erepov). То 8е vvv ест u.ev üg" то оштб, ест б' ы? oü то сшто'¹, «теперь» в определенном смысле всегда то же самое, в определенном же смысле оно никогда не бывает тем же самым. «Теперь» артикулирует и ограничивает время в отношении более раннего и более позднего. Оно есть, во-первых, всякий раз то же самое, но оно

"" Phys. Д 1 1. 220 а 5. [«Время и непрерывно благодаря 'теперь', и разделено по отношению к теперь' (или в 'теперь')».] -"Там же. 220 а 14. ³¹¹ Там же. 2 19 b 10 f. •" Там же, 219 b 12 (.