493-

допускает членимость бытия на вещи, и сам будет членить онтологию на объекты. Все это будет теми или иными образами существующего.

Существующее существует по-разному: одно дело — существование стула как артефакта той или иной культуры, другое — существование его образа, в одном смысле существует треугольник как чертежный инструмент, в другом — треугольник как геометрическая фигура. В культурологическом дискурсе вообще, и в культурологии профессиональной деятельности в частности, приходится иметь дело с единицами всех приведенных модальностей существования.

Такая разнокачественность существования является фундаментальным онтологическим фактом, который так или иначе осознавался и описывался (так, средневековая философская мысль вращалась вокруг заданной Античностью темы о статусе общих понятий).

Для описания разных аспектов разнокачественности существования A.A. Любищев [3] вводит 16 критериев реальности (непроницаемость, протяженность, весомость, объективность, надежность, удобство для прогноза, конкретность, длительность — не эфемерность, повторяемость, эссенциальность — не эпифеноменальность, элементарность — не артефакт, непрерывность — связность, непротиворечивость, индивидуальность, дискретность, реальность воплощенной идеи). Используя их, в существующем можно выделить некоторые области, которые отличаются друг от друга типом существования и характеризуются сходством существования различенностей внутри одной области. Такие области получают название модусов реальности. Ю.А. Шрейдер [6] показывает, что критерии Любищева не являются взаимонезависимыми, и строит свою систему критериев реальности (локализован-

523

ность, устойчивость, индивидуальность, логичность, внутренняя организация, внешние связи, самодостаточность), через которые могут быть представлены и критерии реальности Любищева (табл. 1). Таким образом, существует все, но в том или ином модусе реальности — в модусе реальности эмпирической данности, фантазии, мечты, логической ошибки и т. д.

Таблица 1. Соотношение критериев реальности по A.A. Любищеву и Ю.А. Шрейдеру

494-

Некоторые из модусов реальности могут соотноситься с объектом (который отличен от вещи, предмета, продукта и т. д.), и тогда они будут квалифицироваться как объективная реальность, другие — с субъектом (который отличен как от того, кто лишен субъектности, так и от того, кто помимо субъектности обладает еще и личностным началом), представляя собой субъективную реальность.

Те модусы реальности, которые проявляют себя (т. е. они не являются ноуменами) и на взаимодействии с которыми основана деятельность человека, его активность в культуре, предстают как действительность. Действительность определяется принадлежностью человека к той или иной культуре, характером его образования, особенностями занятий. Зависимость характера действительности от особенностей языка обсуждается в контексте гипотезы лингвистической относительности Сепира — Уорфа. Сравнение культур разных типов (например, европейской цивилизации и индийской аскетики) показывает степень и характер различия действительности. На индивидуальном уровне это имеет и практическое значение (например, в психиатрии некоторые особенности личности и интеллекта европейского человека, которые в противном случае квалифицировались бы как психическая патология, таким образом не квалифицируется, если психиатру известно, что данный человек приобщен к восточной аскетике). Системно-деятельная концепция Г.П. Щедровицкого предлагает на основании подобного рода данных создание особого типа онтологических построений.

Культурный — повседневный и профессиональный — опыт человека подсказывает, что окружающее имеет две нечетко очерченные сферы — сферу несомненной достоверности и сферу заблуждения, лжи. Эти сферы существуют, по-разному реальны и относятся к разным типам действительности. Распространено радикальное допущение о том, что все существующее может быть распределено по этим двум сферам.

Феноменологическая редукция в духе Э. Гуссерля показывает, что обе сферы не являются пустыми. К первой сфере принадлежат не подлежащие сомнению чтойности — предметы мебели, продукты питания, попадающиеся под ноги камни, водные потоки и т. д., ко второй — прямоугольные треугольники с красными катетами, шестирукие женщины, подоконники, сделанные из мыльных пузырей, но также и идеальный газ, абсолютно твердое тело, материальная точка и т. п. идеализации.

Первая сфера, квалифицируемая как истинная, данная, объективная и т. д., будет далее обозначаться как подлинность (несмотря на непривлекательность эти-

524

мологии — подлинно то, что выпытано под длинником — палкой для получения признательных показаний путем пыток). Вторая, обозначаемая порою как ложь, заблуждение, кажимость, видимость, иллюзия и т. д., будет именоваться мнимостью. М. обычно квалифицируются как нечто порочное, недостойное, не имеющее никакого положительного значения, бесплодное и даже вредное. Тем не менее значительная (если не большая) часть культурных концептов относится к области М. (идолы толпы, содержание многих сплетен, пропагандистские лозунги и т. д., но также и любые идеализации). Поэтому целесообразно использовать термин «М.» описательно, а не оценочно (ср. мнимые числа в математике, М. в геометрии — см.: Флоренский [4]).

М. порою обладают высокой манипулятивной ценностью, однако в культуре использование инструментов, основанных на привлечении М., вызывает настороженность. Широкое же распространение таких инструментов приводит к формированию цивилизации. При этом как издержки цивилизации возможны дегуманизация и бездуховность. Широко используются М. и в социальных технологиях.

История культуры и человеческой мысли — философской, религиозной, научной, практической — это в значительной мере стремление обрести подлинность. При этом подлинность все время ускользает. На ее месте всякий раз оказывается М., причем часто нового типа (ср. персидский образ мудреца, раздвигающего локоны своей возлюбленной истины и обнаруживающий под ними вместо лица зеркало, в котором видит свое отражение). В этом стремлении к подлинности М. обычно оставляют без внимания, и о них можно сказать не очень много, хотя они составляют основную часть культуры — при том что о подлинности можно сказать еще меньше.

Хотя опыт показывает, что сознание имеет дело в основном с М., их исследованию уделяется значительно меньше внимания, чем постижению подлинности. Примерами постижения М. являются представления Ф. Бэкона об идолах, классификация ошибок мышления Дж. Локка, одна из книг «Системы логики» Дж.С. Милля, представления Ст. Лема о фантоматах (см.: [2] Глава 6, Фантомология), статья A.B.

495-

Гулыги [1]. Тем не менее их систематического изучения не осуществляется (см.: Чебанов [5]).

М. обладают по крайней мере некоторыми из тех характерных черт, ряд которых перечислен ниже.

— Таким соотношением декларируемого и реализуемого, при котором рефлексия различия между ними никогда не может быть доведена до конца.

—Подобным же соотношением открытого и латентного.

—Заразительностью для сознания многих людей.

—Ориентированностью на многообразие воспринимающих — хорошая М. будет важной (но поразному) и для наивного ребенка, и для ученого, и для мудрого старца.

—Специфической апелляцией к целому, которое не исчерпывается набором своих видимых частей.

—Экстремальной мерностью представления — либо одномерностью, либо многомерностью, но не среднемерностью, которая легче рефлексируется.

—Незаданностью и подвижностью границ того, что является предметом внимания.

—Недоговоренностью — всегда главное может быть отнесено к тому, что недосказано (ср. апофатика).

—Ориентацией на тезаурус респондента.

—Амбивалентностью, которая может быть не проявлена.

—Оперированием с мнимыми членениями интенционального объекта — такими, которые не отображают его природу.

—Видимостью общедоступности. Механизмами порождения М. могут быть обман (преднамеренный), путаница (непреднамеренная), вынужденные осознанные экстраполяции (степень и границы правдоподобия которых осознанно оцениваются) и экспансии (ситуации, подобные экстраполяции, но спонтанные поэтому часто неосознаваемые, без рефлексии их основательности и правдоподобия). Существуют и особые источники порождения М. — сны, видения, призраки, сверхценные идеи, ложные чудеса. .

Различимы разные типы М.

Миражи характеризуются тем, что они видны только из фиксированных позиций, так что при их смене разрушается и мираж. При этом становятся понятны и механизмы возникновения такой М. Примером миража является представление о возможности разрешения всех проблем с помощью денег.

Фантомы — отсутствующие, часто утраченные компоненты сущего. Хороший перечень фантомов содержит «Молитва Франсуа Вийона» Булата Окуджавы.

Фикции — специально сконструированные квазиобъекты, которые уподобляются подлинным объектам, но заведомо ими не являются (см.: флогистон). Статус реальности, границы применимости и правила манипулирования с ними хорошо осознаются. Эвристическая ценность таких конструкций оказывается очень высокой (ср.: минимальное государство Хайека).

Экспансии подобны фикциям, но возникают в результате спонтанного оперирования с вновь порожденными квазиобъектами без рефлексии границ и правил экстраполяции соответствующих характеристик.

525

Примером экспансии будут суждения типа «все мужики только и думают о пиве».

Идеализации — представления подлинных (не мнимых) объектов как фикций. В социальной реальности чаще всего происходит приписывание идеализациям оценочных характеристик, в науке этому соответствует поиск эмпирических презентантов теоретических объектов (металлический шарик как презентант материальной точки, инертные газы как презентанты идеальных).

Идеалы возникают из фикций и идеализаций, когда оценочная нагрузка является основным смыслом соответствующих представлений (заслоняя другие компоненты смысла), в результате чего у идеала появляются свойства мифа. Разрушение идеала — вещь чрезвычайно опасная для социума, отсутствие же его рефлексии делает это общество беспомощным как по отношению к внешним влияниям (отсюда — ксенофобия), так и по отношению к внутренним изменениям (что определяет консерватизм). Фикция превращается в идеал, когда становится развернутой идеологемой (образ полиса у Платона).

Идолы (фетиши) возникают тогда, когда человек теряет способность к рефлексии идеалов, и они начинают управлять им.

Мифы — такие предельно целостные образования, подлинность или М. которых не может быть ни верифицирована, ни фальсифицирована (ср. представление об истине как о том, что верно вместе со своими отрицаниями), их ложность может быть обнаружена только в результате инсайта. Тем не менее характерной чертой мифа является его дуальность, что проявляется в его внутренней пронизанности «черно-белыми» бинарными оппозициями (см.: Позиция 6.2). С точки зрения представлений о психическом онтогенезе подобная дуальность — показатель инфантильности.

Перечисленные М. — это фундаментальные М., мнимости первого порядка. Мнимости второго порядка

возникают тогда, когда одни М. осознаются как другие, скажем, фикции начинают функционировать как идеализации, фантомы как мифы и т. д. Такого рода М. порождаются тогда, когда происходит перерождение и даже вырождение какой-либо сферы деятельности. Так, когда начинается разговор о научной картине мира, то имеет место явный выход за пределы науки, в результате чего порождается особое мифоподобное построение. Осознание этого факта и приводит к представлению о менталитете или парадигме. Сфера «духовной культуры», в особенности массового сознания, перенасыщена подобными М. второго порядка.

Стремление вырваться за пределы М. толкает на абсолютизацию не подлежащих сомнению чтойностей