Глава IV

ю щий рассказ), речь его перед сражением с греками, сообщение о пустую­щих до днешнего дня городах, разоренных Святославом, — что все это ве­дет нас к болгарскому источнику. Отсюда заключаю, что болгарская хро­ника окружила Святослава известным ореолом, он стал для нее сказочным героем. Быть может, она давала даже характеристику Святослава, повли­явшую на характеристику, данную Древнейшим сводом³⁵. Поэтому нет ни­чего невероятного в предположении, что именно из болгарской хроники внесены в Древн. свод и те части рассказа, которые могут представляться составленными русским летописцем в интересах прославления русского имени. Не колеблясь, отнес бы я эти сообщения о подвигах Святослава, о разбитии им впятеро сильнейшего греческого войска, о богатой дани, взя­той с греков, насчет русской исторической песни, русского предания, если бы мне удалось убедиться в существовании такой песни, такого устного предания. Быть может, национальное чувство болгар, униженное порабо­щением их Святославом, искало себе утешения в мысли, что Святослав бил и греков, что греки спасли свой город только данью и щедрыми дарами. Предание о дани, взятой Святославом с греков, могло долго держаться в Болгарии именно потому, что греки уплатили ему деньги за занятие Мизии и старались путем денежных обещаний удалить его оттуда. В виду этого я не умею отделить в статье 6479 года элементы болгарские от русских.

§ 89. Впрочем, делаю следующую оговорку. После слов «и поиде Свя-тославъ ко граду воюя и грады разбивая, яже пусты стоять и до днешняго дне» читаем длинный рассказ об испытании Святослава дарами. Этот рас­сказ я признаю вставкой и думаю, что непосредственное продолжение при­веденным выше словам отыскивается ниже: «и посла царь, глаголя сице: не ходи къ граду, возми дань еже хощеши; за маломъ бо бе не дошелъ Царя-града » Трудно решить, кем же сделана эта вставка: составителем Древней­шего свода или составителем Начального свода. Склоняюсь к предположе­нию, что вставка эта появилась впервые в Начальном своде, который, как мы видели, охотно дополнял свой рассказ из народных преданий и песен. Быть может, не о Святославе собственно говорило использованное здесь предание, быть может, оно вспоминало старшего князя³⁶.

§ 90. Делаю еще одну оговорку. Весь конец статьи 6479 года принадле­жит во всяком случае русскому автору. Я думаю, что он читался почти в таком же виде, как дошел до нас³⁷, уже в Древн. лет. своде. Не сомневаюсь в том, что о гибели Святослава от печенегов знал и болгарский источник (как

3 5 Слова «и бе бо самъ храборъ и легко ходя, акы пардусъ», как отмечено В. М. Истри-ным (Александрия русск. хроногр., 160), напоминают сравнение Александра как в Александрии, так и у Амартола с пардусом: «акы пардусъ, дръзостью воюя землю Сурьскую»; «скочи акы пардусъ съ многою силою на въсточныя страны и грады». За­мечательно, что в Ермол. летописи в конце статьи 6472 читается: «скакаше же яко пардусъ, со многою легостию, и многи страны и грады приискываше, к себе приводя, яко же древний Александръ Макидоньскии царь».

36 Ср. предание об Олеге, не принявшем даров, но по другой причине: это было брашно _з7 и питие, устроенное с отравой.

Ниже увидим необходимость оговорить сообщение о Свенельде.

99

знают и византийцы: Лев Диакон и Скилиций), но подробности, как зимов­ка на Белобережье, голод, испытанный при этом войском Святослава, имя печенежского князя Кури, чаша, сделанная из черепа Святослава, — все это ведет нас к народному преданию, к исторической песне. Предположение о существовании такой песни не противоречит высказанному выше сомнению относительно того, были ли русские песни, воспевавшие бранные подвиги Святослава. На Руси сложились сказания или песни о Святославе особен­ного характера: в них проводилась мысль, запечатленная на обращенном в чашу черепе (Святослава: «чюжихъ ищя, своя погуби »³⁸. В сущности, сход­ная мысль проводилась и в сказании об осаде печенегами Киева, оставлен­ного Святославом³⁹.

§ 91. Нам можно теперь сделать следующее сопоставление. Согласно предыдущему, из Древнейшего летописного свода следовало заключить, что Святослав убит весной 6478 года. Действительно, Древн. свод указывал на 6477 год как на год смерти Ольги; за рассказом о ее кончине читалось: «по семь же» Святослав, распределив волости между сыновьями, отправился в Болгарию, победил там греков и вернулся затем на Русь. Таким образом, естественно было отнести эти события на 6477, а самую смерть Святослава на весну мартовского 6478 года. И вот в древнем житии Владимира (в Па­мяти и похвале Владимиру) читаем: «и cеде въ Киеве князь Володимеръ въ о с м о е лето по смерти отца своего Святослава, месяца июня въ 11, в лето 6486 ». Следовательно, составитель Памяти и похвалы полагал смерть Свя­тослава на 6478 год и обнаруживал таким образом свою прямую зависи­мость от Древнейшего свода.

³⁸ О такой надписи на чаше печенежского князя сообщают Ермол., Львовск. и некото­ рые другие. В Тверском сборнике соответствующее место утрачено вследствие выпа­ дения в рукописи листа. Но, судя по сборнику Публ. библ. F IV 214, вообще сходному с Тверским сборником, здесь, кроме приведенной надписи, читалось: «и есть чаша сия и донине хранима в казнахъ князей Печенезкихъ, пiaxy же изъ нея князи со княгинею въ чертозе, егда поимаются, глаголюще сице: каковъ былъ сии человекъ, его же лобъ есть, таковъ буди и родившея отъ насъ. Такоже и прочиих вой его лъбы изоковаша сребромъ и держаху оу себе, пиюще з нихъ».

³⁹ Ср. слова киевлян к Святославу: «ты, княже, чужея земли ищеши и блюдеши, а своея ся охабивъ».