"Реальное я" и "духовное я"

В исследовании, где от респондента требуется размышление над прожитой им жизнью, всегда в той или иной мере присутствует стремление к духовному катарсису, которое реализуется через возможность "выговориться". Однако выговориться можно не с каждым. Это должен быть человек, который "может понять" (обычно это близкий друг) или человек, с которым, вероятно, встретиться больше не придется. Достаточно вспомнить с какой легкостью мы иногда "открываем душу" незнакомому попутчику в поезде. Для того чтобы исследователь смог стать таким "попутчиком", он должен выйти на уровень "духовного Я" своего собеседника¹.

¹ Флоренская ТА. Диалог в практической психологии. М.: Институт психологии АН СССР, 1991. С. 244.

В отличии от "реального Я", которое несет в себе прошлый опыт индивида, установки, стереотипы сознания и поведения, выработанные в течении его жизни, "духовное Я" — это не всегда ясно осознаваемое стремление к общечеловеческим ценностям, к своему творческому призванию, это вечные понятия "добра" и "зла". Поэтому воровство, как его не называй и не оправдывай, все равно останется воровством и "духовное Я" человека требует это признать. В результате этого в оптимальной стратегии поведения исследователя возникает противоречие по отношению к "реальному Я" респондента. Необходимость сопереживания и сострадания, понимание и принятие его "реального Я" сталкивается со стремлением "духовного Я" отстаивать универсальные духовно-нравственные ценности и осуждать жестокость, зависть, корысть, преступность, которые проявляются в его рассказах, в личной истории его жизни.

Если не щадить самолюбие человека, брать на себя роль "судьи", то психологические механизмы самозащиты личности не позволят разглядеть его "духовное Я", а значит, исследователю будет очень сложно принять на себя роль "попутчика", с помощью которого собеседник пытается разобраться в себе, причинах своих поступков, мотивах действий и оценить их последствия.

Это очень важно в исследовании, где через память людей собирается информация о событиях отдаленного прошлого. Диалог с носителем подобной информации — это особая проблема беседы с пожилым человеком, на которую важно обратить внимание отдельно.

Респондент в возрасте: проблема взаимопонимания

Работа с пожилыми респондентами имеет свою специфику, которая связана с состоянием их здоровья, особенностями памяти и мышления в пожилом возрасте. Но, как правило, без них обойтись очень трудно. В нашем проекте это чаще всего ощущалось в работе над такими тематическими направлениями в исследовании, как "семейные истории" или "власть на селе". Например, среди респондентов по проблемам власти на селе роль бывших руководителей трудно переоценить. Несмотря на их порой предвзятое отношение к нынешней власти без них очень трудно составить политическую историю села, динамику развития властных отношений.

Работая с пожилыми респондентами исследователь должен иметь в виду, что раскрытие своего "духовного Я" в процессе беседы делается не для того, чтобы осмысливая свои ошибки и грехи постараться их в будущем не повторить, стремясь изменить себя. Для многих из них перспективы изменения своих взглядов и привычек не выглядят привлекательными. Взгляд собеседника чаще обращен в прошлое, чем в будущее, где он подводит итоги прожитым годам. Поэтому лучшей стратегией поведения исследователя в ситуации, где нужно как-то оценить услышанное — это использование косвенной критики в адрес респондента¹.

¹ Грановская P.M. Элементы практической психологии. Л., 1988.

Столкнувшись в беседе с эпизодом из жизни респондента, где он проявил себя не с лучшей стороны, следует также признать свою возможную растерянность и слабость в сходной ситуации: "На Вашем месте я бы, наверное, поступил также, хотя это и неправильно". При этом важно больше говорить о своих переживаниях, а не о его недостатках: "Я всегда чувствую себя ужасно неловко, когда попадаю в такую ситуацию. Мне всегда неприятно об этом вспоминать". Например, не помог родственникам или знакомым в трудную для них минуту, не одолжил денег, не встал на защиту невиновного и т.п.

Психотерапевтическая ориентация в беседе с пожилым человеком ярко проявляется в стремлении получить от нового поколения подтверждение того, что жизнь прожита не напрасно. Известный американский психотерапевт Дж.Рейнуотер считает, что главная психологическая потребность пожилых людей — поиск смысла прожитой жизни. Она приводит в пример высказывание М.Кун — основательницы проекта "Седые пантеры": "Когда молодой интервьюер просит старых людей вспомнить о прошлом, об их достижениях, то они начинают ощущать новое, положительное отношение к себе. Пожилой человек испытывает очень сильное чувство самоутверждения, когда молодые спрашивают у него, какие уроки он извлек из опыта жизни"².

² Рейнуотер Дж. Это в ваших силах. Как стать собственным психотерапевтом: Пер. с англ. М., 1992. С. 104.

Уважительное отношение к опыту прожитой жизни пожилого человека, к его оценкам событий прошлого — это обязательный общий фон беседы. Однако здесь недостаточно просто попросить оценить респондента то или иное событие из его биографии и благожелательно выслушать ответ. Иногда респондент стремится корректировать свои оценки так, чтобы они совпадали с мнением собеседника или общепринятым на данный момент общественным мнением по этому вопросу. Здесь очень важно показать, что исследователь не судья ему и его жизни, потому что тогда действовали другие нормы и правила и только с тех позиций можно судить о поступках людей того времени.

В нашем исследовании это было особенно важно в беседах с бывшими налоговыми агентами, бригадирами, которые занимали эти должности до начала 60-х годов. В их рассказах о себе одновременно проявлялось желание отмежеваться от своей причастности к власти и в то же время стремление подчеркнуть свою значимость, свое былое влияние на судьбы односельчан. Например, такая позиция хорошо заметна в записи беседы исследователя с Д.С., жителем села Большое Таловое Ростовской области, который с 1930 по 1955 г. был в местном колхозе бригадиром:

И.:"Вот говорят власть большая была у бригадира".

Д.С:"Ну, яка власть? Не жив, а мучался. Потому что на работу не йдуть. Никакой дисциплины. Придумали, что норма 280 дней в год, а женщине 200 с чем-то (не помню) поменьше. Учетчик все учитывал, не выработаешь, тогда и хлебушек по 20 коп. за килограмм с тебя возьмут. А з мене, киль я выработал, тилько 7 коп. за килограмм. А потом ни отпуску, ни чего, и лишаешься всех премий (ха-ха) — это самое основное, понял.

Сидит бригадир на бригаде и тилько выглядает пришли вовремя в 8 часов. За палочки работали. Люди не хотели выходить на работу. Палочку тебе поставили и все. Пишется, что заработал один трудодень, 50 соток, т.е. за день 1,5 дня. А денег мы не знали".

И.:"Да, суровое время было, сейчас даже трудно понять как это так жить можно, но тогда, наверно, по-другому и нельзя было. А трудодень ставили, когда он норму выполнит или только выйдет на работу?"

Д.С.:"Как вышел. Назывались выхододень. Например, вы вышли полоть бахчу — 35 соток сделали, а вам 20 соток только норма, значит вы перевыполнили на 15 соток, очки начисляются. А если не выполнила норму, то запишем сколько вы сделали и все".

И.:"Кто решал куда людей посылать, бригадир?"

Д.С.: "Да, бригадир, а председатель сидит себе в конторе, не вмешивается. Дали наряд, я вечером отчитываюсь, людей сам распределял. С 30-го году я бригадир по 55-й год, вот войну выкиньте 4 года. Ой, надоело, не с кем было работать, мужиков после войны не было, одни женщины. Даже за волами ухаживать некому было. Есть кто, да и тот калека".