СТАТУС (к позиции 5.3)

От лат. status — положение, состояние, статус. 1) Понятие С. из юриспруденции в логику было введено Тертуллианом. Значение С. со времен ранней патристики придается предикату, образующему единство со связкой. Согласно идее С., любая предикация, в том числе определение, есть одно из свойств субъекта. В идее С. осуществляется связь идеи универсальности с идеей субъектности, которой присуща интенциальная способность конструировать предмет. С. всегда бытие-чем-то, что означает: всякое бытие в христианском мире присуще чему-то прямо и непосредственно. Невозможно бытие, присущее вещи некоторым образом, как говорил Аристотель. По Тертул-

582

лиану, «быть ничем» значит «не быть вообще», а «быть» значит быть «не-ничем» [1:197]. В этом качестве идея С. близка идее значения. Разные С. друг относительно друга являются тропами. Петр Абеляр идее С. придает логическое обоснование. Поскольку субъект причащает себе любую вещь, то этот субъект первично

— полностью и непосредственно — обладает всеми возможными формами бытия. В силу этого глагол «быть» всегда употребляется двуосмысленно — в экзистенциально-связующем, причащающем вещь Богу, значении. Фундаментальная форма предложения у Петра Абеляра — А есть-В, или, если «есть-В» обозначить как С, АС. Глагол «быть» выступает в порождающей функции. В «Теологии Высшего блага», анализируя высказывание «Бог есть Отец, или Сын» [2:221], Петр делает такой вывод: «Мы не будем не правы, сказав, что Мудрость рождается Могуществом, то есть что Мудрый происходит от Могучего» [2:222]. Порождение есть акт связи, ведущий к существованию. Так, пишет Петр Абеляр, можно сказать, что «восковое изваяние происходит из воска, хотя, однако, сам воск и восковое изваяние тождественны по сущности», но не по статусу, который обусловлен разными свойствами вещи и различием идей творения и рождения [2:222 — 223].

Идея С. предполагает, что одна и та же вещь может быть взята в разных отношениях (с другими вещами, внутри самой себя и рассмотренная с разных позиций и в разных положениях); в философии ХХ в. она созвучна идее «состояния дел» или «положения вещей», высказанной Л. Витгенштейном.

2) Понятие С. в социологию было введено для того, чтобы разграничить социально-экономическое положение в зависимости от оценки места человека и группы в обществе. Начиная с М. Вебера С. понимается как характеристика уважения и престижа, который приписывается членам определенной социальной группы (личностный С), профессиям (профессиональный С), социальным группам (статусные группы), предполагает определенные ожидания и социальное признание. В теории социальных ролей С. — положение, занимаемое человеком в социальной группе и сопрягаемое с совокупностью прав и обязанностей (социальная роль), которая принимается им и «разыгрывается».

Библиография

1.Тертуллиан. О воскресении плоти // Тертуллиан. Соч. М., 1994.

2.Петр Абеляр. Теология «Высшего блага» // Петр Абеляр. Теологические трактаты. М., 1995.

Неретина С.С.

ТРОПЫ (к позиции 5.3)

Тропы (от греч. — поворот, оборот речи). 1). В поэтике это двуосмысленное, или двузначное употребление слов: иносказательное и буквальное, которые связаны друг с другом по принципу смежности (метонимия, синекдоха), сходства (метафора), противоположности (ирония, оксюморон). Обучение Т. входило составной частью в грамматику, в компетенцию которой, помимо Т., входило знание слов, букв и слогов, умение владеть правильной речью, определения, стопы, ударения, пунктуация, орфография, аналогии, этимологии, различения, варваризмы, басни, стихи, история. 2) Т. — гносеологические аргументы в критике у скептиков. Начиная с Пиррона, Т. трактовались как различные состояния вещи, чем подчеркивалась их нестабильность, изменчивость. Наличие Т. подчеркивало невозможность обнаружить критерий истинности в чувственном и интеллектуальном познании, несостоятельность этики, произвольный выбор аксиом. Вскрывая несостоятельность онтологического понимания истины как вечной, неизменной и непротиворечивой, они обосновывали необходимость следовать практическому выбору. Т. рассматривались как гносеологические аргументы против догматизма, служили основами морали. Это побуждало или к воздержанию от суждений, претендующих на окончательность, или к признанию (как то было у Энисидема) равновероятных противоположных суждений, предпочтению чувственного знания. 3). В средневековом понимании — любое суждение, сколь бы точным оно ни было, перед лицом Бога рассматривалось как троп; изменчивость тварного мира являлась онтологическим аргументом, по принципу Августина: «Я ошибаюсь (изменяюсь), следовательно, существую».

Однако в Средневековье Т. имели гораздо более существенное значение, нежели только грамматическое. Они были теснейшим образом связаны со способом мышления, который все средневековые философы и богословы, русские в том числе (Стефан Яворский), называли «тропическим разумом» (sensus tropicus). Средневековые мыслители полагали, что любое суждение, сколь бы точным оно ни было, перед лицом Бога всегда есть Т., иносказание. Тот, кто осмеливался говорить не только о плотской, но и о духовной сущности, прибегал к помощи аналогий или сравнений, которые суть способы организации Т., способствующие пониманию сути дела и являющиеся слабой попыткой уловить или постичь Бога через тварный мир.

Августин немало глав трактата «О христианском учении» посвятил анализу тропов и иносказательной речи, о чем свидетельствуют названия глав: «Почему полезна неясность Писания, пере-

583

данного через тропы и фигуры», «Жалкое рабство — понимать буквально фигуральные выражения Писания», «Необходимость знания тропов» и др. Для Беды Достопочтенного фигуры и тропы представляют собой важную часть истолкования Библии. «Слова, обозначающие сотворенные сущности любого подверженного изменению естественного и неестественного предмета, не могут сказываться о Природе созидающей [то есть о Боге] в собственном смысле, но только в переносном», — писал в трактате «О разделении природы» Иоанн Скот Эриугена. По Петру Абеляру, человеческий язык приспособлен к сказыванию о вещах этого мира, но «сами слова необходимо превосходят их собственное значение» и, «будучи посредниками Св. Духа», в переносном смысле свидетельствуют о Боге. Гугон Викторинец (Гуго Сен-Викторский) рассматривает тропологию как учение об аллегорическом, историческом и анагогическом объяснении библейских текстов.

Тропы основываются на идее сходства и подобия, выражающей соотношения между созданными вещами и между созданными вещами и Творцом. Т. представлялся и в виде единичной вещи, и в виде общего понятия, выражающего статус вещи. Бытие человеком — один статус Сократа как индивида, живущего в физическом мире, и другой его статус в качестве образа и подобия Бога. В отличие от Античности, где Т. использовался только в качестве иносказания, в Средневековье Т. строго этически ориентирован. Являясь одним из способов речевого высказывания, то есть творческого свободного волеизъявления, Т. крепко связан с идеей выбора и долженствования. Это особенно заметно в перифрастических формах описания будущего, которое в «Исповеди» Августина характеризуется не только как время, но как желание, надежда, опасение. Христианство в целом, усилив чувство бытия, придавало ему этическую направленность. Петр Коместор в прологе к Библии определил систему Т. (тропология) как «вознесение на крышу мироздания, когда благодаря содеянному нам сообщается то, что должно делать». Потому тропология обозначается через этическую категорию благого.

Система Т., таким образом, представляет содержательную сторону мышления в ее тождестве с формальнообразными структурами. Средневековье также обнаружило возможности «сворачивания» смыслов сказанного в фигурах речи, каковыми являются гендиадис, силлепс, эллипс, анафора, эпифора, антитеза и умолчание. Как правило, комментаторы и грамматики наставляли образцам сотворения речи, показывая ее рукотворность, вменяя в обязанность пользующемуся ею быть ее творцом, вскрывая двойственную основу творчества: быть проводником Божьего Слова (в силу акта творения) и обладать способностью рождать собственное произведение (в силу дара творения). Фигуры речи, способствующие усилению самовыразительности, обнаруживают способность Средневековья представить себя в «образах неподвижности» (O.A. Добиаш-Рождественская), Т. — в образах движения, демонстрируя именно средневековую онтологию речи.

Вэпоху Просвещения Дж. Вико усматривает в Т. основания поэтической речи, логика которой строилась как метафора, метонимия и синекдоха [1:146-149]. Если для философов Нового времени Т. — источник ошибок мышления (например, в логике Пор-Рояля), то Т. становятся предметом риторики как фигуры речи [15, 16, 17], или поэтики, где знание о тропах является знанием правил стихосложения и стилистики. Так понимаются Т. у Гете, Баумгартена, Новалиса. Немецкие романтики сделали акцент на иронии как на универсальном Т.

Поворот к анализу Т. был начат Ф. Ницше в учении о риторическом характере языка. Этот поворот оказался весьма существенным, ибо в Т. стали видеть не столько лингвистический, сколько культурный и семиотический феномен (А. Ричардс, М. Блэк).

ВХХ в., по мнению Д.М. Армстронга, «произошло то, что в ряде случаев Т. были заново открыты философами» [14:113]. Однако не зная, что когда-то теория тропов была весьма развита, многие философы, понимавшие серьезную необходимость для указания на разные состояния вещи, должны были создавать новые термины, выполнявшие функции старого Т. Стоут пользовался термином «абстрактные особенности», Бергман — «совершенные особенности», Д.С. Уильямс пользовался старым названием «тропы», Уолтер-шторф называл их «случаи» (1970), Кюнг — «конкретные свойства», другие философы — «свойство-инстанции». Сейчас возвращается к жизни именно термин «троп», о чем свидетельствует упомянутый труд Д.М. Армстронга. Однако он ограничился фиксацией значения Т. только как единичности и субститута. Подробно анализируя и критикуя «тропические» теории связки, отношения, свойства, Армстронг не ставит проблемы Т. как этического выбора. Он рассматривает систему тропов и универсалий как взаимодополнительные, в его анализе Т. выполняет функцию сходства или отношения, заместителя универсалии или связки, будучи этически нейтральным. X. Уайт анализирует Т. фигуративного языка историков XIX в. (иронию, метонимию, метафору). Изучение Т. любого научного языка становится в конце ХХ — нач. XXI в. одним из важных направлений логики исследования нарративов.

584

Библиография

1.Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1977.

2.Башляр Г. Психоанализ огня. М., 1993; Вода и грезы. М., 1998; Грезы о воздухе. Опыт о