Образы бога

Хеллингер (в г, Неве-Шадом): Сегодня мы празднуем Шаббат. Это священный день, в который люди вспоминают о божьей помощи еврейскому народу. Бог — большая тема для всех людей и народов. Возникает вопрос: достойны ли мы бога? Ведем ли мы себя почтительно по отношению к нему? Не используем ли мы бога в своих целях? Большинство религий использует бога, а не служат ему.

Я долгое время размышлял, что происходит в душах людей, когда они думают о боге. Или что происходит в их душах, когда они любят бога или боятся его. Я обнаружил, что существует связь между образами бога в нашем представлении и действием совести — то есть, тем, как именно эти образы в нас живут. Личная совесть, данная нам в ощущениях как чувство вины или невинности, различает добро и зло, хороших и плохих людей, моральное и аморальное поведение.

Что это значит для нашего способа представления бога? Он, как и совесть, различает между добрыми и злыми людьми. Мы приписываем ему те же мысли и суждения, какие нам диктует совесть. Значит то, что считается хорошим в нашей семье, хорошо и для бога. А то, что наша семья отвергает, отвергает и бог. Таким образом, действие совести распространяется и на бога.

У каждой религии есть основатель. Христианство восходит к Иисусу, хотя мы не знаем наверное, хотел ли он основать религию. Христианство возникло позже из его учения и учений апостолов. Иудаизм в некотором роде восходит к Моисею. Он дал евреям законы, хотя вера в бога Израиля существовала и до него. Ислам основал Мухаммед, а буддизм — Будда.

Подчас мне думается, что бы произошло, если бы мы встретились с основателями великих религий в человеческом обличий. Что, если бы можно было встретиться с Моисеем или Иисусом, Мухаммедом или Буддой? Что бы произошло в наших душах? Позволили бы мы им быть на равных с нами? Что изменилось бы в душе и что изменилось бы в нашем отношении к ним? Эта встреча умалила бы или возвеличила нас? Как бы это отразилось на нашей вере и на отношении к высшей силе, которую мы называем богом? Крепче бы стала наша связь с этой силой или слабее? И что бы стало с отношениями между религиями и культурами? Я не имею права отвечать на этот вопрос. Я его только задал.

Страстная пятница в Буэнос-Айресе (Из курса в Буэнос-Айресе, 2001 г.)

Хеллингер: Сегодня Страстная пятница. Для христиан это особенный день. Хороший день? Или плохой? Что в этот день произошло? Иисуса распяли на кресте — обычное дело в Иерусалиме. Об Иисусе, каким он был на самом деле, мало что известно. В Евангелии есть разные пласты. В некоторых еще проступают места о том, каким он был: человеком, знавшим о своих границах, о своей зависимости от бога; иногда у него не выходило добиться, чего он хотел. Словом, по большому счету, человек как все мы. Так он себя осознавал.

А что произошло потом? Когда Иисус висел на кресте, он кричал громким голосом: «Боже мой! Боже мой! Для чего ты меня оставил?» Здесь он был полностью человеком. Человеком, достигшим последнего предела и вынужденного понять, что бог для нас всегда недостижим. В этом и заключалось его величие — узнать об этом и испить эту чашу.

А что затем сделали с Иисусом? Для апостолов, видевших его и слышавших крик, было невыносимо представление о его богооставленности. Они не могли помыслить бога, остающегося тайной. Поэтому они проповедали воскресение Иисуса, и что теперь он сидит справа от бога как бог-сын и придет судить живых и мертвых.

Что случилось потом? О настоящем Иисусе почти совсем перестали говорить. Он вдруг потерял значимость. Павел в своих посланиях почти не упоминает Иисуса. Он был ему неважен. Притом Послания Павла — древнейшие автографы Нового Завета. Евангелия возникли намного позже, на тридцать-пятьдесят лет позже.

Они написаны с верой в возвышение Иисуса. Так настоящий Иисус отошел в тень.

Возвысившийся Иисус — по сути, ужасный Иисус по сравнению с настоящим Иисусом, о котором нам хоть что-то известно. Стоит только открыть и почитать Откровение Иоанна Богослова, как возвысившийся Иисус там описан. Он появляется на белом коне и перед въездом в город топчет точило вина ярости и гнева бога, и кровь поднимается до поводьев коней и течет на многие версты. Не правда ли, ужасные слова? И это бог? А Иисус сидит справа от него, и они говорят лишь о крови и расправах? И этот бог провозглашается богом любви?

В этой связи обнаруживается еще одна уродливая вещь, а именно ненависть христиан к евреям. В Евангелии от Матфея есть такой отрывок, помещенный, очевидно, с гнусной целью, мол, весь народ кричит: «Кровь его на нас и на детях наших». Здесь начинаются страдания евреев от христиан. Чего только не натерпелись евреи от христиан. Как и Иисус. Когда читаешь и слышишь, сколько бед причинили еврейскому народу, по сути, это то же самое, что причинили Иисусу. Притом евреи вели себя кротко, как повествуют и об Иисусе. Как агнцы на заклание, они не издавали ни звука. Странная вещь — во время Холокоста сотни тысяч людей просто уводили, а они и не сопротивлялись.

Что в евреях есть такого для нас? Еврейство — особенный образ в наших душах. Ведь то, что христиане им причинили и как с ними обошлись, следует определенному внутреннему образу. Кого воплощают евреи в наших душах? Человека Иисуса, от которого отрекаются многие христиане. С возвышением человек Иисус потерпел немало несправедливости. Он больше не может оставаться человеком, как все мы. Приходится его отвергнуть, иначе нам пришлось бы столкнуться с оставившим Иисуса богом, который и для нас недостижим. Поэтому в евреях мы боремся с темной стороной христианства.

Пожалуй, сегодняшний день — возможность задуматься о том, как восстановить справедливость по отношению к человеку Иисусу и евреям. Вчера в расстановке мы видели, что происходит, когда убийца смотрит в глаза жертве. Как оба вдруг проникаются общим горем и в посмертии обретают мир. У меня сейчас тоже возник образ. А что, если представить, как Иисус в загробном мире встретился с Иудой, с осудившими его первосвященниками, с Понтием Пилатом, с теми, кто приколачивал его к кресту? Они смотрят друг другу в глаза, человек человеку, плачут о случившимся и так обретают покой. Если в нас будет жить этот образ, мы сможем взглянуть евреям в глаза, человек человеку, и вместе с ними скорбеть о причиненных им бедах — в средние века во всех христианских странах, скажем, в Испании, России, а в последнее время, прежде всего, в Германии. Тогда этот день станет днем примирения и согласия.