Глава XIII

т очнее часть этой вставки, я возвожу к новгородскому источнику Началь­ного свода. Новгородский летописец оттенил этими словами, читавшими­ся притом, как кажется, ниже, после сообщения об изгнании Варягов, что Словене, Кривичи и Меря не составляли одной волости, а управлялись друга он друга самостоятельно. Считаю вероятным, что соответствующее место в Новгородском своде читалось полнее, а именно в нем сообщалось о по­строении Словенами Новгорода и о старейшине новгородском Гостомы-сле. Как мы видели (§ 160¹), Новгородский свод содержал упоминание о Го-стомысле; наиболее подходящим местом для этого упоминания был рас­сказ о событиях, предшествовавших изгнанию Варягов. Во второй части вставки находим: «кождо своимъ родомъ владяше, а Чюдь своимъ родомъ ». Эту часть вставки я не могу возвести вместе с началом вставки к одному об­щему источнику: ведь это продолжение вставки противоречит ее началу; в начале говорится о том, что Словене, Кривичи и Меря имели свою волость, т. е. свою государственную власть, свое княжение; а здесь читаем: «кождо своимъ родомъ владяше »; итак, здесь находим утверждение, что названные племена жили родами, управлялись родовыми начальниками. Я думаю, что в этом выразилась особенная точка зрения составителя Начального свода, особая его историк-политическая концепция: княжеская власть началась только с водворением на Руси княжеской династии, а бывшие до того кня­зья — это или самозванцы, или родовые старейшины. Та же мысль выра­жена им в самом начале: «Живяху кождо съ родомъ своимъ на своихъ местехъ и странахъ, владеюще кождо родомъ с в о -и-м ъ»; эти слова представляются явною вставкой, прибавкой к последую­щему рассказу о построении Киева тремя братьями; этим словам соответ­ствуют во второй части рассматриваемой вставки сначала: «кождо своимъ родомъ владяше», дальше «а Чюдь своимъ ро­домъ»; ясно, что автором, сочинителем обоих мест является одно и то же лицо. Переходим к третьей вставке: мы считаем такой вставкой имя Чуди. Ведем ее к Новгородскому своду, основываясь, во-первых, на том, что Чудь не названа с самого начала, не названа она и ниже в числе племен, обложен­ных Игорем данью; напротив, мы находим Чудь в эпизоде о призвании кня­зей, и имени ее соответствует город Изборск, пограничный город Словен и Чуди⁸. Эта Чудь была необходима для составителя Новгородского свода: иначе он не мог уяснить себе поселения Трувора, одного из призванных ва­ряжских князей, в Изборске. Я думаю, что в Новгородском своде Чудь была прибавлена уже к первому перечню племен; но Начальный свод, руковод­ствуясь Древн. Киевским сводом, опустил Чудь в этом первом перечне; зато он оговорил ее особо во вставке «а Чюдь своимъ родомъ » и привел ее имя ниже, во втором перечне.

8 «Изборск, поставленный на самой окраине Кривского населения, с северо-запада, на рубеже с сильною Чудью, и в соседстве Новгородцев...» Барсов, Очерки русск. ист. геогр., 180. Соловьев утверждал, что под этой Чудью должно разуметь «Воть или Водь древней Вожской пятины в Новгородской области, которых и теперь русские соседи называют не иначе, как Чудью». Ист. России, I, 98, пр.

223

ЧАСТЫ ___________________

§ 203. Приведенный выше рассказ Древн. Киевского свода, как мы пред­положили (§ 200¹), продолжался словами: «Словене же седяху Новего-роде. И отъ техъ Варягь прозвашася Варягы, прежде бо беша Словаке ». Первая фраза восстановлена нами по догадке, а вторая извлечена из Началь­ного свода (Повести вр. лет); слово «Варягы» вставлено на основании выше приведенных соображений.

Каков же смысл всего этого рассказа Древн. Киевского свода и каково его происхождение? Он представляется введением к дальнейшему расска­зу о киевских событиях, к рассказу о водворении варяжского князя в Кие­ве. Этот дальнейший рассказ основывался на народном предании, быть может, на народной песне о том, как был взят Киев вещим Олегом. Пред­шествующее ему сообщение о событиях северных основывалось не на на­родном предании и не на припоминаниях, а на комбинациях киевского ле­тописца. Он знал, во-первых, из народного предания о завладении Киева князем Олегом; во-вторых, упорная традиция указывала на варяжское происхождение киевской княжеской династии и княжеских дружинников⁹; в-третьих, современные отношения (XI в.) и припоминания из более древ­них времен свидетельствовали об объединении северных и южных племен под главенством одного князя; в-четвертых, земли Словен, Кривичей и Мери соединялись в представлении киевлян в одном общем представлении о верхних, верховных землях¹⁰; в-пятых, представление о новгородских славянах тесно связалось с представлением о Варягах, частью от того, что в Новгороде, действительно, жило немало Варягов (ср. в нем Варяжскую божницу, Варяжскую улицу), частью от того, что Варяги шли в Киев через Новгород и, конечно, увлекали с собой немало Словен, постоянно смеши­ваясь с ними в дружинах, частью, наконец, и от того, что близость новго­родских владений к Варяжской земле переносила естественно на Новгород-

9 Приведу, например, следующие данные. Древняя проложная статья о Владимире на­чинается словами: «Сь бысть сынъ Святославль отъ племени Варяжьска князь Воло-димиръ». Одно из древнерусских поучений на неделю мытаря и фарисея содержит такое место: «не хвались родомъ, ты благородный, не говори: отецъ у меня бояринъ, а мученики Христовы братья мне». По объяснению В. О. Ключевского, «это намек на христиан варягов, отца с сыном, пострадавших от киевских язычников при князе Вла­димире в 983 году. Значит, русскому обществу XI в. боярин русский представлялся не­пременно родичем, земляком киевских мучеников варягов, хотя в X и в начале XI в. известно по летописи немало княжих мужей из туземцев славян», Курс русск. ист. I, 197. Боярин Шимон, игравший видную роль при дворе Изяслава, был, согласно Пате­рику, варягом по происхождению. Варяжское происхождение большинства имен Олеговых и Игоревых мужей, занесенных в договоры, стоит вне сомнения. Родствен­ные связи Ярослава с варяжскими конунгами также имеют значение в вопросе о ва­ряжском происхождении киевской княжеской династии.

10 Ср. «Володимеру же шедшю Новугороду по верховьние вое» (Пов. вр. лет 997 г.). Ки евская летопись под 6656 противополагает «верхшя земли» Русской земле: «Изяславъ (Сидевший в Киеве) да дары Ростиславу, что отъ Рускыи земле и отъ всихъ царьскихъ земель, а Ростиславъ (сидевший в Смоленске) да дары Изяславу, что отъ верьхнихъ земль и отъ Варягь». Под 6693 читаем в той же летописи: «Великии князь Всеволодичь Святославъ шелъ бяшеть въ Корачевъ и сбирашеть отъ верхънихъ земель вой». Ср. Соловьев, Ист. России I, 225, прим.

224