Глава XIV

и дет в Дерева в дань; «и примышляше къ первой дани». Что означает это выражение? Судя по концу предшествующей статьи, можно думать, что оно равносильно употребленному там выражению: «хотя примыслити большюю дань». Выше под 6422 годом сообщалось, что «Древляне затворишася отъ Игоря по Ольгове смерти », но Игорь пошел на них, победил их «и възложи на ня дань болши Ольговы», про Олега же известно (статья 6491), что он брал на Древлянах дань по черне куне. Итак, под первою данью приходится разуметь тот размер дани, который установлен был Игорем после вторич­ного покорения Древлян. Но такое толкование, вытекающее из смысла предшествующих статей Повести вр. лет, не согласуется с тем обстоятель­ством, которое выясняется из данных Новг. 1-й летописи, восходящих к Древн. Киевскому своду: Деревская дань была отдана Игорем Свенельду, Свенельд «имаше по черне куне отъ дыма »; Игорева дружина сетует имен­но на это и, следовательно, под ее влиянием, Игорь решается на несправед­ливость: он идет в Деревскую землю для того, чтоб взять с нее вторично годовую дань, собиравшуюся в осеннее полюдье. Итак, выражение «при­мышляше къ первой дани » можно понять так, что Игорь пошел за вторым сбором. Нельзя, однако, признать приведенное выражение удачным; и пред­ложенное толкование не согласовано, как мне представляется, с дальней­шим. Появление Игоря и требование «второй » дани не вызывает протеста Древлян; они, по-видимому, покойно переносят и насилия, чинившиеся Игорем и его мужами; Игорю дана возможность беспрепятственно собрать «вторую» дань: «возьемавъ дань, поиде въ градъ свой». Непонятно в виду этого, для чего летописец подчеркнул сначала (еще до сетования дружи­ны), что Игорь хотел увеличить дань, взимавшуюся с Древлян, отметил даль­ше, что он собирал ее несправедливо, во второй раз, указал, наконец, что собирание дани сопровождалось насилиями. Можно бы ждать, что Игорь именно за эти свои действия встретит отпор со стороны Древлян. Но дело представляется в ином освещении: «Идущу же ему въспять, размысливъ, рече дружине своей: идете съ данью домови, а я возъвращюся, похожю и еще. Пусти дружину свою домови, съ маломъ же дружины возъвратися, желая больша именья ». И вот только тут наступает развязка: Древляне по совещании с князем Малом задумывают дать Игорю отпор и решаются при этом на крайнее средство, на убийство Игоря: «аще не убьемъ его, то вся ны погубить». Развязка несколько отсрочивается посылкой к Игорю про­теста, выраженного в такой форме: «почто идеши опять? поималъ еси всю дань»; но Игорь не послушал Древлян, они вышли из Искоростеня и убили его. В этом освещении нельзя не отметить искусственных черт и явных на­тяжек: главный момент, несправедливое взимание второй дани, отставлен на второй план, а на первый выдвинута и притом, как кажется, не без умыс­ла другой момент: попытка Игоря взять с Древлян еще (третью) дань, но уже при особых обстоятельствах; он отпускает от себя дружину и остает­ся лишь с небольшим отрядом; умысел, руководивший рассказчиком, был тот, чтобы объяснить, каким образом Древляне могли оказаться победи­телями и расправиться с Игорем; желание доказать, что перевес их был

259

ЧАСТЫ

с лучайный и что верх они одержали не в открытом и равном бою, заставило рассказчика пристегнуть к главному моменту (несправедливому взиманию второй дани) другой побочный эпизод, выясняющий, как могли Древляне справиться с Игорем. Благодаря этому развязка отсрочивается, и непосред­ственною причиной ее оказывается жадность самого Игоря («желая боль-ша именья »). Но не ясно ли, что рассказчик уклонился от первоначального плана, отступил от основного замысла? В начале рассказа (мы принимаем во внимание дошедший до нас отрывок Древн. Киевского свода) сообща­лось, что Игорь отдал и Угличскую и Деревскую дани Свенельду; щедрость или расточительность князя вызывает неудовольствие дружины, соблаз­няющей своего князя возможностью прибытка («да и ты добудеши и мы »); князь не только поддается соблазну, но оказывается еще более жадным, чем дружина, и, в явный ущерб ее интересам, собирается походить по Древ­лянам для личной корысти. В Повести вр. лет (и в Нач. своде) не видно этой вопиющей несообразности, ибо в ней отсутствует начало рассказа, где со­общено об уступке Игорем Угличской и Деревской дани Свенельду. Мы вправе поэтому думать, что в Древн. Киевском своде, от которого сохрани­лось начало рассказа, было иначе изложено его окончание, столь резко рас­ходящееся в дошедшей редакции с его началом. Такое предположение объяснит нам поэтому непоследовательность и шероховатость, отмеченные нами в соответствующем тексте Повести вр. лет (и Нач. свода): перед нами оказался бы не первоначальный рассказ, а его переделка, переработка, при которой естественно возникают и шероховатость и непоследовательность изложения.

§ 219⁵. Исходя из начала рассказа, как оно читалось в Древн. Киевском своде, мы вправе спросить себя, чьи же интересы были нарушены Игорем, когда он, поддавшись увещанию дружины, пошел в Дерева по дань; речь дружины дает определенный ответ на этот вопрос: «се далъ еси единому мужеви много» — вот смысл сетований дружины; отними у него дань, ус­тупи ее нам и возьми часть ее себе — вот логический вывод из этих сетова­ний. Следовательно, Игорь, отправившись в Дерева по дань, нарушил этим самым интересы Свенельда и дружины Свенельдовой, которая кормилась Деревскою данью. Дошедший до нас летописный рассказ, как мы видели, дает понять, что Игорь грубейшим образом нарушил jus gentium, от­правившись собирать с Древлян вторую дань; но уже самая наличность на­мека на то, что с них уже была взята кем-то первая дань («и примышляше къ первой дани »), показывает, что мы имеем дело не с первоначальным рас­сказом, ибо не указано, кто же взял с Древлян первую дань. Быть может, я заблуждаюсь, но решаюсь высказать сомнение в том, чтобы первоначаль­ный рассказ (стоявший в непосредственной зависимости от народного пре­дания) мог приписать Киевскому князю столь явное нарушение народных прав. Думаю, что в первоначальном рассказе дело шло не о взимании вто­рой дани, а об отнятии Деревской дани у Свенельда; самый факт похода Игоря в Дерева в дань был равносилен отнятию дани у Свенельда, ибо, ко­нечно, Игорь пошел в Дерева не тогда, когда годовая дань была уже собра-

260