Историки о процессах рассматриваемого периода о состоянии российского общества на рубеже XIX–XX веков

«Для многих современников, а также для современных историков Российское государство и общество к концу XIX в. находились в состоянии глубокого кризиса, причем ключевым явился вопрос, наступят ли перемены в результате реформы или революции. Симптомы кризиса были очевидны во всех сферах национальной жизни: в процессах социоэкономического развития, в бурной культурной жизни, в разрастании общественных противоречий, политическом недовольстве и революционном движении и в проявлениях национального самосознания и напряженности между этническими группами. Имперское правительство было не в состоянии успешно решить стоящие перед ним проблемы, подчас казалось даже, что оно ставит проблему для самого себя.

Российская автократия была не только историческим анахронизмом в европейской государственности, она становилась также все более неэффективной и неспособной осуществить какую–нибудь последовательную программу».

Тарановский Т. (США) Идеологические и структурные препятствия на пути к реформе русской автократии конца XIX в. Россия в XX веке: Историки мира споряТ. – М., 1994. – С. 35.

«В XIX – начале XX в. антиабсолютистское освободительное движение, объективной основой которого был процесс разложения феодально–крепостнических и рождение новых капиталистических отношений, стало в России важнейшей составной частью исторического процесса. При всей своей внутренней неоднородности (оно включало в себя и революционное и либеральное крыло), неравномерности и зигзагообразности развития это движение шло в рассматриваемый период вширь и вглубь, приобретало все новых сторонников, постепенно распространяясь от «верхов» общества к его «низам» и неуклонно радикализировалось. Освободительное движение в России развивалось, в общем и целом, в русле мировой цивилизации, хотя и имело целый ряд важных особенностей.

Специфика исторического развития России состояла в огромной силе самодержавного государства, запоздалом развитии капитализма, разобщенности и аполитичности буржуазии, явно недостаточном развитии и аморфности городских слоев, колоссальном численном преобладании крестьянства с его уравнительными общинными устремлениями, в слабом обуржуазивании основной массы интеллигенции. Во второй половине XIX в. в России шел также интенсивный процесс формирования пролетариата, оказавшегося вскоре наиболее активной и массовой силой освободительного движения.

Налицо были ярко выраженная социально–экономическая многоукладность России, крайняя отчужденность высших слоев общества и органа власти от народных масс при сохранении доверия последних к царю, сложное переплетение сословно–классовых, политических и национальных противоречий. Большое значение имел и тот факт, что в рассматриваемый период Россия была догоняющей страной, жадно (хотя часто в уродливой форме) впитывающей в себя опыт более передовых государств. При этом сами правящие «верхи» с их крайним консерватизмом и полным нежеланием идти на уступки интеллигенции и буржуазии, не говоря уже о народе в целом, буквально «загоняли» огромную многонациональную страну в революцию, хотя веками накопленная «инерция покоя» позволила им безраздельно и бесконтрольно хозяйничать в России значительно дольше, чем это было в аналогичных случаях на Западе. В итоге Россия напоминала огромную пороховую бочку с медленно тлеющим запальным шнуром: когда именно произойдет взрыв, не знал толком никто, но угроза его непрерывно возрастала.

В создавшихся условиях освободительное движение в России не могло не отличаться рядом в высшей степени своеобразных черт. Ситуация складывалась так, что передовая часть дворянства выполняла здесь историческую миссию буржуазии, рабочий класс представлял интересы крестьянства и других трудящихся слоев, а над всеми ними стояла не знавшая аналогов в мировой истории российская интеллигенция с ее благородным подвижничеством, «комплексом вины» перед народом, несбыточными утопиями, внутренней разобщенностью и постоянными идейными исканиями и метаниями. Бессильная сама по себе, эта интеллигенция могла обрести точку опоры только в передовом рабочем классе, которым и стал пролетариат.

Для освободительного движения в России были характерны идеологическая и организационная многоликость, перевес революционных сил над либеральными, ранняя социалистическая окраска, а на более поздних этапах комбинирование различных его потоков (пролетарского, крестьянского, национально–освободительного). Освободительному движению в России было неизмеримо труднее удержаться в рамках теории мирного обновления и классического буржуазного конституционализма, чем западноевропейскому освободительному движению, а знаменитый «русский бунт» (по словам Пушкина, бессмысленный и беспощадный) неизбежно выходил на авансцену истории в ее наиболее критические переломные моменты.

Тютюкин С.В. (Россия) Основные тенденции развития освободительного движения в России и образование РСДРП. Россия в ХХ веке. – М., – С. 89–90.

«При рассмотрении политического положения в европейских государствах начала XX в. сразу бросаются в глаза специфические особенности Российской империи. В то время как повсюду в Европе государственная власть развивалась в направлении парламентаризма и выборных структур, Российская империя оставалась последним оплотом абсолютизма, а власть государя не ограничивалась никакими выборными органами.

…Незыблемость принципа царской власти делала невозможным введение конституционного строя. Конечно, самодержавие могло проводить реформы сверху, но в его намерения никогда не входило создание какого–либо конституционного органа, который неизбежно стал бы оплотом организованной оппозиции.

В управлении страной царь опирался на централизованный и строго иерархизированный бюрократический аппарат, возникший еще в XVII столетии: министров и советников, назначенных им самим, и консультативные органы, в которые входили высшие представители двора и бюрократии. Государственный совет был законосовещательным органом, а члены его, чиновники высшего ранга, назначались пожизненно. Мнения, высказываемые членами Совета при рассмотрении законов, никоим образом не ограничивали свободы решений государя. Исполнительный орган самодержавного государства – Совет министров, созданный при Александре I, – имел также консультативные функции. Что же касается Сената, учрежденного еще при Петре I, то к рассматриваемому периоду он фактически превратился в орган, выполняющий функции Верховного суда. Сенаторы, назначаемые почти всегда пожизненно самим государем, должны были обнародовать законы, разъяснять их, следить за их исполнением и контролировать законность действий представителей власти на местах.

Как и в прошлом, высшие государственные чиновники в подавляющем большинстве были потомственными дворянами. Аристократия также занимала ключевые должности в провинции, и прежде всего пост губернатора, ответственного за сбор налогов и охрану государственного имущества. Аристократия проводила свое влияние и через институт «предводителей дворянства», избираемых дворянскими собраниями на местах и утверждаемых царем. Этот институт, созданный при Екатерине II, представлял собой одновременно выборный орган дворянского самоуправления и основное звено административной системы….

…Чтобы подавить всплеск оппозиции новых слоев общества – представителей либеральных профессий, студентов, купечества и предпринимателей, чуждых традиционным социальным структурам, – которым царский абсолютизм отказывал во всяком участии в политической жизни, – Александр III (1881–1894 гг.) встал на путь «контрреформ».

Верт Н. История Советского государства. 1900–1991. – М., 2002. – С. 7–9.