Социальное происхождение и распределение знания

Кроме общего тезиса взаимных перспектив АШютц обращает внимание еще на два аспекта, которые входят в объяснение механизма повседневной типизации: а) социальное происхождение знания; б) социальное распределение знания. Социальное распределение знания указывает на тот факт, что через личный опыт можно приобрести небольшую часть знания о мире. Большая часть знания передается через родителей, учителей, знакомых, т.е. имеет социальное происхождение. Человека учат определять среду, строить типичные конструкты согласно системе релевантностей, принятой данной социальной группой. Это могут быть образы жизни, способы взаимодействия со средой, рекомендации по достижению типичных целей в типичных условиях типичными средствами. Главным носителем знания является словарь языка и его повседневный синтаксис. Повседневность говорит на языке имен, вещей и событий, где любое имя предполагает типизацию в соответствии с системой релевантности определенной социальной группой ("мы-группой"), если это имя или вещь достаточно значима для группы.

Под социальным распределением знания А.Шютц понимал то, что запас наличного знания у каждого отдельного человека ограничен и различается по степени ясности, отчетливости и точности. В процессе взаимодействия между людьми это учитывается так же, как учитывается и то, что они должны знать одни и те же факты. В связи с этим поднимается проблема "экспертов" и "дилетантов". Каждый человек одновременно выступает "экспертом" в одной узкой сфере деятельности и "дилетантом" во всех остальных. В любой момент жизни наличный запас знаний разграничен по степени ясности, отчетливости и точности. С помощью обыденного опыта человек определяет в каких типичных ситуациях он должен обратиться к эксперту. Он как бы конструирует тип эксперта, обладателя недостающего знания, причем, эта типология распространяется на его систему релевантностей, на его мотивы, определяющие особый тип поведения, черты личности¹. Этот тезис объясняет как в приведенном выше примере взаимодействия интервьюера и респондента достигается понимание через первоначальное обоим известное допущение о типе "заумного" ученого и типе "простого" крестьянина.

¹ Schutz A. Op. cit. P. 13—14.

Можно представить механизм повседневной типизации как серию вопросов, которые постоянно, но часто неосознанно задают себе участники коммуникации. Идентификация начинается с вопроса: "Кто он?", а заканчивается вопросом: "Какой он?", но взаимодействие предполагает не только идентификацию, но и понимание. З.Бауман очень кратко, но емко определил понимание: "Понять — знать как поступать дальше"¹. Из этого следует вопрос-предположение о том, что будет делать партнер дальше и что делать самому, причем в обоих случаях имеется, как правило, набор типичных ожиданий, который основатель этнометодологии Г.Гарфинкель называл "фоновыми ожиданиями"².

¹ Бауман 3. Мыслить социологически. М., 1996. С. 98.

² Garfinkel H. Studies in Ethnomethodology. Blacwell; Oxford, 1990.

"Фоновые ожидания" и этнометодология г.Гарфинкеля

Л.Ионин, резюмируя результаты наблюдений и экспериментов Г.Гарфинкеля, сделал следующие выводы о понятии "фоновых ожиданий":

1. "Фоновые ожидания" представляют собой "видимые, но не замечаемые", постоянно реализующиеся в ходе взаимодействия, но неосознаваемые описания членами общества структур взаимодействия, в которых они участвуют;

2. Эти описания существуют в форме моральных правил, санкционированных группой;

3. Описания, обусловленные целями взаимодействия (описания "достаточны для практических целей");

4. Функции "фоновых ожиданий" заключаются: а) в стандартизации и категоризации всякого обыденного взаимодействия; б) в ориентации и координации взаимодействия с другими членами группы; в) в обнаружении отклонений от нормального хода событий; г) в коррекции хода взаимодействия и в осуществлении успешного (санкционированного) поведения;

5. Тесная связь "фоновых ожиданий" с "социальными аффектами"³.

³ Иония Л.Г. Понимающая социология. М.: Наука, 1979. С. 147.

Таким образом "фоновые ожидания" представляют собой, по мнению Г.Гарфинкеля, основной механизм стандартизации, который феноменология должна выявить и описать. Эти описания содержат типы социальных действий, системы типовых идентификаций и интерпретаций действий различных партнеров по общению, которые возникают в процессе коммуникации. Понимание людьми друг друга достигается с помощью "рефлексивности". Это определенная способность к распознаванию не того, что говорит партнер по общению или какой предмет разговора обсуждается, а как он это говорит. Распознается в первую очередь "метод говорения", который представляет собой достаточно широкую гамму контекста высказывания. Например, можно говорить метафорически, иронично, иносказательно, нарративно, вопросительно или утвердительно, фальшиво, туманно, двусмысленно¹.

¹ Garfinkel Я. Op. cit. P. 28—29.

Рефлексивность позволяет пробиться к смыслу сказанного через различия в терминологии, оговорки, неточности в формулировках, т.е. понять "что имелось в виду". Это похоже на речевые традиции с определенными правилами и, если эти правила соблюдаются, то понимание возможно даже там, где внешне разговор выглядит бессмысленным. Это рефлексия возникает, создается и поддерживается в процессе социального взаимодействия, когда партнеры как бы постоянно неосознанно проводят своеобразный тренинг на тему: "Догадайся, что я имею в виду".

Г.Гарфинкель предложил способ, с помощью которого можно продемонстрировать "фоновые ожидания". Для этого надо нарушить "правила говорения" и действовать вопреки "фоновому ожиданию". Этот метод, получивший название "горфинкелинг" проявляет "фон", являющийся контекстом разговора. Именно тесная связь "фоновых ожиданий" с "социальными аффектами" является ключом к выявлению латентных ожиданий и стоящих за ними моделей социального поведения. Аффекты в виде удивления, раздражения, тревожности, страха, вербальной или невербальной агрессии играют для наблюдателя роль индикаторов для фиксации нарушения "правил" социального взаимодействия.