Перенос воли к уничтожению

В группах, в которых правовой порядок защищает индивида от воли к уничтожению других членов, иногда происходит перенос воли к уничтожению на другой уровень. Например, в сферу политики или в научные и идеологические дискуссии. Заметить волю к уничтожению можно по потере конструктивности диалога. Вместо того, чтобы вместе заниматься поиском наилучшего решения, рассмотрением и проверкой фактов, люди порочат представителей другой партии, нередко пуская в ход клевету. Агрессия, которая в таких ситуациях высвобождается, не намного отличается от физической воли к уничтожению, ее цель — на эмоциональном уровне и намеренно — уничтожить другого человека, по меньшей мере, морально, сделав его врагом группы, со всеми вытекающими последствиями.

Может ли индивид себя защитить? Нет. Он втянут в конфликт без собственного вмешательства. Однако существует опасность, что в нем в ответ на агрессию проснется подобная воля к уничтожению, с которой не так просто справиться.

Справедливость

Столкновения подпитываются не только за счет воли к уничтожению, но и за счет общей потребности всех людей в балансе между давать и брать и между выгодой и потерей. Нам это знакомо как потребность в справедливости. Мы успокаиваемся, когда баланс восстановлен. Поэтому справедливость для нас — высшее благо.

Но всегда ли? Или только в конкретном контексте, когда речь идет о хорошем балансе? Ведь если речь заходит о возмещении потери или ущерба, потребность в справедливости имеет совсем другие последствия. Приведу пример. Если другой человек нам что-то причинил, мы жаждем мести. Значит, в целях восстановления равновесия и мы хотим ему причинить зло. С одной стороны, из чувства справедливости, с другой, побуждаемые волей к уничтожению. Мы хотим предотвратить, чтобы другой человек снова причинил нам боль или нанес ущерб. Поэтому в делах мести мы заходим дальше, чем того требует потребность в восстановлении баланса и в справедливости, и причиняем обидчику больше боли и ущерба, чем он нам. Теперь и он жаждет справедливости и мести, и так конфликт будет длиться бесконечно. Справедливость в таком случае становится поводом для мести. Воля к уничтожению действует во имя справедливости.

Совесть

Есть кое-что еще, что разжигает конфликт. Хоть мы и называем это «чистой совестью», оно причиняет немало зла. Как и справедливость, чистую совесть нередко впрягают в повозку воли к уничтожению. Если кто-то считает себя лучше других, а значит и вправе поступать с ними по-своему, «с чистой совестью», он руководствуется своей совестью.

Действительно ли своей? На самом деле, совестью семьи и социальной группы, которые позволили ему выжить. Совестью группы, которая смогла выжить в конфликте с другими группами благодаря воле к уничтожению. Поскольку в представлении многих людей совесть — это нечто святое, войны с инакомыслящими и даже их уничтожение считаются священными. Отсюда пошли «священные войны» — на поле боя и в рамках одной группы, когда инакомыслящий и по-другому поступающий человек воспринимается как угроза для сплоченности группы. Как и на войне, цель — чистая совесть — здесь оправдывает средства. Поэтому призывы к совестливости и справедливости обидчиков бесполезны и не найдут отголоска. Нет, они не стали вдруг злыми — просто в них проснулась совесть, и они верят, что сражаются за правое дело.

И наоборот, если считаешь правильным взывать к совести других, руководствуешься другой совестью — своей чистой совестью — и рискуешь под влиянием чистой совести пустить в ход те же средства, что и обидчик. Поэтому на уровне справедливости и чистой совести бесполезно искать решения для больших конфликтов.