Историки о процессах рассматриваемого периода о причинах начала холодной войны

«Вопрос об истоках, движущих силах, причинах «холодной войны», природе этого явления продолжает оставаться одним из самых спорных в дипломатической истории современности. Даже проблема определения времени ее начала не поддается простому решению. В самом деле, следует ли считать, что ее исходным пунктом явились ядерные удары, обрушенные США на Хиросиму и Нагасаки в августе 1945 г. явно не только для того, чтобы приблизить победу над Японией, но и продемонстрировать СССР свое могущество? С речи Черчилля в Фултоне в 1946 году, когда впервые после войны на высоком уровне прозвучал призыв к «крестовому походу» против коммунизма? С «доктрины Трумэна» 1947 г., когда цель «сдерживания» коммунизма была официально положена в основу политики США? Или раньше, когда в годы войны возникали трения по вопросам послевоенного мирного устройства?

Если исходить из понимания «холодной войны» как состояния системы международных отношений, то, очевидно, трения и конфликты, возникавшие между участниками антигитлеровской коалиции в 1941–1945 г.х, неправомерно связывать с «холодной войной», потому что ось противоречий мировой политики пролегла между союзниками и странами фашистского блока. Противоречия между СССР, США и Великобританией еще не предопределяли неизбежности «холодной войны», и при наличии доброй воли коллизии могли быть устранены на компромиссной основе.

В 1945–1947 г.х произошел отход от принципов сотрудничества. Это время, когда формировалась ткань международных отношений «холодной войны», рушилось доверие между народами, росла напряженность в отношениях между былыми союзниками.

В научном плане попытка «вычислить» виновника (или виновников) «холодной войны» абсолютно бесперспективна. <…>

Попытка вернуться к истокам недоверия, враждебности, в конечном счете, приведет к заключению, что истоки «холодной войны» следует искать либо в первые годы после победы Октябрьской революции, либо еще раньше – в период зарождения американской мессианской идеи, то есть в XVIII веке.

В этом случае, видимо, будут смешаны совершенно разные проблемы. Безусловно, исторические традиции дипломатии, прежний опыт и практика развития отношений сказались на облике мира, когда СССР и США стали центрами двух формирующих мировых систем. Однако главную роль на начальном этапе «холодной войны» сыграли не исторические традиции, не наследие прошлого, а конкретные интересы основных субъектов мировой политики послевоенного периода, продиктованные изменениями объективной обстановки на международной арене».

Загладин Н.В. История успехов и неудач советской дипломатии. – М., 1990. – С.131–132.

«По мере того как эти две различные страны (СССР и США. – Сост.) продвигались в сердце Европы в конце войны, как разделяемые ими общие положения, так и различия были разительными. Обе эти страны были громадными наземными державами и с большой численностью населения, неограниченными природными ресурсами и прекрасными экономическими возможностями. Обе они как наследницы великих революций презирали старый европейский порядок, рассматривая себя в качестве прототипов нового прогрессивного мира, который может сменить упадочный старый. Каждая имела свое яркое ощущение этого нового порядка, центром которого будут они, для Соединенных Штатов – либеральный международный капиталистический порядок, а для Советского Союза – международный социалистический порядок. Оба государства были сравнительно неопытны в международных делах и новичками на роль великой державы, оба мечтали о будущем».

Адельман Дж. Р.Вторая мировая война и источники «холодной войны». Россия в XX веке: Историки мира спорят. – М., 1994. – С. 564.