Глава III

т е победы над Святополком, приведшим на Русь Печенегов ⁶³; ср. под 6527 (1019) г.: «и взыде противу ему на Льто... и покрыта поле Летьское обои». Во всяком случае, несколько странным представляется совпадение места убиения Борисова и места окончательной победы Ярослава⁶⁴. Не наведено ли было благочестивое предание на мысль, что Борис убит на Альте, суще­ствованием там часовни, церкви или монастыря, знаменовавших на самом деле другое событие? Если это так, то вполне естественно предполагать, что в Древнейшем своде (как и у Нестора) не было указано место убиения Бо­риса ⁶⁵. Но предание указывало, как можно думать, еще на другое место убиения Бориса, на урочище Дорогожич (см. выше § 54). Составитель На­чального свода, отдав предпочтение первому преданию, согласовал с ним второе, предположив, что Бориса на Дорогожиче прикончили Варяги, ког­да оказалось, что он, раненный на Льте, еще дышит.

§ 60. Другое значительное умолчание Нестора видим в рассказе о са­мом убиении Бориса. Мы читаем у него: «и се единъ отъ престоящихъ ему слугъ паде на немь; они же и того пронизоша ». Слуга этот, по свидетель­ству Начального свода, назывался Георгием. Отчего же не назвал его Не­стор? Сравнивая дальше поступок повара Глеба с поступком отрока Бо­рисова, Нестор опять не дает имени Георгия: «оканьныи же поваръ не поревноваше оному, иже бе палъ на святомь Борисе, но уподобися Июде предателю». Ниже, передавая Вышегородскую запись об исцелении сына Вышегородского градника (Миронега), Нестор опять не называет Борисо­ва слугу по имени, хотя и говорит о нем; исцеленный видел с Борисом и Глебом, явившимися ему, «и отрока, иже бе палъ на блаженемь Борисе, свещю несуща предъ святыма». Дошедшая до нас редакция Вышегородс­ких записей называет Георгия: «и поведаше съ нима видевъ Георгия, оного отрока святаго Бориса, ходяща съ нима и носяща свещю». Итак, слуга Бо­рисов удостоился высокой награды, подвиг его давал особое основание для уважения его памяти. Сомневаюсь, чтобы Нестор умышленно умолчал его

⁶⁴ Есть основание думать, что победа эта произошла 24 июля. Ср. в описании Летской битвы: «бе же пятокъ тогда»; 24 июля в 6527 (1019) году приходилось на пятницу; это обстоятельство еще более усиливало связь между местом победы и местом убиения, которое было отнесено также к 24 июля.

⁶⁵ Под 6527 (1019) читаем: «и взыде противу ему на Льто. Ярославъ ста на месте идеже убиша Бориса, въздев руце на небо, рече: кровь брата моего вопьеть к тобе, Владыко! мьсти отъ крове праведнаго сего», и т. д. Если соображение наше верно, то этих слов не было в Древн. своде. Впрочем, на то, что они вставлены, указывает, во-первых, сход­ ство их со словами Ярослава в статье 6523 (1015) года, сказанными им еще в Новгоро­ де: «да будеть отместьникъ Богъ крове братья моея»; во-вторых, Ярослав с полным правом мог вспомнить здесь о крови не одного Бориса, но также и Глеба, если бы летописец не имел в виду подчеркнуть особо связь места Летской победы с местом убиения Бориса (ср. переделку в паремии: «кровь брату моею въпиеть к тебе, влады­ ко, мьсти кръвь правьдьну»); в-третьих, непосредственно за молитвой к Богу читаем, после слов «помоливъся, рекъ», молитвенное обращение к св. Борису и Глебу; такое накопление молитв вряд ли первоначально. Не читалось ли в Древн. своде: «Ярославъ же помолися, рекъ»?

67

имя, если оно было бы ему известно; мне кажется, что это было бы против­но обычным агиологическим приемам. Одно дело — не назвать окаянных убийц или опустить имя того властелина града, сын которого удостоен был исцеления, и другое дело — скрыть имя угодника Божия. Признавая веро­ятным, что Нестор не нашел имени слуги Борисова ни в Древнейшем своде, ни в Вышегородских записях⁶⁶, ставим вопрос, откуда же это имя стало из­вестным составителю Начального свода?

И здесь слуга сначала не назван. «И прободоша Бориса и слугу его, падша на немь, прободоша с нимь». Но затем поясняется, кто был этот слу­га; пояснение это имеет характер вставки.

«Бе бо сей любимъ Борисомь; бяше отрокъ сь родомъ сынъ Угърескъ, именемь Георги, егоже любляше повелику Борисъ, бе бо възложилъ на нь гривну злату велику, в нейже предъстояше предъ нимь. Избиша же ины отрокы Борисовы многы. Георгиеви же сему не могуще вборзе сняти грив­ны съ шие, усекнуша главу его, и тако сняша гривну, а главу отвергоша прочь; темже послеже не обретоша тела сего въ трупии».

Обращаем внимание на связь этого отрывка с рассказом Поликарпа о преподобном Моисее Угрине. «Уведено бысть о семъ блаженемь Моисеи Угриие, яко любимъ бе святымъ Борисомъ. Сей бо былъ родомъ Угринъ, братъ же Георгиа, на негоже святыи Борисъ възложи гривну злата, егоже убиша съ святымъ Борисомъ на Алте и главу его отрезаша, златыя ради гривны. Сей же Моисей единъ избывъ отъ горюя смерти и горкаго заколениа избежавъ, и прииде къ Переделаве, сестре Ярославле ». Конечно, можно бы предположить, что Поликарп, обратив внимание на общее происхождение летописного Георгия Угрина и Моисея Угрина, присочинил рассказ о том, что оба Угрина были братьями и что Моисей был также любим Борисом, у которого служил вместе с братом; следовательно, все, что сообщено им о Георгии, восходило бы прямо к летописи. Но откуда же взято Поликарпом, что спасшийся Моисей скрылся у Передславы? Скажут, что и это сочинено на основании летописи, выставившей Передславу в активной роли помощ­ницы Ярослава, и на основании еще того обстоятельства, что и Моисей и Передслава попали в плен к Ляхам. Но предыдущее исследование показа­ло, что активная роль приписана Передславе составителем Начального сво­да, вопреки данным Древнейшего свода, который не сообщал о том, что Ярослав был извещен о смерти отца и избиении братьев именно Передсла-вой. Следовательно, сам Начальный свод руководствовался какими-нибудь данными о Передславе, позволившими ему внести дополнение в первона­чальный текст летописи. Не те же ли данные отразились в Поликарповом рассказе? Кроме того отметим, что Повесть вр. лет (и, конечно, также На­чальный свод) не говорит прямо о взятии в плен Передславы: летопись со­общает о том, что Болеслав захватил с собой «обе сестры Ярославли» (то же у Поликарпа); следовательно, общая участь (плен) еще не служила до­статочною основой для ассоциации между Моисеем и Передславой.

^{6 6} Дошедшая до нас редакция их могла заимствовать это имя из житийного сказания.

68

ГЛАВА HI

П оликарп, рассказав о Моисее, называет тот источник, откуда он извлек свое повествование. «Се же вписано есть в житии святаго отца нашего Антоша, еже о Мовсеи, бе бо пришелъ блаженый во дни святаго Антоша ». Итак, воз­можно, что в житии Антония говорилось и о родства Моисея с Георгием, и о том, что Моисей, слуга Борисов, скрывался у благочестивой Передславы.

§ 61. Ниже, в главе XI, приведем доказательства в пользу того, что Начальный свод имел в числе источников Житие Антония. Думаю поэто­му, что именно из него заимствованы имя Георгия для слуги, прободенного над телом Борисовым, и подробность о возложении на него золотой грив­ны и отсечении убийцами главы его; замечание «тем же послеже не об-ретоша тела сего в трупии» принадлежит, по-видимому, также Житию Антония и может быть поставлено в связь с благочестивою легендой, со­общающею, что глава св. Георгия обреталась в Борисоглебском монасты­ре, основанном преп. Ефремом Новоторжским (братом Моисея и Георгия), близ Торжка⁶⁷. Итак, глава была обретена, а тела «не обретоша».

§ 62. Мы отвлеклись в сторону от поставленной себе задачи. Возвра­щаясь к сравнению Несторова сказания с летописным, остановимся теперь на случаях прямого противоречия данных Нестора данным дошедшего до нас летописного сказания.

Рассказывая о Борисе, Нестор говорит: «паче посла й потомъ отець и на область Владимеръ, юже ему дасть, а святаго Глеба оу себе остави». Святополк тогда еще начал враждовать против Бориса, «хотяше бо окань-ныи всю страну погубити и владети единъ ». Владимир, узнав об этом, при­вел Бориса к себе. Начальный свод не знает о том, что Борис сидел некогда во Владимире. Под 6496 годом он сообщает о том, что, при распределении уделов, Борису достался Ростов, Глебу Муром, а область Владимира полу­чил Всеволод; правда, распределение это было не первоначальное, так как сначала Ростов получил Ярослав, переведенный в Новгород по смерти Вы-шеслава; можно было бы гадать, что Борис получил сначала Владимир, а потом, после перехода Ярослава в Новгород, — Ростов, но оснований для такого гадания не имеем. Между Нестором и Начальным сводом остается явное противоречие: по Нестору, Борису достался Владимир, а Глеб совсем не получил области; между тем, по Начальному своду, Борису достался Ро­стов, а Глебу Муром. И в связи с этим стоит и дальнейшее противоречие: по Нестору, Глеб, после смерти отца, сел на приготовленный ему кораблец и поплыл от Киева, спасаясь от Святополка; по Начальному своду он, услы­шав о смерти отца, возвращается из своей области в Киев и по пути попада­ется убийцам, посланным Святополком.

Разумеется, мы не спросим: кто же прав — Нестор или Начальный свод? Для решения такого вопроса мы совсем не располагаем данными. Но мы можем рассмотреть вопрос об источниках того и другого рассказа. На что

6 7 Ср. в Летописце Новгор. церкв. Божиим (XVII в.) под 6523 г.: «Преподобный отецъ нашъ Ефремъ Новоторжскии бе в С1Я времена». Основание монастыря относится преданием к 1030 году. Ср. Ратшин, Ист. сведения о монастырях и церквах, с. 510; Ключевский, Древ­нерусские жития святых, 335—338; Зверинский, Материалы для ист.-топ. иссл.

69

опирался в фактической части своей Нестор? На Древнейший летописный свод — это доказано выше; на некоторые устные рассказы «иных христолюб-цев» — об этом заявляет сам автор. Какими источниками располагал соста­витель Начального свода? Прежде всего Древнейшим летописным сводом, а потом еще рядом других письменных и устных источников, как это уже до­казано предыдущим исследованием. Итак, состав Начального свода слож­нее состава Несторова сказания; сложность состава отражалась на необхо­димости согласовать источники, комбинировать их и давать таким образом иной раз придуманные известия, искусственно составленные сообщения.

Таким искусственно составленным сообщением представляется мне и статья 6496 года, содержащая распределение волостей между сыновья­ми Владимира. Новгородский влад. свод сообщал, что первым князем пос­ле крещения был Вышеслав, за ним Ярослав (ср. эти данные во всех переч­нях князей новгородских, читающихся в новгородских сводах); думаю, что данные, касающиеся Новгорода, взяты составителем Нач. свода из этого источника, из влад. свода; о том, что Изяслав сел в Полотске, было ему из­вестно из того обстоятельства, что там сидело все потомство его; что Мсти­слав получил Тмуторокань, составитель Нач. свода заключил из дальней­ших событий (похода Мстислава на Касогов, постройки им в Тмуторокане церкви св. Богородицы и др.); Святослав посажен летописцем в Деревех едва ли не в связи с последующей его судьбой, когда он бежал от Святополка к Угорской горе⁶⁸: казалось, что путь в Угры был ближе всего открыт для князя Деревского; Святополк сидит в Турове, как кажется, в силу своего старшинства; ср. принадлежность Турова старшему Ярославичу — Изя-славу, сидевшему в нем при жизни отца; Туров принадлежит старшему пос­ле Всеволода Ярославича при княжении последнего в Киеве. Неясно, по­чему Ростов отдан летописцем Борису, Муром — Глебу, Владимир — Всеволоду. Неясно также, почему не указано, кто из сыновей Владимиро­вых сидел в Смоленске, в Чернигове, в Переяславле⁶⁹.

68. Об убиении Святослава в Угорской горе существовало народное предание. Ср. Гру­ шевский, История Украши-Руси, 112, с. 7, пр.

69. Позднейшие компиляторы догадывались, что Судислав сидел в Пскове (на основании того, что он позже просидел там в заключении 24 года), а Станислав в Смоленске. Ср. Соф. 1-ю и Новгор. 4-ю и др. — Откуда это известие о Станиславе Смоленском? Поче­ му позднейшие компиляторы не сумели сказать ничего про удел Позвизда? Я думаю, что в распоряжении составителя общерусского свода XV века были какие-то данные, указывавшие на то, что в Смоленске сидел Станислав. Обращаю внимание на возмож­ ность того, что Станислав пережил бурные события 1115—1119 годов. Не его ли сле­ дует разуметь в загадочном известии Скилиция-Кедрина. Известие это, как отметил и М. С. Грушев­ ский (История Украши-Руси, 112, с. 25), заслуживает всякого внимания, ибо читается под 6544 годом, т. е. под там же годом, под которым наша летопись сообщает о смерти Мстислава. Если переставим имена Ярослава и Станислава то получим указание на то, что в 6544 году умерли русские князья Мстис­ лав и Станислав и избран на княжение родственник умерших, Ярослав. Менее правдо­ подобно думать, что за смертью ; надо читать заточение Судислава.

70