Глава VII Следы новгородских известий в

_{Начальном своде}

§ 115. В тексте Начального свода, насколько он нам известен по сравнительному изучению Новгор. 1-й летописи и списков Повести вр. лет, изучению, до­казывающему, что он был доведен до 1093 года и составлен около 1095 года, обнаруживается ряд за­писей новгородского происхождения. Относитель­но некоторых из таких записей возможно сомнение, принадлежат ли они действительно Новгороду, не возникли ли они в Киеве, где в XI веке, благодаря оживленным сношениям по пути из Варяг в Греки, хорошо могли знать обо всем, что делалось на бере­гах Волхова. Но содержание некоторых записей не оставляет никакого сомнения в том, что они появи­лись именно в Новгороде. Укажу такие записи.

Под 6571 читаем: «В се же лето Новегороде иде Волховъ вспять дний 5; се же знаменье не добро бысть, на 4-е бо лето пожже Всеславъ градъ ». Если мы примем во внимание, что позднейшая новгород­ская летопись нередко отмечала случаи обратного течения вод в р. Волхове¹, а также и то, что характер самой записи показывает, что это явление поставле­но в связь с последующим событием новгородским, у нас не останется никаких сомнений в том, что эта запись сделана в Новгороде.

Под 6550 читаем о походе Владимира Ярослави-ча на Емь и о конском море, случившемся во время по­хода. И то и другое событие важны были для новго­родца; киевлянин не мог обратить на них внимание.

¹ Напр., под 6684 (обратное течение продолжалось пять дней), 6881 (семь дней), 6884 (семь дней), 7033 (девять дней), и др.

127

Наличность этих двух известий в Начальном своде делает для меня несомненным пользование составителем этого свода новгородскими запи­сями. В виду этого заключения я без колебания возвожу к новгородскому источнику и ряд других записей, так или иначе обнаруживающих свое нов­городское происхождение. Перечислю все эти записи, включая в число их и обе только что приведенные. Впрочем, оставлю в стороне древнейшую часть Начального свода, до 6453 (945) года; о вошедших в нее новгородских элементах скажу ниже в особой главе.

§ 116. Под 6455 читаем: «иде Вольга Новугороду и устави по Мьсте повосты и дани и по Аузе оброки и дани; ловища ея суть по всей земли, зна-мянья, и места и повосты, и сани ее стоять въ Плесконе и до сего дне ». Труд­но допустить, чтобы такая запись могла возникнуть в Киеве. Относительно происхождения этой записи решаюсь предложить такую догадку. Новго­родский летописец, прочитав в Древн. киевском своде фразу: «И иде Ольга по Деревьстеи земли съ сыномъ своимъ и съ дружиною, уставляющи уста­вы и уроки; и суть становища ее и ловища», предположил, что дело идет о посещении Ольгою той части Новгородской области, которая носила на­звание Деревской земли или просто Дерев (ср. подобное же название «Де­рева » для земли Древлян), а позже Деревской пятины ².

Это его предположение и имело следствием вставку о погостах, данях и оброках по Мсте и по Луге, т. е. по тем двум водным путям, которые, схо­дясь около Новгорода, служили средством сообщения Центра (Новгоро­да) с его областью. Можно думать, что древнее представление о Деревах, Деревской земле не совпадало с границами Деревской пятины конца XV в. Ср. Деревской погост (погоста Пречистенской в Деревах) в Обонежской пятине на притоке Волхова Оскуе (Неволин, О пятинах, с. 158). В подтвер­ждение высказанного предположения привожу следующее место Степ, книги (жития Ольги): «И иде Ольга сыномъ своимъ и воинствомъ по Де­ревской земли, уставляющи уставъ и уроки и ловища. Нецыи же глаголютъ, яко Деревская земле бе, иже во области Великого Новаграда, ныне же Деревская пятина именуема; инии же глаголютъ, яко Северская страна бе идеже бе Черниговъ градъ». Так гадали в XVI в. на северо-востоке, а в XI в. новгородцу было естественно признать Деревскую землю Приднепровья за свою Деревскую землю. На отождествление это наводило и то обстоя­тельство, что Новый Торжок, находившийся на южной оконечности Дерев­ской земли, в глубокой древности (по свидетельству одного из списков жития Ефрема Новоторжского, Погод. № 718) назывался Коростенем. Ср. замену Искоростеня южных списков Коростенем в северных. Отмечу еще,

2 Ср. в уставной грамоте, данной церкви св. Иоанна на Опоках: «имати съ купець тая старина и въ векы: съ Тверского гостя, и с Новгородцкаго, и з Бежицкого, и з Д е -ревьского, исъ всего Помостья» (т. е. местности по Мете) (Русск. Достоп. I, 81, по списку XV в. Новг. 1-й). В Новг. 1-й под 1441 г. читаем: «Новгородци же послаша архиепископа Еуфимья и с нимъ бояръ и житьихъ людей и наехаша его в Деревахъ, у города у Демяна». Ср. К. Неволин, О пятинах и погостах новгородских, с. 47. Дерев­ская пятина известна по актам, начиная с конца XV в. Ср. там же, с. 52 и 12.

128

что в расстоянии 40 верст от Новгорода на юго-западном берегу озера Иль­меня, по дороге из Новгорода в Старую Русу, имеется село Коростынь (Не-волин, там же, с. 141). Другая форма: Коростыня («ехаша на Коростыню», «доиде Коростыни» Псковск. 1-я лет., 6979 год; IV, 242; «на место, нари-цаемое Коростыня» Воскр. VIII, 164). Ср. в позднейших сводах: «и убиша его Игоря вне града Коростеня близь Старыя Русы, тутъ же и погребенъ бысть» (рукопись Публ. Библ. F IV 216; ср. Гиляров, Предания русск. нач. лет., с. 213³ )^#. — Ввиду всего изложенного «иде Вольга Новугороду» счи­таю пояснением, сделанным уже составителем Начального свода. В Нов­городском своде непосредственно за сообщением об обходе Ольгою Де-ревской земли читалось: «и устави по Мьсте » и т. д.

§ 117. Под 6478: «В се же время придоша людье Ноугородьстии, про­сяще князя cобе: «аще не пойдете к намъ, то налеземъ князя собе ». И рече к нимъ Святославъ: «а бы пошелъ кто к вамъ ». И отпреся Ярополкъ и Олегъ; и рече Добрыня: «просите Володимера». Володимеръ бо бе отъ Малуши, ключнице Ользины; сестра же бе Добрыня, отець же има Малъкъ Любеча-нинъ; и бе Добрына уй Володимеру. И реша Ноугородьци Святославу: «въдай вы Володимера»; онъ же рече имъ: «вото вы есть». И пояша Ноуго­родьци Володимера к собе, и иде Володимеръ съ Добрынею уемъ своимъ Новугороду». Не может быть сомнения, что перед нами народное новго­родское предание*. В нем сказывается и некоторый юмор сознающего свой перевес новгородца и гордость по поводу сделанного выбора, ибо Влади­мир оказался победителем Ярополка и могущественнейшим князем рус­ским. Кроме того, здесь в активной роли выступает Добрыня — один из популярных посадников новгородских⁴. Это также доказывает новгород­ское происхождение записи.

§ 118. Под 6488 обнаруживается в Начальном своде следующая встав­ка. Сказав об убиении Олега Древлянского, летописец сообщает, что Вла­димир (сидевший в Новгороде), услышав об этом, бежал за море, а Ярополк посадил своих посадников в Новгороде и стал владеть один в Руси. Влади­мир вернулся в Новгород с Варягами, выслал оттуда посадников Ярополка и велел им сказать брату: «Володимеръ ти идеть на тя, пристраивайся про-тиву битъся ». Непосредственным продолжением этого места следует при­знать читаемый ниже текст: «и поиде на Ярополка. И приде Володимеръ Киеву съ вой многи, и не може Ярополкъ стати противу » и т. д. Между тем за высылкой Ярополчих посадников следует явная вставка, начинающаяся

3 Позволяю себе сослаться здесь на мою статью, печатающуюся в юбилейном сборнике в честь П. И. Житецкого.

4 В. ф. Миллер. Очерки русск. нар. словесности, с. 148: «в виду тесной исторической связи Новгородской области с Киевской в XI, XII веках и в виду не меньшего участия Добрыни в Новгородских событиях, чем в Киевских, можно думать, что эпический Добрыня равно принадлежал и южному — киевскому и северному — новгородскому эпосу». Но точно ли доказано участие Добрыни в Киевских событиях? В виду отсут­ствия таких указаний (о событиях 6493 года см. § 120) можно признать Добрыню ис­ключительно северным героем.

129

с совершенно неуместной фразы: «И седе в Новегороде». В этой вставке рассказывается о сватовстве Владимира к Рогнеде и о последовавших со­бытиях: взятии Владимиром Полоцка и женитьбе на Рогнеде. Признаю эту вставку новгородскою записью. Сошлюсь на связь ее с только что рас­смотренною новгородскою статьею 6478 года: Рогнеда укоряет здесь Вла­димира именем робичича, а там указано рождение Владимира от ключницы Ольги. Сошлюсь еще на тот вариант рассказа о сватовстве Владимира, ко­торый записан в Лавр, летописи под 6836 (1128) годом (ср. об этом вариан­те в § 184⁴); в нем в активной роли выступает Добрыня, храбор и наряден муж, а Добрыня, повторяем, являлся действующим лицом именно в новго­родских сказаниях. Отмечу, наконец, еще следующую особенность в тек­сте Начального свода. Мы читаем в нем после гордого отказа Рогнеды: «Во-лодимеръ же собра вой многи, Варяги, Словени, Чюдь и Кривичи, и поиде на Рогъволода»; ниже: «и поиде на Ярополка. И приде Володимеръ Киеву съ вой многи». Уместнее было бы ждать упоминания о Варягах в сообще­нии о походе Владимира против Ярополка, ибо именно против него пригла­шены были Владимиром Варяги. В виду этого предполагаю, что в первона­чальном тексте Древн. свода, вслед за высылкой из Новгорода Ярополчих посадников, читалось: «Володимеръ же собра вой многи, Варяги, Словени и Кривичи и поиде на Ярополка; и не може Ярополкъ стати противу». Я умышленно опускаю имя Чуди в тексте Древн. свода, ибо, как увидим ниже (§ 198), в главе, посвященной анализу начала Древн. свода, состави­тель этого свода, говоря о северных событиях, постоянно упоминал рядом именно Словен и Кривичей, умалчивая о Чуди; между тем именно новго­родский летописец вставил в рассказ о призвании князей имя Чуди. Следо­вательно, и анализ вставки 6488 года показывает, что Чудь прибавлена нов­городцем, выхватившим из Древн. свода слова «Володимеръ же собра вой многи, Варяги, Словени и Кривичи» и вставившим их в свою запись. Итак, вот второе указание на то, что новгородский источник, которым восполь­зовался Начальный свод, сам основывал свой рассказ на Древн. киевском своде.

§ 119. Под тем же 6488 годом ниже читаем: «Володимеръ же посади Добрыну, уя своего, в Новегороде; и пришедъ Добрына Новугороду, поста-ви кумира надъ рекою Волховомъ, и жряху ему людье Ноугородьстии аки Богу». Вряд ли можно сомневаться в новгородском происхождении этой записи. Достаточно поставить вопрос, почему летопись, умалчивая о язы­ческом культе в Переяславле, Чернигове, Смоленске и т. д., упоминает о Новгороде?

§ 120. Под 6493 сообщено о походе Владимира на Болгар с Добрынею, с уем своим. Хотя Болгары и побеждены, но Добрыня говорит: «съглядахъ колодникъ, и суть вси в сапозехъ; симъ дани намъ не даяти, поидемъ искатъ лапотниковъ ». Мне кажется, что перед нами опять легендарный Добрыня, а легендарный Добрыня, как указано, принадлежит прежде всего Новго­роду. Обращаем внимание на слова его: «поидемъ искать лапотниковъ». Следовательно, рассказ выхвачен из серии походов Владимира с уем его

130

Добрынею. Почему имя Добрыни связывается с походом на Болгар, не со­всем ясно, как неясно и то, о каких Болгарах идет речь — о Дунайских или Волжских. Я считаю вероятным, что статья 6493 года имеет в виду Дунай­ских Болгар, ибо поход совершается в лодьях, а вспомогательное войско из Торков идет берегом на конях⁵; ср. двойной путь в Болгарию, отмечен­ный в рассказе о походе Святослава; Свенельд советует Святославу: «по­йди, княже, на конихъ около, стоять бо Печенези в порозехъ ». Но не могу не отметить, что Память и похвала Владимиру говорит о походе Владимира на Серебряных Болгар. Как отмечено было выше (гл. II), слова этой Памя­ти и похвалы «и Вятичи победи и дань на нихъ взятъ, и Ятвигы взятъ, и Среб-реныя Болгары, и на Казары шедъ победи я » не основаны на летописи; дей­ствительно, летопись умалчивает и о том, что Владимир воевал с Казарами. Не свидетельствуют ли эти слова о древней песне, сообщавшей об этих по­ходах Владимира? Не говорила ли эта песня о Владимировой спутнике, Добрыне? Во всяком случае считаю вероятным, что Древн. свод сообщал о походе Владимира на Болгар Дунайских и о заключении с ними вечного мира; вставку же Добрыни я отношу насчет Новгородского сводчика, за­имствовавшего ее из исторической песни о походах Владимира и Добрыни.

§ 121. Под 6496 в распределении волостей между сыновьями Влади­мира читаем: «И посади Вышеслава въ Новегороде... умершю же старей-шему Вышеславу Новегороде, посадиша Ярослава Новегороде ». Выше было указано, что сообщение о распределении волостей между сыновьями Вла­димира составлено редактором Начального свода. Но основания для его сообщения должны были быть даны в его источниках. Предполагаю по­этому, что только что приведенные известия извлечены им из Новгород­ского свода; подтверждаю свое предположение формой «посадиша»; мы ожидали бы в устах киевлянина, говорящего о распоряжениях Владимира, «посади»; новгородец мог скорее выразиться так о своем князе ⁶. Ниже увидим основания для предположения, что перечень князей новгородских читался в весьма древних новгородских сводах именно непосредственно за статьей о крещении Новгорода.

§ 122. Под 6522 годом находим: «Ярославу же сущю Новегороде и Урокомь дающю Кыеву две тысяче гривьнъ отъ года до года, а тысячу Но-вегороде гридемъ раздаваху; и тако даяху посадници Новъгородьстии, а Ярославъ сего не даяше отцю своему. И рече Володимеръ: требите путь и мостите мостъ; хотяшеть бо на Ярослава ити, на сына своего, но разболе-ся ». И это известие я считаю новгородским. Оно стоит в связи с последую­щим сообщением о найме Ярославом варягов и избиении их новгородцами, которое, как увидим, носит явные Новгородские черты. Киевское преда­ние помнило о войне Владимира с печенегами, против которых был выслан Ьорис. Сборы в поход на Ярослава и не могли оставить в Киеве такого воспо-

5 Соображения эти были высказаны в свое время И. А. Линниченко, Совр. сост. вопр. об обстоят, крещ. Руси (Тр. К. Д. Ак. 1886, XII, с. 684).

6 Ср. под 6685: «и посадиша Новгородьци Мьстислава на столе; под 6688: «и приведоша Володимира въ Новъгородъ и посадиша и на столе » и др.

131

7ГБГ

м инания, как в Новгороде, где результаты их выразились в появлении ва­рягов и дальнейших важных для Новгорода событиях.

Под 6523 читаем непосредственное продолжение предыдущей ста­тьи: «Хотящю Володимеру ити на Ярослава, Ярославъ же, пославъ за море, приведе Варягы, бояся отца своего; но Богъ не вдасть дьяволу радости». За этим опять: «Володимеру бо разболевшюся», ср. выше под 6522: «но разболеся».

§ 123. Ниже под тем же 6523 годом сообщается, что у Ярослава было на службе много Варягов и они начали творить насилье Новгородцам и их женам. Новгородцы восстали и избили Варягов «во дворе Поромоне ». Яро­слав рассердился и «шедъ нарокомъ », сел во дворе, заманил к себе нарочи­тых мужей новгородских и перебил их. В эту самую ночь к нему пришла весть из Киева от Передславы о смерти отца и вокняжении Святополка, уже убившего Бориса и пославшего убить Глеба. Ярослав созывает вече, сооб­щает ему дошедшую до него весть и заручается согласием примирившихся с ним Новгородцев помогать ему. Далее говорится о числе войска Яросла-вова и о выступлении его против Святополка. Думаю, что основание всего приведенного рассказа новгородское: кому, как не Новгородцу, можно было припомнить, напр., такую подробность, как то, что Варяги были изби­ты во дворе Поромона. Полное подтверждение такому заключению нахо­дим в том обстоятельстве, что позднейшие новгородские своды передают этот рассказ более точно и более определенно. Так, фразе «Вставше Нов-городци избиша Варягы во дворе Поромони, и разгневася Ярославъ, пошедъ нарокомъ, седе въ дворе » в Новгор. 1-й соответствует: «и собрашася в нощь, исекоша Варягы въ ПоромонЬ дворЬ, а князю Ярославу тогда в ъ ту нощь сущу на Ракоме, и се слышавъ Ярославъ разгневася на гражаны, и шьдъ седе во дворе », что дает, конечно, более правильный смысл рассказу. По Повести вр. лет выходит, что Ярослав, рассердившись, пошел «нарокомъ »(или прочтем: «на Рокомъ ») и сел во дворе, а Новгор. 1-я объяс­няет, что Новгородцы избили Варягов, воспользовавшись тем, что Ярослав был на РакомЬ (населенная местность близ Новгорода, в 7 верстах от него). Ясно, что киевлянин не понял, что такое «на Ракоме », и отсюда несомнен­но, что самый рассказ принадлежит не киевлянину, а новгородцу.

В конце 6524 в Лавр, списке читаем: «Ярослав же съде Кыеве на столе отьни и дедни, и бе тогда Ярославъ Новегороде летъ 28». Прочие списки Повести вр. лет опускают «Новегороде » ⁷. Вряд ли чтение их может быть признано более первоначальным. Ярославу не могло быть в 1016 году 28 лет, ибо он умер 76 лет в 1054 году (отсюда поправка Татищева: 38 лет). Следо­вательно, чтение Лавр, списка исправнее чтения других списков. А отсюда ясно, что Повесть вр. лет (Нач. св.) заимствовала эту заметку из Новгород-

7 Только в Никоновской летописи, и притом в одном лишь Патр. списке, читаем: «Ярос­лавъ же седе в Нове на столе отче и дедни» (прочие списки вм. в нове: в Киеве). Ср. изд. IX, 75, пр. 4. Не сомневаюсь вообще в том, что в распоряжении составителя Ни­кон, летописи был именно Лавр, список.

132