Помочь вспомнить

Социолог, применяющий в полевом исследовании качественные методы, достаточно часто сталкивается с ситуацией, когда респондент говорит, что он не может вспомнить те или иные события, имена, даты, какие-либо факты своей биографии и т.п. Однако эти "белые пятна" в истории жизни респондента появляются не случайно, а вследствие особенностей действия социально-психологических механизмов памяти.

Кроме индивидуальных особенностей памяти, которые изучает психология, существуют социальные причины, влияющие на объем и качество памяти. Как правило, люди, прошедшие войну, не могут до конца дней забыть связанные с ней события. Факты биографии, которые сопровождались сильными эмоциями (участие в войне, голод, свадьба, рождение детей) не могут забыться. Механизм памяти, вероятно, фиксирует и запоминает все без исключения, но воспроизводит только выборочно, подчиняясь особому коду на языке эмоций.

Социолог должен искать этот эмоциональный код исходя из исторического контекста, к которому относятся воспоминания собеседника. Например, можно оживить воспоминания о "серых буднях", когда респондент говорит, что ничего особенного не может вспомнить, дни тянулись однообразно, похожие один на другой, вопросом о праздниках, о приобретениях, о поездках, о награждениях, о ссорах и конфликтах, болезнях и пр. Иногда бывает, что респонденты, обладающие хорошей памятью, тем не менее не могут вспомнить некоторые интересующие социолога события из своей жизни, но в процессе интервью они вдруг их вспоминают и сами удивляются этому, говоря: "Смотри, вдруг вспомнилось, не забыл я, значит, а ведь столько лет прошло..." Видимо, в ходе беседы с интервьюером произошло что-то такое, что помогло респонденту "освежить" его память. Это может быть какой-то вопрос, случайно оброненная фраза и даже просто посторонний звук, который каким-то образом связан с событиями в памяти респондента.

Например, такой случай произошел во время интервью в селе Тепловка Саратовской области. Социолог в беседе с жительницей села Марией Б., дочерью раскулаченных крестьян, пытался восстановить картину раскулачивания, которой она была свидетельницей в 12-летнем возрасте. Он располагал найденным в областном архиве историческим документом — описью имущества семьи респондента, составленной в 1932 г. сельскими активистами, которые проводили раскулачивание в Тепловке. В ней было подробно перечислено все "кулацкое добро", начиная от дома с постройками, лошадьми, скотом и птицей и, кончая юбками хозяйки, тулупом хозяина и ботиночками их дочки.

Обладая от природы хорошей памятью М.Б. много и подробно рассказывала о том, что происходило вне дома, как "активисты" подходили к их двору, как спрашивали хозяев, во что были одеты, но что они делали в доме она почему-то рассказывала неохотно, отрывочно, как будто ее там не было. Социолог, у которого перед глазами были списки вещей, был очень заинтересован сравнить воспоминания "свидетеля" и документ из архива, чтобы проверить свою гипотезу о возможности фальсификации представителями советской власти описи имущества крестьян при раскулачивании. Он задавал наводящие вопросы о том, во что члены ее семьи одевались в то время, что было в доме и т.п., но ответы были слишком приблизительными, так как действительно прошло более полувека, девочка — очевидец раскулачивания могла получить психологическую травму, которая "запечатала" навсегда ее воспоминания об этом трагичном для ее судьбы дне. Однако вдруг ее воспоминания наполнились яркими подробностями, она почти точно стала воспроизводить все то, что лежало в сундуке, какого цвета была одежда, из чего сшита, подробно описала действия "активистов" в доме и т.д. Что же произошло в ходе интервью? Что заставило открыть "запертую дверь" ее воспоминаний о начале 30-х годов?

Мы могли бы без конца строить догадки о том, какой из вопросов интервьюера послужил ключом к кладовым памяти, если бы не был постоянно включен диктофон. Позже, расшифровывая запись интервью исследователь нашел момент, когда М.Б. начала как бы смотреть документальный фильм о своем прошлом, но обнаружилось, что перед этим не было вопроса интервьюера, а она сама что-то вспоминала, была пауза и какой-то звякающий звук. Оказалось, что это звук был стуком засова для замка на сундуке, где сидел интервьюер, который его нечаянно задел. Именно этот звук и был тем самым эмоциональным кодом к воскрешению памяти респондента, потому что после этой паузы со звяканьем засова сундука ее воспоминания были связаны именно с тем моментом, как "активисты" открыли сундук, в котором хранилась одежда семьи, доставали одну вещь за другой, заносили в список, тут же что-то прикидывали на себя и т.д. Очевидно эта картина была как-то связана со стуком запора сундука, который в контексте данной беседы сыграл свою роль в пробуждении вытесненных из памяти воспоминаний.